– Верник! – сквозь мысли ворвался ко мне бархатный голос, – повторите, что я сказал!

– Эмм… – к моему сожалению, последних его слов не слышала. Скосила глаза на Хуньку, но та в стремлении помочь несчастной мне только корчила смешные рожи и жестикулировала. Из ее сурдоперевода поняла одно – попала, – простите, я не расслышала. Вы не могли бы повторить.

– На занятиях нужно слушать преподавателя, а не витать в облаках, – почему-то совсем недобро бросил мне тангир, а две варгини с соседнего ряда неприятно захихикали. Стало стыдно, потому что все сидели и смотрели, а ответить мне было нечего. Совсем. Вот что я ему сделала? – сядьте на место, курсант.

Дальше слушала уже внимательно, но кроме общих и организационных вопросов эльф больше ни о чем не говорил, и даже его голос стал менее привлекательным. Ясно одно – занятия начинаются завтра, дисциплина железная, наказания – отстранение от полетов и лишение увольнений. Сидеть в летучей академии безвылазно? Ни-за-что! Отчислений не бывает, бывают вахты на кухне, в архивах и хранилищах, а за серьезные проступки карцер. Интересно, как бы нас наказали за тентурийца?

Инструктаж окончился, к тангиру Элвэ у, пусть и не многочисленной, но женской части нашего курса оказалось очень много вопросов, и под шумок, я потащила Хуньку к нашему отсеку.

– Верник! Что ты творишь? – брыкалась она, – у меня несколько серьезнейших вопросов к нашему куратору!

– Там и без тебя задавальщиц больше, чем вопросов, – ответила, продолжая тянуть ее на буксире.

– Еще бы! Ты же сама с него глаз не сводила! – усмехнулась Хунька.

– Нужен он мне больно! Я о кораблях апаньяр мечтала! Как думаешь, полетаем?

– Конечно, – серьезно согласилась подруга, – Аль, они землян сюда зачем позвали, как ты думаешь?

– Ну… – задумалась я, – как расу, входящую в Коалицию.

– Ерунда все это! – заявила она, – мы мыслим нестандартно, не так как они. Мы когда на красный смотрим – видим и розовый, и алый, и оранжевый, и даже бордовый, а они только красный.

– Это ты сейчас сказала, что они все недалекие, да? – рассмеялась я.

– Ну, не в буквальном смысле. Нет, я не говорю, что они безнадежны. Можно, в конце концов, и корову на коньках научить кататься, там главное лезвие правильное подобрать. Вот и к инопланетянам этим, к каждому виду – свое лезвие.

– Эх, Хуня, – вздохнула я, – не любую корову на коньки поставишь. Копыта разъедутся и все…

– И что будет? – спросила подруга.

– Что-что… Стейк… свежемороженный! Иная корова живой нужна, и, желательно, не травмированной.

– Колись, Верник, запала на эльфийского тангира? – подозрительно сощурилась Хуня.

– А толку-то? Они, понимаешь, с инопланетянками только романы крутят, а женятся исключительно на своих, – тяжко выдохнула я.

– Ну, наконец-то! – всплеснула руками Фархунда, – оттаяла снежная королева! Верник, я тебя с детства знаю, еще с того момента, как ты меня лопаткой по лбу ударила!

– Потому что ты песка мне в глаза насыпала, – попыталась оправдаться.

– Это к делу не относится, – невозмутимо продолжила она, – так вот за все эти тяжелые годы рядом с тобой, я, вообще, первый раз вижу, чтобы ты на мужика слюни пускала.

– Я не пускала слюни!

– Ну не слюни, ну не пускала, но ведь запала! – что тут скажешь… – Ага! Молчишь! Я так и знала, что эльф тебе приглянулся. Надо брать! Точно тебе говорю! Намеки излишни! Вон Жорик не растерялся, сейчас свою «мальвину» таскает за клешню по всей Академии, а ты чем хуже?

– Хуня, он эленмарец! – в который раз попыталась объяснить ей положение вещей.

– Ну и что? – продолжала недоумевать она, – если эленмарец, то что, у него каких-то важных частей тела не хватает? Так сейчас медицина вперед шагнула – пришьют, нарастят и будет тебе счастье с большой буквы «С»!

– Хунь, я просто на время не хочу. Мне любовь нужна.

– Ну так упаковывай свой «леденец на палочке» и забирай навсегда. Он же с тебя тоже глаз не сводит…

– «Леденцу» двадцать лет осталось на свободе гулять, потом окрутят с какой-нибудь эленмаркой!

– А ты откуда знаешь? – прищурилась Хунька.

– Подслушала в кабинете деда. Кстати, «леденец» думает, что мы с Соргом того..

– Того? – в желтых глазах зажглось любопытство, – того – это, как раз не кстати, Верник! Надо рассказать ему, что вы родственники и ты почти эленмарка… – Хуня хитро улыбнулась, – а вот это уже кстати!!!

– Пока ба и Сорг не разберутся в своих отношениях – это секрет.

– Любишь ты себе жизнь усложнять, – закатила глаза подруга.

– И потом он меня целующуюся с Истарховым видел…

– Что? – вылупила свои глазищи Хунька, – Алька, мы всего второй день здесь! Ты когда уже успела?

– Сегодня, когда из столовой шла. Он меня насильно поцеловал, а «леденец» увидел и обвинил в разврате.

– А ты?

– А что я? Одному врезала, другому высказала и ушла вас ждать.

– Так это тангир Истархову фонарь повесил! – кажется, в голове у Хуни сложился пазл, – говорила же – эльф точно неровно дышит тебе.

– Хуня! – взмолилась я.

– Что Хуня? Скажи мне, он тебе нравится?

– Ну… – у меня вышла заминка с признанием.

– Да или нет? – не отставала она.

– Да! – рыкнула я.

– Значит будем приручать постепенно, а дальше видно будет!

Так, за девичьими разговорами мы дошли до нашего отсека, а войдя замерли с открытыми ртами. В гостиной на креслах сидели Фингорм и Феокл. Они мирно беседовали и… Эльф клеил эльфийские уши андроиду!!!

– Аль, ты видишь то же, что и я? – прошептала мне Хуня.

– А что ты видишь? – почему-то тоже шепотом спросила я.

– Девочки, – улыбнулся Фигорм, – что же вы там стоите? Проходите!

– Спасибо, – ухмыльнулась я, протискиваясь мимо застывшей подруги в отсек. Судя по напряженному дыханию, Хуня копила силы!

– Прячься, – пришлось предупредить эльфа, который в этот момент клеил второе ухо.

– Вулкан? – тихо спросил Фингорм, лукаво улыбаясь.

– Хуже… Армагидец!

– Кто? – удивился он.

– Узнаешь… – и я скользнула на безопасное от ожидаемых действий расстояние.

– Это что же ты, паразит, делаешь? – совсем по земному заявила Хунька, уперев руки в бока и шагая к эльфу, – это же кто научил тебя чужое имущество портить? А?

– Да не портил я! – стушевался эльф, – это тюнинг! Акклиматизация андроида под новое место пребывания.

– Акклиматизация? Тюнинг? – недобро переспросила подруга, надвигаясь, как снежная лавина. Очень злая, разъяренная лавина.

– По-моему, хорошо вышло, – радостно сообщил эленмарский самоубийца, приподнимая светлые локоны Феклуши и демонстрируя быку красную тряпку, а именно – биомассовые, острые кончики ушей, прочно посаженные на крумулянский вечный клей.

– Хорошо вышло? – вопила Хунька. Собственная речь ей от негодования отказала, и она могла только повторять слова эльфа, захлебываясь злостью.

– Конечно, – заверил ее Фингорм, – ровненько, надежно и как настоящие. Не отличишь же!

С этими словами, он встал с кресла, приподняв свои волосы, спадавшие золотым водопадом на плечи, и продемонстрировал абсолютно идентичные ушки. На мой взгляд, очень симпатичные.

– Ты испортил моего эксклюзивного андроида! – заорала на эленмарца подруга, почти вплотную подойдя к нему.

Смотрелись они странно. Невысокая очень разгневанная Хуня, едва доставала макушкой до груди белобрысого, и ей все время приходилось задирать голову, выплескивая на него очередную порцию обвинений. А Фингорм улыбался и смотрел на нее со снисхождением и… нежностью.

– Тише, – мягко попросил эльф, – ты же в прошлый раз меня заверила, что модель типовая и не особо ценная, что у вас с такой внешностью просто каждый второй андроид ходит. Это воплощение дизайнерской идеи в потоковом производстве, а вовсе не девичьи грезы о прекрасном, не побоюсь этого слова, во всех отношениях мужчины.

– Да, какая тебе, вообще, разница? – буйствовала подруга, – ты целенаправленно испортил мое имущество!