— А тут вы тоже… неофициально? — проронил граф, мол, неужто вы и в этот раз из дому сбежали? Ведь Мариэль, кажется, наследник знатной семьи, и поступает столь безответственно, хотя сам чуть ли не до полусмерти избивал Степана за малейший намек на несерьезность.

Попаданец тихо цыкнул, ох уж эти двойные стандарты.

— Как же ещё. — с досадой бросил Мариэль, — Кто спокойно отпустит единственного наследника в эту дыру, рассадник кровососов и преступности? Брат ведь отказался от права наследования ради своей жены, повесил всё на меня и живет себе припеваючи! А я ведь с малых лет всегда говорил, что перенимать власть не желаю, стану путешественником, буду бродить по странам, узнавать мир, никакой политики и экономики! Но такая подлость от родного брата… Ах, у меня все еще временами болит мое разбитое сердце, полное несбыточных мечтаний.

— У тебя есть сердце? — ухнул Веце, — Я думал у тебя кошелек вместо него. — и зубасто улыбнулся. Мариэль оскорбленно вздернул нос, поджал губы и смерил полукровку осуждающим взглядом, мол, как не стыдно тебе быть столь низкого мнения обо мне? Да, эльф ценил деньги, но лишь потому, что знал им цену, и помнил, как туго приходится в странствиях без них. Не возвращаться же домой каждый раз, родичи поймают и не выпустят, а кто знает, когда в следующий раз удастся вырваться?

И в свете того, что вопрос Веце Мариэля задел, дроу проигнорировал полукровку.

— То было первое мое путешествие. Я проложил маршрут через небольшие деревеньки, все ж жизнь простых людей посмотреть было интересней всего, планировал дойти до Укуплеша, перемешаться порталами, а когда магия кончается, идти пешком. Проверил, чтоб на мне не было никаких отслеживающих артефактов или заклинаний, раздобыл глушилку, сбивающую магию поиска… родители у меня тревожные, стоит на три дня пропасть, сразу тревогу бьют, искать начинают. А что за путешествие такое, на три дня? Так вот, завершив тщательную подготовку, я покинул отчий дом, прихватив накопленные триста золотых. — подпер голову рукой и вздохнул, — И довольно быстро осознал, что лучше б читал книги про путешествия, чем учил ту же математику или элементологию. Может тогда б мне хватило ума не только обзавестись артефактом иллюзии, но и прикупить одежду попроще? Люди Рипанниса и правда весьма добры, меня радушно приняли в пяти селениях, я почти две недели путешествовал не ведая бед. А после… — потер затылок, ах, как сейчас помнил, как сильно те придурки огрели по голове, — Меня ограбили, обобрали до нитки, посадили в клетку и повезли продавать. Рабство, пха, пусть и запрещено в Рипаннисе, но все ещё существует.

— И вот я, без монеты в кармане и с пустым резервом оказался в повозке. Весьма досадно, что мои попытки отбиться оказались тщетны, только ману зря потратил. Ох, кто ж знал, что контрабандисты боевые маги? Да даже будь они обычными бандитами, думаю, мелкого сопляка, коим я тогда был, скрутить смогли б без труда. И вот, сижу я в деревянной повозке с другими такими же несчастными, связанный и немного побитый. Познаю вкус жизни. Вопрос один: что делать? То, что меня рано или поздно найдут, очевидно, но если маменька с папенькой б узнали, что их чадо вляпалось в подобную неприятность, то плакала моя мечта о путешествиях. Поэтому нужно было выбираться. У меня ведь не было магии и денег, а не мозгов. Без понятия, почему они не использовали порталы, а предпочли повозку, наверно боялись, что власти засекут чрезмерную магическую активность на конечном пункте. — Мариэль небрежно фыркнул, поправляя челку, — По словам похитителей, ехать нам было пять суток, во время привалов нас выпускали побродить около повозки. На каждого раба нацепили магический маячок, поэтому сбегать было бесполезно: нашли бы довольно быстро, так ещё и побили снова. Нашелся там один храбрец, каждый день пытался улизнуть, в итоге к четвертому дню не смог встать из-за побоев, провалялся всю ночь в повозке. В зельеварении я, конечно, несведущ, но о лекарственных травах немного знал, во время привала нарвал несколько ядовитых трав, спрятал в рукаве. Карманов на тех лохмотьях, что мне дали, не было и в помине. К утру пятого дня мы въехали в Каморф, он тогда был в два раза крупнее, чем сейчас. Ночью я съел несколько трав из тех, что были припасены. Яд не смертельный, а симптомы очень схожи с одной заразой, название болезни уже и не помню. И вот, открывают работорговцы брезент, осмотреть, как товар доехал, а я валяюсь на полу, глаза красные, дышу сипло, трясусь в лихорадке, кожа покрылась красными пятнами, кашляю кровью, там для полноты картины разве что пены изо рта не хватило. Те и перепугались, что я других рабов заражу, вышвырнули меня в проулок, уехали на черный рынок.

— Разве нельзя было сбежать раньше? — не удержался Степан, — Лес куда более благоприятное место, чем город. — зачем было терпеть аж до Каморфа, когда дроу мог свалить ещё в первый же день, в лесу ведь и выжить проще: корешки, ягоды, зайцы, никаких зловонных трущоб и агрессивных людей.

— Кифен, — хмыкнул Мариэль, — я ведь не вампир. Это тебе в лесу приятнее, ты и без магии монстру голову снесешь, а подростку-эльфу, необученному боевым искусствам, с маленьким резервом и без защитных артефактов, в лесу делать нечего. Да и что это за путешествие такое, где я буду торчать в лесу? Что я, леса не видел? — Веце подло захохотал, мол, вот это вы господин недалекий, любому дураку это было б очевидно, — Спустя пару часов эффект от яда прошел, после я как-то прибился в трущобы. Там, казалось, даже солнце светит тусклее, спертый зловонный воздух забивается в нос, а земля после дождей не просыхает несколько дней, и все бездомные сидят в этой грязи, холодной и слизкой, перемешанной с нечистотами и сухой соломой, которую собирали на подстилки. Раз в три дня у самого начала трущоб появлялись мусорщики, они раздавали объедки горожан, впрочем, пища та была уже испорчена, и её всегда не хватало. Я присмотрел себе местечко, но через час меня от туда выгнали, оказалось, что даже плешивый клок этой вонючей земли принадлежит кому-то, и там, в трущобах, за свое место люди готовы были драться до смерти.

— Это да, — поморщился Веце, припоминая, как в прошлом году опять бичевал по вине графа, и то, что Степан тоже на улице жил, никак вины вампира не умоляет, — хорошее местечко тяжело найти. Я свое подкараулил, дождался, пока прошлый владелец помрет, и вытолкал его оттуда. — Мариэль надломлено нахмурил брови, подумав, что Веце имел в виду времена своего голодного детства, попаданец же закатил глаза, припоминая, как полукровка прошлой осенью выпинал тело старика прямо на дорогу, потому что ленился оттащить подальше. Вопил, что место займут, пока он ходить туда-сюда будет.

— Мне негде было даже присесть, пару дней я провел без сна, бродя по улицам. Сил уже не было, и в какой-то момент я споткнулся о ребенка и упал. — продолжил Мариэль, тягостно вздохнув, будто ещё не отошел от тех утомительных приключений.

— Споткнулся? Да ты пёр, не глядя под ноги, чуть не затоптал! — возмутился Веце, — Все было совсем не так, господин! — Мариэль качнул стул полукровки и скинул того на пол, прервав лишнюю болтовню.

— Поднимаю глаза, а передо мной это. — и кивнул в сторону Веце, — Таращится злобно, пыхтит, и такой бранью покрывает, коей я и от пропитых работорговцев не слыхал! Я, признаться, был глубоко шокирован: столь маленький ребенок, лет пять-шесть, а так грязно ругается. Кричит на меня, что место не отдаст и грозиться перегрызть мне глотку, вспороть брюхо веткой, разможить голову камнем ночью…

— Если ты отнимешь мое место. Не просто так же! — возмущено поправил Веце, вставая. Да Мариэль невоспитанным беспризорником его сейчас выставил, что хозяин потом думать будет? Полукровка ж не бандит какой!

Степан не перебивал, внимательно слушал с легкой полуулыбкой, потому как мнение о Веце у него сложилось весьма неоднозначное и довольно давно, и с тем, что рассказывал Мариэль, не сильно расходилось