В надписях на 140 памятных камнях от XI и XII вв. в Швеции упоминаются Бог, Богоматерь, Христос, рай. Большинство из них (81) были установлены в Упланде, многие – женщинами. В сделанных на них рунических надписях упоминаются также богоугодные дела, совершаемые в память о погибшем родиче[1025]. Обычно это была постройка мостов и дорог, а также паломничество в святые места. Такие же богоугодные дела, как и (много реже) возведение церквей, совершались по обету для спасения души.

Христианизация сказывается и в других областях жизни общества, прежде всего в культуре: с конца XI в. распространяется латинская письменность, которая сначала сосуществовала с рунической. Первый дошедший до нас латинский диплом, составленный в Скандинавии, относится примерно к 1085 г. С XII в. появляются местные документы, в частности связанные с записью областных законов на родном языке, в Дании и Норвегии – первые историописания. Жизнеописание св. Кнута стало одним из первых скандинавских литературных произведений (впрочем, написано оно было монахом-англичанином Эльмонтом). В Дании, в монастырях Лунда и Дальбю, возникли книжные мастерские-скриптории.

Тогда же в среде элиты начинает распространяться практика письменных завещаний, где в числе прочего предусмотрены не только похороны, но и поминовение по христианскому обряду. Первым известным документом такого рода было завещание датского епископа Эскиля от 1145 г. День поминовения всех умерших впервые обозначен в календаре одной шведской церкви в 1185 г. На рубеже XII и XIII столетий в Дании появляется созданная монахом Саксоном Грамматиком интереснейшая история датчан, написанная на латыни и включающая датский народ в число потомков греческих героев; таким образом проявилась тенденция скандинавов ввести свою историю «во всемирный контекст» – свидетельство интеграции в культурное пространство европейской цивилизации.

С XII в. распространяется обычай хоронить королей и знатных людей в (или при) соборах и монастырях, возводить им богатые усыпальницы. Но траур по усопшим стали носить позднее.

Рунические надписи на памятных камнях XI в. – а такие памятники могли поставить только состоятельные люди – все чаще содержат изображение креста, а в ряде случаев и короткую молитву: «Боже, помоги его (или их) душе (или душам)», «Да поможет Бог его душе», «Бог и Божья матерь да помогут его душе» и т. п.[1026] Упоминания молитв «Pater Noster» и «Ave Maria» встречаются в рунических надписях рубежа XI–XII вв.

В «Саге об Ингваре» содержится покаянная предсмертная молитва героя, и там же – множество указаний на преимущества веры в христианского бога. В «Саге о Ньяле» встречаем «клятву о мире» и упоминание о «рабах Христа». Судя по сагам, в среде верующих бондов возникают «народные молитвы», что свидетельствует о проникновении христианства в народное сознание. Об этом мы можем судить, например, по «Саге о фарерцах», где говорится о стихотворной молитве под названием kredda – кредо, «верую». Согласно саге, автором этой молитвы был бонд Транд, живший в начале XI в. Издатель саги отмечает, что простонародные молитвы стали популярными в Скандинавии к началу XIII в., ко времени записи саг, что, вероятно, и отразилось на их содержании. Варианты таких молитв позднее, примерно с XIV в., были распространены по всей Западной Европе. Что касается Скандинавии XI в., то мотив «народной молитвы» был, возможно, вставкой XIII в. Вполне достоверными можно считать, на мой взгляд, сведения о христианских молитвах, которые содержит «Сага об исландцах» Стурлы Тордарсона. Там приведены «Отче наш» («Pater noster») и предсмертная «Отец, в руки Твои отдаю дух мой» («Pater, in manus tuas commendo spiritum meum»). Судя по времени написания саги (середина XIII в.), такие сведения достоверны.

В главах о церкви ранних областных законов уже нормированы правила проведения и посещения мессы. В Гуталаге можно встретить интересные свидетельства об отношении этого областного закона к священникам, которых называют «образованными людьми» и освобождают от действий, связанных с оружием, в частности от участия в кровной мести, которая тогда еще бытовала, и противопоставляют им людей «необразованных», т. е. не получивших специального духовного образования и допущенных к служению в церкви, пусть даже ими являются дети священников, которые в этом случае привилегиями не пользуются. Но на местах, по всей вероятности, нередко служили малограмотные и даже непосвященные священники, что следует, в частности, из шведских областных законов, составители которых пытаются бороться с этим явлением. Судя по «Саге об исландцах», христиане, умирая, требовали позвать священника для исповеди.

С XII в. в Скандинавии, преимущественно в городах, возникают духовные гильдии имени какого-либо святого. Одной из первых таких гильдий, возникших в Дании, покровительствовал король Вальдемар I Великий (1157–1181), давшей этой гильдии имя св. Кнута, своего отца, который был в этой гильдии одним из братьев и, возможно, ее основателем. Духовные гильдии, довольно смешанные по сословному составу, – туда входили, представители знати, купцы и другие видные горожане, богатые бонды – быстро и широко распространились в Северной Европе. Они служили важным средством как консолидации известных кругов, так и связи между ними, т. е. вертикальной социальной мобильности.

Я оставляю в стороне дальнейшую деятельность в Скандинавии папских легатов, местных епископов и архиепископов, обязанности и права священников, оформление приходов, связь местного духовенства с папским престолом, равно и отражение новой веры и положения церкви как института в региональном законодательстве, так как это тема другого труда, основанного на иных, более поздних источниках. Тем не менее уже ясно, что роль этих моментов во внедрении новой веры и нового института невозможно переоценить.

Хотя скандинавская церковь постепенно, по мере собственного приобщения к римско-католической общности, внедряла каноническое христианское законодательство и примерно с XII в. формально стала вроде бы мало отличаться от континентальной, но это впечатление касается только церковной верхушки и ее реакции на папские предписания. Судя по главам о церкви областных законов XIII в., повседневная церковная жизнь, как и состояние веры, и тогда были все еще далеки от строгих христианских предписаний.

Многие как будто бы новые обряды на самом деле повторяли, пусть и в измененной форме, языческие ритуалы. Так, в «Саге об Олаве Святом» рассказывается, что кровь погибшего в битве святого исцелила незрячего человека от слепоты (гл. CCXXXVI), что является своеобразной трансформацией веры в окропление жертвенной кровью, о чем говорится в ряде саг (см., например, «Сагу о Хаконе Добром», гл. XIV). Тот же Олав Святой, по словам саги, исцелил человека от сильной боли в боку: он наложил на это место руки – «и боль как рукой сняло. После этого Эгиль выздоровел». Рассказы о чудесах исцеления, совершаемых святыми при помощи молитв и заговоров, крови, наложения рук и т. д. (а также их останками), легко воспринимались в Скандинавии, органично «накладываясь» на истории о чудесных исцелениях с помощью аналогичных по форме языческих средств, к которым там прибегали испокон веков[1027].

Согласно саге, уже после крещения Норвегии, при короле Олаве дружинник и скальд его сына Магнуса Доброго (1035–1046/47) обратился с молитвой к св. Олаву. В результате тот приснился королю Магнусу и, отчитав за недостаточное внимание к преданным людям, побудил короля изменить отношение к ним[1028]. Вера в жребий, в сны и видения не оставила скандинавов и после крещения. Как и раньше, принимали в домах нищих и странников, поскольку это было в древних обычаях скандинавов[1029]. Сын Ингвара Путешественника Свейн перед битвой молился Господу о помощи и, в то же время, гадал, бросая жребий, чтобы узнать Его волю. Тот же король-креститель Олав сын Трюггви погиб в битве при Свельдре (1000), «обманутый ложным птицегаданием», хотя при этом был «опытный птицегадатель»[1030].