Разумеется, если конунг ездил по пирам, то его всюду встречали с большой пышностью и почтением. Нередко пиры в честь конунга давались с целью его умилостивить, либо получить от него новые привилегии, либо подтвердить старые. Так было, например, когда, конунг Олав (Святой) отправился на север Норвегии, плывя вдоль побережья на пяти кораблях и имея при себе около 300 вооруженных людей. Приехав в известное место, он созвал бондов каждого округа на тинг. На каждом таком тинге его «провозглашали конунгом», а он «приказывал зачитывать законы, в которых повелевал соблюдать христианство… Многих конунг жестоко наказывал… людей и могущественных, и простых… Большинство могущественных и богатых бондов устраивало [тогда] пиры в честь конунга». Один хозяин «устроил пир в честь конунга. Там было много народу, и пир был на славу». В результате этот человек стал лендрманом конунга, получив от него «те же поместья, которые имел от прежних правителей» (!)[1579]. Тем, кто не сумел угодить этому жестокому королю, грозила беда, им приходилось «проститься либо со своим имуществом, либо с жизнью»[1580].
Традиционными поводами для пира служили свадьбы и тризны[1581]. В «Саге об Эгиле» (гл. XXVII, события X в.) рассказывается, что конунг пригласил всех присутствующих на тинге на пиршественную тризну по своему отцу, а знатным мужам обещал подарки. Пригласил и всех бондов – «кто захочет… богат он или беден». Эта тризна длилась полмесяца, на нее съехались до 900 человек[1582]. Что же касается подарков, то обычай одаривать гостей, в том числе приглашенных на пир, описывается во многих сагах (см. ниже).
В «Саге о людях из Лососьей Долины» (гл. XXI) повествуется о пире, что устроил ирландский король по случаю приезда к нему внука Олава, сына его захваченной в рабство и считавшейся пропавшей дочери. Король срочно прискакал с другого пира, на который был зван до этого[1583]. Огромным пиром, как гласит «Сага об Олаве Святом» (гл. CXXXVIII), прославил себя конунг Кнут Могучий (начало XI в.), знаменитый сын конунга Дании Свейна Вилобородого и правнук Горма Старого. Пир этот оказался важным для Кнута еще и потому, что, владея Англией и Данией, он мечтал подчинить себе и Норвегию. Во время этого застолья Кнут, видимо, и предложил своему гостю Олаву Норвежскому отдать ему Норвегию в качестве лена, т. е. был готов стать в Норвегии его наместником-ярлом, вассалом[1584]. Вошел в сагу и грандиозный пир, который устроил отец Кнута конунг Свейн Датский (987–1014) и куда пригласил всех вождей страны с их дружинами[1585].
Когда Харальд Суровый Правитель (1046–1066) на известных условиях получил от конунга Магнуса Доброго (1035–1047) «половину Норвежской Державы», то пригласил его «к себе за стол», куда тот явился с шестью десятками людей. «Пир был пышный и обильный. Конунги были веселы и радостны». В конце дня Харальд преподнес гостю и его людям множество очень дорогих подарков. В течение следующей зимы конунги с дружинами «ездили по пирам, и то были вместе, то порознь»[1586], пока не поссорились (вторая четверть XI в.).
Пиром было принято встречать гостя, которому хотели оказать особый почет. Например, в честь Сверрира, приехавшего из Норвегии в шведскую область Вермаланд (Вермланд), его обрадованная сестра устроила пир с приглашенными гостями[1587]. Или: «Знатный и богатый Хёскульд и сыновья Ньяля пригласили друг друга в гости. Сначала Хёскульд поехал к сыновьям Ньяля». У одного из них «был бурый конь-четырехлеток, высокий и статный. Конь это был не кладеный (т. е. не ходил под кладью? – А.С.)[1588] и никогда не выводился на бой с другими конями». Хёскульду подарили этого коня «и еще двух кобыл в придачу». Хозяева сделали гостю и другие подарки, причем обе стороны уверяли друг друга в дружбе. «Затем Хёскульд пригласил их к себе в Оссабер. У него там уже было много гостей. Он еще до этого велел сломать свой главный дом, но у него были три сарая, в которых приготовили постели. Приехали все, кого он пригласил. Пир вышел на славу. И когда настала пора разъезжаться. Хёскульд поднес гостям богатые подарки и вместе с некоторыми гостями и своими домочадцами поехал проводить сыновей Ньяля»[1589].
Некий Мёрд устроил пир, чтобы справить тризну по своему отцу, «и приготовил все для пира. Он пригласил многих бондов, и на этом пире было множество народу». Все вернулись домой с подарками[1590]. В «Саге о Ньяле» рассказывается о том, что на пире поминали умерших родичей и пили в честь богов[1591]. Пир по случаю традиционного праздника устраивал богатый хозяин Торгейр («Сага об Эгиле», гл. LXXXIII). Вероятно, знатный скандинав эпохи саг хотя бы раз в год устраивал большой пир, что, несомненно, поддерживало его престиж как богатого, «очень щедрого и достойного человека».
Свадебный пир отличался особой пышностью[1592]. На него приглашалось множество гостей. Свадьба знатного человека требовала немалых затрат, поскольку родня и именитые гости съезжались со всех концов страны и даже из других стран и земель, и все были с семьями и спутниками. При этом получали и, особенно, дарили гостям множество подарков. Ели, пили медовую брагу, с радостью внимали выступлениям скальдов. Особо отмечается, что еще малолетний Эгиль впервые прочитал сложенную им вису на свадебном пире[1593]. При описании свадьбы знатного и богатого Торольва говорится о «дружине жениха», которая участвовала в пиршестве.
Непременно пировали по случаю проведения тингов, областных и, особенно, общих для всей страны. Традиционные общие или большие тинги собирались на праздники трижды в год: на йоль, весной и осенью. К каждому из этих праздников приурочивались не только общий тинг, но обязательно и большое, торжественное жертвоприношение, а с принятием христианства – католическая служба и, кроме того, по древнему обычаю, ярмарка, которая после установления христианства на Севере даже получила наименование «месса».
Когда скальд Эгиль задумал посетить Норвегию, он «снарядил свой корабль и набрал гребцов». В «середине Норвегии» он пристал к берегу и направился к своему хорошему знакомому, богатому и знатному Аринбъярну, который пригласил его погостить «с теми из спутников, кого он хотел бы оставить с собой». Эгиль вытащил корабль на берег, «гребцы нашли себе пристанище», а сам он и 11 его спутников поехали к Аринбъярну. Хозяину преподнесли «великолепный корабельный парус», который Эгиль велел изготовить заблаговременно, а также «много других подарков». Эгиль прожил в гостях всю зиму, «окруженный почетом». Йоль праздновался у Аринбъярна, который «созвал на него своих друзей и окрестных бондов. Там собралось очень много народа, и было устроено богатое угощение. Аринбъярн подарил Эгилю по случаю йоля длинное одеяние, сшитое из шелка, с золотой каймой и золотыми пуговицами спереди до самого низа. Аринбъярн велел сделать это одеяние по росту Эгиля. Еще он подарил ему полный наряд, сшитый на йоль. Он был скроен из пестрой английской ткани». Кроме того, «Аринбъярн почтил всевозможными дружескими подарками своих гостей, так как он был очень щедрым и достойным человеком». По этому поводу Эгиль сочинил вису:
