Заклинания не дадут монстрам и животным их найти, так что о безопасности можно не беспокоиться. Было б маны побольше, да опыта, закончил бы разработку блуждающего портала — ловушки для нежеланных гостей. Ах, мечты-мечты.

Степан перевернулся набок, к правой руке медленно возвращалась чувствительность. Слово медленно было здесь главным. Вампиреныш забрался в палатку, устроился рядом с графом и вздохнул.

— Уже можешь говорить? — зевнул попаданец. Мальчик неуверенно качнул головой, — Болит что-нибудь ещё? — вампиреныш вполне ожидаемо кивнул. Степан нехотя сел, потянул колено к груди и растер лицо руками, видимые раны не сильно пугали, большинство уже залечило зельями. Однако у мальца ведь необычный случай — он под иллюзией, и увидеть всё попросту невозможно.

Ребенок отразил позу взрослого вампира и послушно пополз, когда граф жестом подозвал его к себе.

— Показывай язык. — приказал попаданец. Вампиреныш раскрыл рот и вздохнул, без клыков было непривычно и неуютно. Поскорее бы новые отрасли.

В полумраке палатки разглядеть что-то было трудно, Степан зажег в руке маленький огонек света. На языке вампиреныша все ещё остались слабые следы печати, но больше всего вампира смущала длинная белесая полоска на языке. Неужели шрам?

Отпустил язык и похлопал рядом с собой. Мальчик сел, прижавшись холодным телом к теплому взрослому.

— Звать тебя как? — спросил вампир так, чтоб отвлечь внимание. Подвесил магический огонек повыше, чтоб лучше оглядеть мелкого и устало поморщился от ноющей боли в спине.

— Яниаль. — скрипяще отозвался ребенок, согревая босые ноги ладошками, и осторожно посмотрел на своего спасителя. Взрослый вампир почему-то никак не представился, только сказал, что знает маму и тетю.

Мальчик уткнул холодный нос в колени. Тетю Маниэр все знаю, ее прадедушка больше всех любит. И глава рода тоже раньше любил, но потом почему-то бросил. А она ведь такая красивая! Наверно просто дурак этот Кифен, раз так поступил. Все переселенцы глупые.

И пока ребенок мысленно полоскал имя недобросовестного графа и раздумывал, кем же является его благодетель, Степан прикидывал, как бы потактичнее да помягче задать вопрос.

— Что у тебя за шрам на языке? Прикусил сильно? — спросил прямо, решив, что маяться с нежностями и неловкостями в их-то положении смысла особо нет.

Попаданец прошел через Априош, Яниаль через Риют, так что должны вроде как понимать друг друга, да?

Вампиреныш чуть приподнял голову и через силу выдавил:

— Н-нет, люди отрезали его, чтоб было удобнее вырезать печать, а потом прирастили зельем назад. — и снова уткнулся в свои колени, пряча зажмуренный взгляд. Он не хотел вспоминать, но раз взрослый спрашивает, значит это важно, поэтому Яниаль мужественно вытерпит расспросы и ответит на все. Все же этот дядя вампир его спас, рискуя тоже в плен попасть.

Граф сурово поджал губы, сейчас растекаться в соболезнованиях и жалости нельзя, пока Яниаль относительно спокоен, лучше расспросить и о других увечьях. Так он хотя бы сможет ему помочь.

— Есть ещё сильные ранения? — произнес попаданец отстраненно, раздумывая, что делать с вырезанной печатью на языке Яниаля.

— Глаз. — шепотом ответил вампиреныш. Граф наклонился ближе, повертел лицо в руках и взглядом спросил, мол, а что с ним не так? Синяк как синяк, — Его нет. — и у вампира отчего-то кончики пальцев защипало от холода.

— Ещё что-то? — голос соскользнул на хрип то ли от холода осени, то ли от пугающих мурашек, табуном пробежавших по спине.

— Это было самое страшное. — и моргнул. Иллюзия идеально имитировала движения, графу потребовалась минута, чтоб собрать мысли в кучу.

— Ты настоящий мужчина, Яниаль. — проговорил Степан, — И большой молодец, что смог вытерпеть всё. — вампиреныш опустил глаза. А что ему оставалось, кроме как терпеть? У него разве был другой выход?

— Спасибо, что забрали меня оттуда. — тихо сказал мальчик, устало прикрыл глаза и уснул. Степан уложил его на свое место и задумчиво взглянул на свою руку — в исцеляющей магии он не силен, зелья помоги с ранами, но они не всесильны. Да и если тело истощено, то никакая регенерация не поможет.

Обычной магии у графа сейчас в резерве почти нет, а подпитать ребенка чем-то нужно. Остается только светлая.

Попаданцу эта идея казалась немного сомнительной — все ж вампирята питаются исключительно магией, не станет ли хуже? Но выбор невелик, да и вреда светлая магия никому, кроме чернокнижников и монстров, не причинит.

Осторожно направил поток магии к Яниалю и начал вливать. Внешне ничего не менялось, только усталость на графа вдвое сильнее накатила. Степан зевнул и лег на свободный спальник. Нужно отдохнуть, а там уже видно будет, что делать.

— Дядя, просыпайтесь! — вампиреныш встревоженно тормошил Кифена, — Там сигнально заклинание сработало, проснитесь же!

Степан через силу продрал глаза, в кромешной темноте виден был только светящийся глаз Яниаля — иллюзионный флюоресценцией не обладал.

Заклинание и правда било тревогу, вампир резко сел и проверил периметр магией — всего-то мелкий монстр, тварюшка их даже не заметила, просто подошла слишком близко к границе.

— Ничего опасного, спи дальше. — бросил Степан и завалился назад. Ещё пара часиков, и маны на обратный портал хватит.

Яниаль забрался в свой спальный мешок и застыл, прислушиваясь к звукам ночного леса. Ему было страшно вот так просто лежать, беззащитным и слабым. И как только дядя не боится? У него ведь сейчас почти нет маны, он тоже не сможет себя защитить, но так спокойно спит!

А, наверно это потому, что взрослый был умнее и не попадался в руки людям, наверно дядя очень хорошо умеет прятаться и убегать. Вот бы и он, Яниаль, умел.

— Дядя, вы не боитесь, что те люди снова придут за мной? — спросил мальчик, ежась от ночной стужи, пробивающейся даже сквозь толстый теплый спальный мешок.

— Даже если нас с тобой поймают, — начал пессимистично Степан, — То думаю ничего страшнее, чем уже было, они не придумают. — и в голове попаданца это звучало вполне ободряюще.

— Но я не хочу, чтобы они снова делали мне больно. — поежился вампиреныш, — И глаз у меня остался совсем один. Я тогда совсем слепым буду.

— И то верно. — согласился граф, — А ты вообще как к ним попал, малой? — вампиреныш шмыгнул носом.

— Мы гуляли рядом с Проверешским лесом, всех детей туда повели на растения смотреть, а люди вдруг напали на нас и украли меня. Часть детей успели спасти взрослые, а некоторых злые человеки убили прямо там. — и стиснул зубы от обиды. Это ведь их земля, они не обижали людей, почему те пришли и принесли такое горе его клану? Разве это честно?

— Подожди, подожди, но разве Проверешские леса не личная территория клана? — попаданец даже приподнялся от удивления. Неужели бесстыжие люди посмели зайти на земли вампиров, устроить бесчинства и выкрасть ребенка⁈

— Да, но они все равно почему-то напали на нас. — ответил подавленно Яниаль, — Дядя, вы большой, может, вы понимаете, почему они так поступили? — граф потерянно мотнул головой. Увы, он все прекрасно понимал, но правда эта никак не приносила облегчения.

— Яниаль, ты хорошо запомнил Риют? — спросил Степан. Вампиреныш прищурился с сомнением, потому как вопрос больше походил на угрозу, но все же кивнул, — Знаешь, почему те люди так поступили с тобой? — хмуро взглянул на расстроенного вампиреныша и шумно выдохнул.

— Нет. Я их не обижал. Может потому что их когда-то обидел другой вампир и они решили отомстить? — сжался и обнял колени руками.

Степан откинул голову назад. Доброта к другим для вампира — яд. И теперь он понимал и видел это слишком хорошо. У его расы не было права жалеть других, задумываться о чужих мотивах или пытаться оправдать чужие грехи. Вампиры должны были выживать, а не отдавать себя в жертву в угоду чужой беспросветной ненависти.