Чтобы помочь Ансгарию, король применил верную тактику. Он прежде всего собрал «своих знатнейших» (principes), среди которых у Ансгария были друзья. «Бросили жребий» и получили благоприятный для епископа-миссионера ответ[959]. Когда же состоялось народное собрание и по сигналу глашатая король сообщил о его цели, народ стал протестовать, волноваться и шуметь. Но один оратор, «человек пожилых лет» (т. е. умудренный и, скорее всего, обращенный), сумел примирить всех. Он сказал, что Бирка страдает от нападений пиратов и других бед. И если «мы не можем умилостивить наших богов, хорошо заручиться поддержкой этого [нового] бora», который всегда отзывается «на просьбы о помощи». Народное собрание другой части территории свеев тоже прислушалось к голосу разума и решило, что когда помогают разные боги – это совсем неплохо. Тогда король повелел, «чтобы в Свеонии (т. е. в свейских областях, Свеаланде. – А.С.) строились церкви, жили священнослужители, и всякий желающий из народа без противодействия мог быть христианином» (гл. 27 и 28). Устроив с помощью короля церковные дела в Бирке и оставив там священнослужителей, Ансгарий отбыл домой.
Свеи же, во главе с королем Олавом, напали на переставших подчиняться им восточнобалтийских язычников – куров (балтское племя куршей), ограбили и снова подчинили их себе, что было приписано помощи христианского Бога. А в Бирке и среди свеонов с тех пор стали свободно отправлять святые таинства, гласит «Житие» (гл. 30). Однако дело обстояло совсем не так просто.
По сути, каждый новый миссионер, которому еще до Ансгария, а затем после него удавалось приехать во второй раз, обнаруживал, как и его предшественники, что священники разогнаны или убиты. В отличие от фризского богатого города Дорестадта, с которым у Бирки были тесные торговые связи, «где было много церквей, священников и клириков»[960] и где приезжавшие туда из шведского города Бирки купцы «добровольно принимали закон [новой] веры, считая это для себя полезным», единичные церкви, воздвигаемые в самой Бирке, неоднократно разрушались толпой. И это происходило, несмотря на поддержку ряда (но не всех!) местных конунгов, приближенной к ним знати и торговцев. Особенно радовались возведению церквей, согласно Римберту, пленники-рабы, которых священники, в соответствии с христианскими установлениями, активно выкупали. Как свидетельствует и сам Римберт, после Ансгария в Бирке богослужение отправляли последовательно лишь единичные клирики, да и то с перерывами и не подолгу.
Таким образом, хотя Ансгарий и почитается как «апостол Севера»[961], где он действительно много потрудился, прежде всего в Свеаланде, и претерпел много лишений, но в конечном счете его миссии не имели видимых последствий.
В обширной книге каноника Адама Бременского, посетившего Данию через 200 лет после миссий Ансгария, в 70-х гг. XI столетия, содержатся интереснейшие и подробные сведения не только о язычестве, но и о христианизации северных народов, особенно Швеции, которые автор почерпнул из рассказов очевидцев и, судя по некоторым предположениям, из местных преданий. В начале книги он пересказывает сочинение Римберта о миссиях Ансгария. Сам Адам обнаружил нарушения христианских канонов, в частности бытовую распущенность, практическое многоженство, пьянство и вообще «плотские грехи» не только в кругу элиты, в том числе при дворе расхваливаемого им датского короля-христианина Свейна II Эстридсена, но также среди простолюдинов. Однако миссионер был вынужден мириться с этим, как и с другими сохранившимися чертами язычества, видимо, опасаясь отпадения Севера от католического Рима. Что касается короля Свейна, то он имел от разных жен множество детей, но престол после его кончины последовательно занимали пятеро из его незаконных сыновей. При всем любвеобилии и распущенности Свейн пришелся по душе Адаму как своим гостеприимством, так и организацией двух монастырей (в Рингстеде и в Слагельсе). С именем Свейна связано имя епископа Виллельма, который тогда проповедовал в стране христианство. Роскилльская хроника доносит до нас его яркий портрет: «Он был мужем сильным, храбрым и буйным. Одной мощью своего тела он уже покорял знатных людей, но также и величием души. В гневе он не жалел никого»[962].
Адам услышал в Дании много рассказов о прошедших временах в Скандинавии, в частности свейских землях. Так, он пишет, что после кончины Ансгария в течение 70 лет «никто из учителей не решался туда [к свеям] ездить: нашим проповедникам мешало преследование христианства» (1:62). Наконец в Бирку прибыл архиепископ Гамбург-Бременский Унни (936–988), который стал «проповедовать в непривычных условиях», поскольку после Олава там сменилось «много жестоких королей»-язычников, так что жители Свеонии «совершенно позабыли христианскую веру, и их было трудно обратить». Теперь Унни их обращал «вторично» – до самой своей кончины (1:63–64).
Первым из конунгов в Швеции, о которых имеются по-настоящему достоверные сведения, был Эрик Победоносный (Сегерселль, ок. 985), убежденный язычник, как и его жена Сигрид Гордая (Сторрада). Его сын и преемник на троне конунг Олав Шётконунг (ок. 995 – ок. 1022) объединил свеев и восточных гётов в единое государство. Адам сообщает, что в начале XI в. король Олав, опираясь на миссионеров, пожелал «обратить в христианство подвластные ему народы» и разрушить капище в Упсале. Но язычники на народном собрании постановили, что «если король хочет быть христианином, то пусть он возьмет по своему выбору лучшую область Сведии (в данном случае Свеонии. – А.С.), заложит там церковь и введет христианство, но не станет силой заставлять никого из народа отказываться от почитания языческих богов». Сам король, как упоминалось выше, еще раньше (примерно ок. 1008) принял крещение от епископа Сигфрида в источнике своей усадьбы Хусабю в Вестергётланде, вместе с семьей и дружиной (11:56). С благословения архиепископа Унвана он основал церковь и епископскую кафедру в «большом городе» и центре западных гётов Скаре (Scarana), неподалеку от которого располагалась та самая его усадьба. При этом стоит вспомнить, что Скара была центром языческого культа у гётов. У свеев же, особенно в Упланде, где были их основные капища и сохранились стойкие языческие традиции, дело с насаждением христианства пошло очень медленно. И короля вынудили снова вернуться в гётские области, где христианизация проходила быстрее и побеждала.
После смерти Олава на престол взошел его законный (как подчеркивает Адам) наследник Анунд от второй жены короля – славянки, при крещении получивший имя Якоб. Он был «христианнейший король», «мудр и благочестив, очень любезен народу Свеонии». И при Анунде-Якобе «христианство широко распространилось в Свеонии». Об этом сообщил Адаму принимавший его в Дании конунг Свейн II Эстридсен, который воспитывался в Швеции именно при Анунде-Якобе[963].
Примерно тогда же, как «рассказывают», в Швецию приехал из Англии проповедник Вольфред; Адам пишет, что вообще «раньше проповедовали в Сведии епископы данов и англов» (сх. 135). Вольфред преуспел в обращении многих язычников. Но когда однажды при большом скоплении народа возле какого-то капища он «стал предавать анафеме идола тамошнего племени по имени Тор» и разбил секирой его статую на куски, «на него тут же обрушилась тысяча ударов… его растерзанное в результате долгих издевательств тело варвары бросили в болото» (11:60). Очевидно, что введение христианства Олавом I и усилия в этом направлении его преемника Анунда-Якоба дали столь же непрочные результаты, как и объединение Швеции в единое государство в начале XI в. Последующие события добавляют аргументы в пользу такого вывода.
Дело в том, что, когда Анунд-Якоб погиб в походе (1050), трон занял его единокровный брат, сын Олава Шётконунга от наложницы-вендки Эмунд (Старый, а также Плохой, Нечестивый, между 1050 и 1060 гг.). Он «был крещен, но о вере мало радел», и в стране стало активно возрождаться язычество. Здесь впервые упоминается Адальвард («Старший»), тоже из Гамбург-Бременского архиепископства, который был епископом той самой Сигуны, где располагалось значительное языческое капище. Преемником Эмунда на троне страны был его зять из Западного Гёталанда Стенкиль, также исповедовавший христианство, но он не дал сжечь языческий храм в Упсале. После его смерти (1066) язычники подняли мятеж, тем более ожесточенный, что жителям пришлось претерпеть голод. Адальварда с братией свеоны изгнали, карой за что, как полагает Адам, и послужили бедствия: жестокая засуха и неурожай. Сыновья Стенкиля в период междоусобиц 60-х гг. XI в., важной составной частью которых была борьба между старой и новой верами, сумели подчинить себе Свеаланд, подавить там мятежи знати и объявить христианство официальной религией всей Швеции. Свеоны упросили Адальварда вернуться; именно он, как пишет Адам, крестил жителей шведской области Вермланд и совершил много чудес (III: XV). С 1080 г. у свеонов уже отмечается наличие церковной иерархии.
