Когда я навестил Глашу, та лежала на кровати и смотрела в окно. Выглядит получше, но какая же она худющая. Рука поверх одеяла — одна кожа да кости. Под глазами мешки, но глаза вроде смотрят бодро.

Войдя, я взял её руку в свою. Температуры нет, молодец травница, не подкачала.

Учитывая, что у меня нет времени на уговоры, я сразу пошёл ва-банк.

— Глаша, я забираю тебя с собой. У меня под Новгородом своё хозяйство. Будешь при мне, под моим надзором. А то стоило оставить тебя одну, так чуть к архангелам не улетела на небо.

Вопреки опаске, что женщина тоже начнёт искать причины отказаться, Глаша согласно кивнула. Странно, за всё время она даже слова не произнесла. Также покорно держит свою узкую ладошку в моей и слабо улыбается.

— Ну добре, поправляйся. Через несколько дней нам в дорогу, так что сама понимаешь.

Для Глафиры мы соорудили в санях нечто вроде палатки. С утра заливали кипяток в кожаный бурдюк и укладывали его в ноги женщине. И она ехала, закутанная в медвежью шкуру. Только нос торчит. За нею ухаживала жена и дочка Первуши. Есть вещи, которые мне как мужчине делать невместно.

М-да, у нас нарисовалась серьёзная проблема с жильём. Пока разместил народ у деревенских, но жизненно необходимо строить своё жильё.

Но, в принципе, мы с Ерофеем к этому готовились.

Вообще лес для стройки рубят зимой, пока дерево спит. Потом его сушат и брёвна готовы для строительства. Выбирали боровой (ровный) лес, обычно сосну или ель. Смола не давала гнить стенам домов. Скребками счищали кору и так оставляли сушиться, сложенными в «костры»

Строить же предпочитают в тёплое время. Потому что как ни бери, но нужен фундамент. А это земляные работы. А кто же зимой будет копать — морока ещё та, жечь костры и долбить мёрзлую земли кирками. Начинали строиться по весне.

Поэтому мы заранее ещё осенью подготовили фундаменты на четыре избы. Одна из них будет моими новым жильём. Для обычной избы вместо фундамента сначала выкладывали заглубленный слой толстых брёвен, желательно лиственницу. Но у меня будет большой дом, поэтому отсыпали фундамент из бутового камня и щебня.

Таким образом, в принципе можно рубить дома и зимой. Чем мы и занялись. Разумеется, никаких гвоздей, для крепления исключительно деревянные шипы и костыли. Ерофей пробовал получить от меня указания, каким именно способом будем укладывать брёвна, вариантов насчитал с десяток. Но увидев моё поглупевшее лицо, махнул рукой и приступил к работе. Я не собираюсь вмешиваться, вон пусть будущие хозяева переживают. Я же только поскрёб затылок, покивал и пошёл дальше.

Наружные стены остаются полукруглыми, а внутри стены обтёсывают, делая плоскими (скоблят в лас). Что прикольно, никаких пил, только топоры. Мастер важно пояснил мне убогому, что нельзя резать. Топор не разрывает волокна и не открывает их для влаги. А только сминает и запечатывает торцы брёвен. А гниют брёвна именно с торца и в местах крепления. Такой дом простит намного дольше. Для нижних венцов старались искать витые стволы, они прочнее и дольше стоят.

Три избы будут классическими срубами, четвериками. То есть односрубная четырёхстенная изба.

Для себя я сначала планировал восьмерик. Восьмиугольные дома чаще ставили для храмов или для хором богатеев. Как правило был и второй этаж, это уже четверик.

А позже я передумал, просто увидел в городе избу «крестовик». Это шестистенный сруб, в котором внутренняя поперечная стена пересекалась с продольной. Образуя четыре комнаты, или больше. Изначально я не планировал второй этаж. А теперь уже и не знаю, семейство то прибавилось. Акулина с малыми, да и Глафиру куда денешь? Поэтому, наверное, решусь на второй этаж. Но мой дом будет строиться последним. Я так решил.

Когда Глаша поправилась, я поселил её в одной избе с Акулиной и детьми. Пусть привыкает жить в семье. Мне кажется, что ей это будет полезно, да и малым нужна женщина помоложе старой Акулины. Баженка сразу приняла молодую женщину, Акулина тоже вроде о чём-то с нею шепчется. А вот Стёпка игнорирует. По-моему, он ревнует. Десятилетний подросток считал себя главою семьи, а тут новое лицо. Вот он и глядит букой. Ничего, привыкнет. Женская рука в хате — великая вещь. А старуха уже не в тех годах, чтобы за всем уследить.

Я сам жил в другом доме, вместе со Скорятой и нашими. Тут заправляет Ульяна и новая пассия Степана. Поэтому малых вижу не так часто.

Вот вроде зима и можно отдохнуть. Но у нас происходит не такое и вялое шевеление. Огнеупорный кирпич продолжаем накапливать. В планах не продавать его, а ставить печи заказчикам из своего материала. Так совсем другая денежка получается.

Первуша с нашими скорешился и вовсю коптит рыбку, которую ловят его пацаны. Каждый день рубят лёд и сидят рыбалят, вроде получается.

Ну и наши вощаные плиты требуют пригляда. Нужно счищать снег и переворачивать, подставляя бочок под северное солнышко.

А я мотаюсь между городом и своей слободой. Частенько зависаю у Григория. С уходом Ольги его дом как-то опустел. Но я всегда с удовольствием общаюсь со скромницей и вечно краснеющей Дуняшей и непоседой Златкой. Единственный сын Захар уже начал помогать отцу в его делах и преисполнился важности. Но по-прежнему не в силах устоять и активно играет вместе с нами в «Лес». С Григорием обязательны 2–3 партии в шахматы под ароматный кальвадос или терпкое фряжское вино. Это уже наша традиция. Ну и неторопливые беседы. Их тональность немного изменилась. Если раньше Григорий видел во мне несмышлёныша в торговых делах, а таким я и был. То сейчас ежели не на равных говорит, то уже без прежнего покровительственного тона.

— Нет, Алексий. Сам же говоришь, что такая лесопилка работать будет только в тёплый период. То бишь с конца ноября по начало апреля работать невозможно. Не знаю, смотри сам.

Это я поделился своими планами насчёт лесопилки. А Григорий к ним отнёсся весьма скептически. Я же полностью погрузился в новую задачу. Пилы, зубчатые валы для подачи бревна и прочую машинерию я разработаю. Там ничего сложного. Кривошипно-шатунный механизм передает от колеса движение на головку с набором пил. Тут вопрос в другом, в наших местах Волхов неторопливый и скорости воды явно не хватит. Нужны проводить по весне изыскательские работы. Можно попробовать схему с верхним водоводом. То есть если мы пророем отнорок, где вода будет сверху падать на заглублённое водяное колесо, то чем выше перепад, тем больше напор воды. Играет роль и размер колеса. А главное лопатки желательно изогнутые, ещё лучше в виде ковшиков. Надо найти берег, где рядом есть овраг. Тогда можно не копать глубоко, поставить колесо внизу и пользоваться естественным перепадом высот.

Да, работа большая. Зато при наличии неограниченных запасов леса, я могу продавать корабелам качественную доску. Я узнавал, цена на неё впечатляющая и неизменно высокий спрос. Даже у нас в Новгороде корабелы строят много судов, хорошая ровная доска в цене. Как мне сказал мастер на верфи, именно отсутствие подходящей доски тормозит увеличение объёмов.

Ну, я где-то этому даже рад. В одно из посещений города, как обычно заявился к Марфуше. Как правило, я останавливался у неё на пару-тройку дней. Спускал пар, решал свои дела и возвращался домой.

А тут хозяйка что-то наводит туман. Интересуется, когда возвращаюсь домой. При чём не в том плане, чтобы задержался подольше. А вроде-как торопит меня. Спросил прямо и получил такой же честный ответ.

Нашла моя хозяюшка себе другого ухажёра. Молодого парня. Я его видел, он вроде в десятниках у Марфы ходит. Высокий и рослый, лицо — кровь с молоком. Улыбчивый, любит рассказывать шутки и прибаутки. Видал его с дворней, так он постоянно в центре внимания.

Марфу понять можно, я вечно в разъездах и не особо прогибаюсь под её волевой характер. А этот смотрит на неё и мечтательно улыбается, боясь пропустить малейшее указание.