– Аля, – снова позвал Погодин, что-то внимательно рассматривая на стене, – подойди сюда, пожалуйста.

На стене, которую так внимательно изучал Погодин, был изображен символ Коалиции – круг с девятиконечной звездой внутри. Рядом шли какие-то странные значки, письмена, а потом изображение распадалось на четыре части: круг и три равносторонних треугольника.

– Странно, что Высший совет избрал символ уже использовавшийся древними, – задумчиво проговорила я.

– Вовсе не странно, – пожал плечами Стас, – вспомни Земные религии, там везде вначале было слово, а оно чем изображалось?

– Буквами…

– Буквами… – передразнил меня Погодин, – а буквы – это символы и чем они древнее, тем могущественнее. Есть хочешь? У меня шоколадка есть.

– Хочу, – протянула руку, убрав предварительно защитный экран костюма.

Необходимость в нем теперь отпала. Вокруг было тепло и даже ногу покалывало вокруг наложенного пластыря.

– На, голодающая, – улыбнулся Стас и вложил в мою руку целую шоколадку, тоже убрав защитный экран костюма.

Разломив пополам стратегический запас еды, честно протянула часть другу.

– Ешь сама, – отмахнулся он.

– Погодин, ты меня знаешь, – хмуро предупредила, – если мы не съедим ее вместе, то она так и останется нетронутой.

– Вредная ты, Алька. И чувство справедливости у тебя воспаленное, – кажется мне поставили диагноз, но шоколад он все же взял.

– Доктор? Скажите, с этим живут? – жалобно спросила я.

– Живут, – он скептически окинул меня взглядом, – но не регулярно и совершенно без удовольствия.

– Гад ты, Погодин! – ответила, положив в рот дольку вкуснейшего на свете шоколада.

– Я готов это исправить! – усмехнулся Стас.

– Перестанешь быть гадом? – удивленно уставилась на него.

– Ну, нет… Это выше моих сил, но могу поспособствовать и в регулярности и в удовольствии!

– Нет уж, как-нибудь сама! – отмахнулась я, но смех уже рвался из меня.

– Вооот! – он шутливо ткнул мне пальцем в грудь, – вот оттого, что вы такие самостоятельные, мы и вырождаемся!

– Погодин, ты не вырождаешься, у тебя две сестры есть.

– Сестры – не потомки, – обиделся Стас.

– Подожди… – вдруг вспомнила я, – вырождаемся говоришь? Вспомнила, что мне эта звезда напоминает!

– Что?

– Символ земного триединства у древних славян… Очень древних, Стас! Триглав… Три треугольника – это чистый свет, божественный огонь и гармоничный человек – потомок Древних Светлых Богов. А круг их объединяющий – есть сама жизнь. Понимаешь?

– Если честно, то нет, – помотал головой Погодин, – иногда ты такой бред несешь, Аль.

– А что если звезда Коалиции – это не девять объединенных рас?

– А что же тогда?

– Стас, это символ мировой гармонии. Нет, не так. Это – не символ, это – сама мировая гармония.

– Верник, ты часом головой нигде не приложилась?

– Да, как ты не понимаешь! – я злилась, а Погодин никак не мог увидеть и осознать очевидные вещи, – планету хотели уничтожить из-за этой пещеры! Здесь что-то есть… Важное! Очень ценное, что Коалиция никогда не должна найти!

– Да откуда ты это взяла?

– Погодин, ты размышляешь, как человек!

– А как кто я должен размышлять? – опешил он.

– Как Бог!

– Ну спасибо тебе, Алька! Не знал, что ты такого высокого мнения обо мне.

– Да, я не именно про тебя! Я про временные рамки! Человеческая жизнь по сравнению с жизнью Вселенной, что песчинка. Поэтому нужно мыслить иными временными рамками. Предположим, на этой стене ритуал, нарушающий равновесие и, предположим, его когда-то провели…

– Верник, ты меня пугаешь! Откуда такие выводы?

– Смотри, были апаньяр… процветали и вдруг исчезли. Куда делись? Почему? Загадка! Потом самыми древними и сильными расами стали эленмарцы и астерийцы. И что мы имеем?

– Что?

– Они вырождаются! У одних недостаток мужчин, но катастрофический переизбыток женщин, а у других все наоборот. И так из века в век, из поколения в поколение. Угадай, что произойдет однажды?

– Они вымрут, как динозавры на Земле!

– Умница! Значит, теоретически, в этом зале отгадка и первопричина. Без специальных знаний, мы вряд ли прочтем надписи, но ведь осмотреть зал мы можем? У меня предчувствие – что-то здесь точно есть!

– Аля! – предостерег Стас, – мы итак почти по уши… и не в шоколаде!

– Тем более! Ну, что мы теряем? Все равно ждать помощи…

– Ладно, уговорила! С чего начнем?

– Со всего!

Зал был огромным хоть и пустым. На некоторых стенах имелись выступы и альковы, странные каменные наросты или, наоборот, вогнутости. Последующие полчаса мы планомерно обходили помещение по периметру, дотрагиваясь до каждой подозрительно трещинки.

– Нет здесь ничего! – заверил меня Погодин.

– Может и нет, но пока мы здесь, нужно все осмотреть!

– Верник, ты вредина!

– Аты, Погодин, лентяй!

– Аль…

– Не ной, Стас!

– Я не ною… У меня камень сдвинулся!

– Покажи! – подбежала к нему я.

– Вот! Этот! – он указал на небольшой выступающий камень, в центре какой-то схемы, – Аль, он правда сдвинулся! Осторожнее!

Протянув руку, я дотронулась до округлого камня. Не прилагая никаких усилий, сдвинула его в сторону. Под ним оказалась еще одна «замочная скважина» для апаньярского ключа. Приложила кулон к выемке и совместила символы. Часть стены над замком выступила вперед и отъехала в сторону, открывая перед нами древний тайник. Там… прямо в воздухе, ничем не удерживаемый, висел металлический треугольник из красноватого металла, напоминающего самую обычную медь.

– И что это? – разочарованно спросил Стас.

– Видимо, часть древней головоломки.

– Я все спросить хотел, откуда у тебя этот кулон?

– Семейная реликвия, передающаяся строго по наследству! – ответила я. А что? Не соврала же, учитывая мое родство с апаньяр по их же собственному утверждению.

– Повезло тебе с наследственностью, – ухмыльнулся Погодин, – видать инопланетяне наследили!

– Ты даже представить себе не можешь, насколько прав, – задумчиво сказала я, доставая длинный нож, которым всегда укомплектовывали термокостюм.

Сердце стучало, как сумасшедшее. Что же это за треугольник такой? Почему из-за него хотели взорвать целую планету со всеми ее обитателями? Разве не проще было забрать? Хотя… может универсальный ключ существует в единственном экземпляре… Размышляя, я тихонько проводила ножом по воздуху вокруг таинственного треугольника. Никакого поля, никаких волн… Он просто висел в воздухе.

– Взять? – растерянно спросила Стаса.

– Бери, раз нашли!

Что-то внутри меня противилось этому, но все же я протянула руку и взяла треугольник. Он был небольшим, тяжелым и приятно оттягивал руку. Как только предмет покинул место своего хранения, дверца тайника снова встала на место. А вот звук, донесшийся до нас из другого конца зала, заставил обернуться и на мгновение замереть от ужаса.

На противоположной стене открылся проем, огромный, зловещий и из него доносилось утробное рычание. В тусклом освещении прохода мелькали неясные тени. К нам явно что-то, точнее кто-то подбирался.

– Ой… говорила мне мама не брать неизвестные предметы в незнакомых местах… – пропищала я.

– Прячь штуковину и доставай бластер, Алька! – прошептал Погодин.

– Вообще-то, командир здесь я, – так же шепотом, прячась за широкую спину Стаса, огрызнулась.

– Тогда командуй… – произнес он, даже не повернув головы в мою сторону, но извлекая стандартный бластер ближнего боя.

– Не язви, Погодин! Последние слова должны быть о вечном, – сказала я, пряча найденный треугольник во внутренний карман термокостюма.

– Эх, здесь тоже заряда осталось совсем не много. Батарея почти разряжена, – предупредил Стас, осматривая оружие.

– Тогда бьем на поражение. Лучше всего в голову, ведь без мозгов не живут.

– Наивная ты, Алька. Еще как живут! При чем – припеваючи.