Вампир поднялся, опираясь на кровать, и шатко встал. Тут же сев. Голов кружение накатило до неприятного резко, так не то что обуться, до двери дойти уйдет сложно. Веце, видя состояние хозяина, что-то недовольно пробурчал и на четвереньках подполз ближе.

— Давайте я вас обую, а то ещё час возиться будете. — предложил полукровка, сцапав один сапог.

— Я сам. — ответил попаданец, отбирая обувь, и чуть не свалился с кровати, когда головокружение накатило с новой силой от резкого движения.

— Вас штормить ещё сутки будет, не меньше, я же говорил уже! — прошипел Веце, отведя руку с хозяйским сапогом подальше, — И не сопротивляйтесь, в ваших интересах обуться быстрее и добраться до рабочего кабинета! На письма нужно ответить, одежду на завтра выбрать, не пойдете же вы на совещание в пижаме или домашнем!

Но в попаданце все ещё присутствовала столь неуместные гордость и жажда независимости. Проблема была лишь в том, что гордость в понятии Степана отличалось от той, какой ее видел Веце, и потому господин казался полукровке сейчас придурковатым капризным дитем.

Какой аристократ вообще сам одевается? Для многих самостоятельно о себе заботиться, словно простолюдином стать. Почти оскорбление. А хозяин — вообще дурак, ему помочь хотят, а он на естественное негодует.

Веце рассерженно стукнул Степана сапогом по ноге. Чтоб мозги включились! И как такого хозяина неприрученного в высший свет выпускать?

Додумать полукровка не успел, потому что ему прилетело подушкой. И пока пацан растерянно моргал, гневно вцепившись в наволочку, вампир магией отобрал свой сапог и быстро обулся. Веце рассерженно стиснул подушку в руках, вот значит как хозяин к его искренности и заботе отгостится⁈

Граф открыл портал в свой кабинет и шатко встав, переместился сразу к рабочему столу, присаживаясь на стул.

Полукровка вышел следом, скрестив руки на груди и прицыкивая. Время идет, а дурные привычки хозяина не меняются!

Степан звуки возмущения проигнорировал, отправив Веце делать бомбочки для ванн — спрос на них сейчас как раз высок, и пока вести о войне не разнеслись по всей стране, нужно вытащить как можно больше денег.

Попаданец наспех начеркал письмо Ивану Грозному, мол, так и так, из слухов узнал, что скоро экономика немного покачнется и лучше будет развить связи за границей, чтоб облегчить будущий экспорт.

В том, что у Ивана связей этих везде полно, граф даже не сомневался, но товары, которые Степан поставляет на черный рынок — эксклюзивные, на такие новшества покупатель не сразу находится, нужно ещё ждать, пока сарафанное радио заработает. Так что лучше выйти на международный рынок сейчас, а не потом, когда уже безденежьем прижмет.

Конечно, денег у вампира более чем предостаточно, но это только пока. А вот после войны — как бы в минус не уйти со всеми расходами и восстановлением земель. Так что капитал лучше собирать и дальше, и вообще — много денег не бывает.

Граф отправил весточку Ивану и взялся разбирать накопившиеся письма — конверт от Маниэр сразу отложил в сторону, приятное лучше оставить на потом, чтоб как-то сбить гадкое настроение, которое после остальных писем останется.

Конверты от дракона были без даты, и потому в каком порядке их лучше читать — оставалось только догадываться. Они лежали небрежной кучей на столе и вызывали зудящее раздражение от одной лишь мысли, что придется с ними разбираться.

Первое письмо от герцога Ибенира начиналось со слов: «Граф Кифен, я весьма встревожен вашим отсутствием на сегодняшнем собрании…»

Второе вытянутое из вороха малость напомнило о субординации, и что они не друзья: «Граф Кифен Вальдернеский, если вам дорога ваша голова и жизнь, явитесь на военный совет завтра! Потому как если вас опять не будет, то я напомню вам, кто кому служит и какие последствия бывают у неповиновения…»

Третье пылало гневной экспрессией с первых строк: «Тварь, только попробуй не прийти завтра! Я тебе…»

Четвертое напомнило, что они вот ровно недели две назад неплохо ладили, пока вампир не впал в неплановую спячку: «Дорогой друг, если что-то стряслось или ты в силу плохого самочувствия не можешь посетить ни одного собрания, хотя бы напиши ответное письмо…»

Пятое дало понять, что за каких-то семь дней, пока Степан лежал и никого не трогал, мир, выстроенный столькими усилиями, рухнул и грозился придавить вампира обломками: «Надеюсь ты там издох, потому что если нет, я найду и убью тебя…»

Шестое вызвало чувства весьма смешанные: «Не знаю, что с тобой стряслось, раз ты уже столько дней игнорируешь и собрания, и мои письма. Умер? Впрочем, знай, если ты не ответишь мне или не появишься и завтра, то я приду по твою душу. Времена непростые, но разве ты из тех, кто малодушно и трусливо прячется от опасности? В общем знай, я ещё попью твоей крови, кровосос поганый! Мне король уже все нервы вытрепал и я верну тебе этот моральный ущерб вчетверо!!!»

Степан отложил письмо в сторону и скептично посмотрел на восьмой конверт — вряд ли он там увидит что-то новое, разве что словарный запас немного пополнит. Впрочем, из чистого упрямства все ж дочитал оставшиеся пять — в них его обозвали переселенцем поганым, тварью неблагодарной, вампирьим выродком, и уродом безответственным. Что же, весьма неприятно складываются нынче обстоятельства.

Сложил письма от дракона в стопку и убрал в ящик стола — бумага недешевая, а на обратной стороне писем ещё что-то писать можно.

И потянулся за конвертом с гербом Вальдернеских. Поднес к носу, вдыхая запах прелой бумаги и чернил, и незаметно улыбнулся. Письмо от Маниэр разительно отличалось даже от самых доброжелательных посланий герцога Ибенира, глаза неспешно читали строки, слова складывались в образы, и Степану казалось, что она сейчас рядом, окружает его теплом и нежностью, с любовью держит за руку и говорит, что все будет хорошо, он со всем справится.

Вампир приложил письмо к губам, прикрыв глаза. Скорее б война кончилась, он так хочет обнять Маниэр сейчас.

Он не знал, как это объяснить, потому как странное чувство не подавалось логике и доводам разума, но стоило просто взглянуть на ее письмо, и все в мире уже казалось таким неважным, таким незначительным, и война эта, и черные маги, и титулы с политикой.

Маниэр верила в него и ждала.

И он был безмерно благодарен ей за терпение и понимание, за поддержку в тяжелое время.

Веце, заглянувший в кабинет, чтоб спросить, где лежит эфирное масло, скривился, высунув язык, фу, ну что за нежности?

Не пристало главе рода таким влюбленным быть, не зря до этого все графы женились по расчету — и никаких розовых соплей, никакой драмы, только деловые отношения и продолжение рода, ничего лишнего!

— Я щас блевану. — пробубнил полукровка, уже и забыв, зачем в кабинет заглянул, — Лучше б полезным чем занялись, а не сидели и мечтали! — сказал уже громче, порицая подобное времяпровождение.

Степан бросил на Веце равнодушный взгляд и произнес:

— Ой, неужто завидуешь, дармоед? — хмыкнул, иронично приподняв брови, — Если с работой закончил, сбегай за чернилами, у меня скоро закончатся. — полукровка на это протянул ладонь, мол, позолотите ручку, куплю.

Попаданец нехотя дал Веце три золотых и открыл портал, мол, все, проваливай и не мешайся!

Холодные северные ветра равнодушны к вашему прошлому, им безразлично кто вы и какой человек, и человек ли. Снег неприятно хлестал по лицу, вампир подслеповато прищурился, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь снежинки, налипшие на ресницы.

Горы одинаково жестоки к чужакам и к своим, и горный хребет Урсылькос был нещаднее всех. Вампир оступился и провалился в сугроб, ударяясь грудью о камень, воздух с хриплым свистом выбило из легких.

— Повелитель, приказывайте. — черный маг опустился на колено перед старшим. Вампир коротким жестом приказал выставить купол и идти дальше. Выпрямился, стряхивая морщинистыми руками снег с одежды и раздраженно устремил взгляд вперед.