– Почему ташторы так любят пытать свои жертвы именно огнем, как вы думаете, друг мой? – спрашивал Сайвэ, поглаживая Стаса по плечу и вовсе не требуя ответа, потому что продолжал сам, с нежностью посматривая на красного от смущения Погодина, – потому что родная планета этой расы Таштора изобилует вулканами и основная традиция ташторов – ожоговое шрамирование всех юношей, достигших статуса воина и принятых в клан.

– И чего он ко мне прицепился? – бухтел Стасик.

– Нравишься ты ему, сладенький Погодин, – посмеивалась над ним Хунька, вызывая его горячее негодование.

Вторая дисциплина Рута – развитие экстрасенсорных способностей проходила в лаборатории, где стояло очень много незнакомой нам техники. Весь процесс сводился к тому, что курсантов тестировали на те или иные способности. Особенно тщательному тестированию подвергались земляне.

– Странно, очень странно, – шептал Рут, когда в очередной раз курсанты что-то делали не так, – ведь есть все предпосылки, что вы наделены высшими способностями, а на деле результат нулевой.

– Да вы не огорчайтесь так, – утешали его курсанты, – мы вообще странные. Ученые говорят, что у землян мозг всего на восемь процентов используется, а дальше никак не хочет.

– Но это и к лучшему, – влезла Хуня, – потому что и с восемью процентами мы успеваем натворить уйму всего, а дай нам больше… Это же катастрофа вселенского масштаба будет. Население Земли составляет четырнадцать миллиардов особей, даже с учетом третьей мировой войны и тентурийской колонизации. А это, поверьте, весомая угроза психике всех разумных рас.

– Что? – озадаченно заморгал ксури, глядя на улыбающуюся Фархунду, – аааа! Это была шутка, да?

– У нас на Земле в каждой шутке есть доля правды, – ответил Стас и замолчал, наткнувшись на страстный взгляд Рута.

– Попал ты, Погодин! – зашептала ему Хуня, – вон как нашего ксури распирает. Да, он просто раздевает тебя глазами, беззастенчиво лапая твое юное непорочное тело.

– С чего ты взяла, что непорочное? – не понял Стас.

– А что, у тебя уже случались нежные отношения с мужчинами? – усмехнулась полутентурийская язва.

– Совсем с ума сошла, женщина! – возмутился Погодин, – мелешь всякую чушь!

– Не нервничай так. Пошутила я, – Хунька приняла демонстративно обиженный вид, – а чего это ты так разозлился, будто я тебе на большую мозоль наступила?

– Какма… Какма… – влез Жоффрей.

– Слово, конечно, поэтическое, но не эстетическое, – откликнулся Стас.

– Как маленькие ведете себя! – все-таки закончил Селедкин, сжимая в своей руке хрупкую ладошку Айи.

– Вот ты, Жорик, личное счастье обрел, а другим мешаешь! Не по-товарищески это! – продолжала гнуть свою линию неугомонная Хунька.

– Да я скорее огромную влаппи полюблю… – отмахнулся Стасик.

– Осторожнее нужно быть с желаниями, Погодин! – сказала я и глазами показала в сторону лаборантки. Влаппушечка под два метра ростом отчаянно строила глазки Стасу, блестя глянцевым черепом в ярко- освещенной лаборатории.

– Да, погорячился, – откликнулся наш не пристроенный страдалец, оглядев томимую страстью девушку.

– Какой-то ты капризный, Погодин, – тут же влезла Хунька, – то тебе симпатичные шатены не нравятся, то крупные девушки с ониксовой кожей. Доперебираешься.

– Кто бы говорил! – совсем разозлился Погодин, – сама Фингорма отшила, а теперь глаз с него не сводишь.

– Не твое дело! – фыркнула Хуня.

– Стас! Хуня! Прекратите! – прикрикнула на них я, – нам надо держаться вместе, а не ругаться на пустом месте.

– Извини, – прошептал Стас, обняв Хуню за талию.

– Да и ты меня… – отозвалась она и чмокнула Погодина в щеку.

Увидев это ксури побледнел и в его глазах заблестели слезы. Он отвернулся от курсантов и ушел в дальнюю часть лаборатории, спрятавшись за оборудованием.

– Ну ребята… – покачав головой, выдохнула я и направилась исправлять ситуацию.

Рут Сайвэ со страдальческим выражением лица смотрел в окно на плывущие облака. По его щекам катились крупные слезы. Вот уж не знала, что ксури такие чувствительные.

– Фаэр Сайвэ, – позвала я, но мужчина даже не обернулся.

– Скажите, Аля, у меня совсем нет шансов? – вдруг тихо спросил он.

– Понимаете, фаэр Сайвэ, – тщательно подбирая слова, попыталась успокоить расстроенного ксури, – земляне в большинстве своем гетеросексуальны.

– И Стас Погодин тоже?

– На сколько я знаю – да. Но поверьте, не стоит Погодин ваших слез. У него отвратительный характер и он непостоянный и ветреный. Сколько девушек плакали из-за него! Начни вы встречаться, то рано или поздно он разбил бы вам сердце!

Врала я вдохновенно, прямо глядя в глаза преподавателю. Потому что о девушках Погодина я и слыхом не слыхивала. Стас был со всеми и ни с кем одновременно. Да, Верник, становишься профессиональной лгуньей.

– Но вы же с ним дружите, – грустно сказал мужчина, вытирая слезы, – я эмпат и чувствую вашу взаимную симпатию, Аля. А по отношению ко мне у Стаса лишь страх и неприязнь.

– Дружу и люблю его, как друга, – не стала лукавить я.

– Значит вы все вместе дружите и любите друг друга? – оживился ксури.

Это он сейчас на групповой секс намекает? Да, попала ты, Верник!!! И как теперь выпутаться из этой ситуации?

– Понимаете, фаэр Сайвэ, любовь бывает очень разная. Я люблю Стаса, как брата, как единомышленника, у меня нет на его счет эротических фантазий.

– Странные вы – земляне! – озадачился Рут.

– Да, – согласилась я, – грани между любовью и дружбой у нашей расы настолько переплетены, что одно совсем не исключает другое.

– Как вы думаете, Аля, а Стас Погодин мог бы со мной дружить?

Боже! Ну за что все это мне?

– Конечно, мог бы, фаэр Сайвэ, но без эротических фантазий! Помните, земные мужчины – гетеросексуальны!

– Очень жаль, – вздохнул ксури, – но мне придется это учесть.

С Белиготаром Соргом за всю прошедшую неделю мы ни разу не пересеклись. Даже издали я не видела своего прапрадеда по материнской линии, зато регулярно по комму общалась с родными и близкими. Мама вздыхала о том, как похудела и осунулась ее единственная дочь. Папа неизменно успокаивал жену, говоря, что ребенок вырос и способен на самостоятельные жизненные решения. Бабушка Пелагея уверяла, что подготовка экспедиции завершается и вскоре с Лунопорта стартует корабль Ветлуга, который доставит группу ученых на планету Лорна, системы Арато.

– Ба. – заговорщицки шептала я, – ты уже рассказала нашим про Белиготара Copra?

– Ох, Алька, – вздыхала она, – я пока сама себе в этом признаться боюсь. Шутка ли, встретить человека спустя столько лет.

– Он о тебе не забывал. – говорила я при каждом разговоре, но Пелагея Джоновна только вздыхала в ответ. Ничего, вода камень точит. Уж очень мне хотелось, чтобы любимый мною человек обрел, наконец, счастье, пусть и спустя больше ста лет. Разве время преграда для настоящих и искренних чувств?

Отношения Жоффрея и Айи развивались стремительно. Астерийка, реабилитировавшись среди своих и освоившись среди наших, теперь не только взирала на своего героя из под полуопущенных ресниц, томно вздыхая, но уже и спорила с ним, если их мнения расходились. Селедкин же глаз не сводил со своей синеокой «мальвины», повсюду таская ее за собой. Бабушка Серафима Дормидонтовна выбор внука одобрила, сказав лишь: «Дяковиннай масти нявестка-та» и «Ждитя мояво блыгаславення, ня живитя ва грехе-та», но рейсовых кораблей маршрутом Лунопорт-Кхарма не было и в помине, поэтому приходилось ждать отправки специализированного транспорта с Земли.

– Это когда же она сюда доберется? – вопрошала Хунька.

– Я баб… я баб… – пытался ответить Жорик.

– Да, не до баб тебе, Селедкин, ты уже почти женатик у нас, – привычно откликался Погодин.

– Я баб Симу знаю, – продолжал Жоффрей, – к зи… к зиме будет.

– Да, – соглашалась с ним Хунька, – такой женщине полками командовать, а не только семейством Селедкиных.