Спину обдало холодком. Повернувшись, я заметил растворяющуюся в воздухе Серую Даму.

— Странно. С чего бы она здесь показалась?

— Кто ж её знает? – философски пожал плечами Артур. – Даже думать не хочу, чем она руководствуется. Лучше положу себе вон тот большой бифштекс.

На его тарелке возвышалась настоящая гора из еды.

— Не лопнешь?

— Последний раз я нормально ел на Ламмас, — пожаловался друг. – Если мне сегодня суждено обожраться, то так тому и быть.

Я сочувствующе похлопал его по руке. Тяжела жизнь ритуалистов – то нельзя, это нельзя, несоблюдение запретов выливается в череду неприятностей.

— Напоминаю – теперь ты не дома. И по выходным мы можем посещать Хогсмид со всеми его кафешками.

— Ты не представляешь, насколько меня это радует!

Меня, если честно, не особо. Хогсмид мне придется посещать еженедельно в обязательном порядке, встречаться там с родственниками и давать отчет по результатам общения с картинами в галерее. Получать новые задания, чтобы на буднях снова убеждать портреты поделиться нужной информацией.

Сидящие напротив девочки тихонько шушукались между собой, многообещающе поглядывая на меня. Похоже, сценку со «взяткой» они не забыли и полны решимости выяснить, чем же Лавгуд меня шантажировала. Не сейчас, потом. От их внимания хотелось спрятаться в спальне, поэтому я с некоторым облегчением встретил окончание приветственного пира. Слово снова взял Дамблдор. Дежурно напомнив ученикам, что им стоит вести себя прилично и не баловаться с заклинаниями, директор перешел к важным вещам. Сообщил об изменениях в составе преподавателей, указав на уже знакомую большинству Граббли-Дерг и мало кому известную Амбридж. И вот, только собравшись поговорить на важнейшую в школе тему – квиддич, он оказался прерван вежливым покашливанием. Амбридж встала с места.

Для справки: никто и никогда прежде не прерывал Дамблдора в Хогвартсе. Никто.

Не скажу, что подобное нарушение субординации понравилось ученикам. Со стороны выглядело так, будто какая-то тетка взяла и влезла в речь уважаемого, несмотря ни на что, директора. Чужачка. Как бы кто к Дамблдору не относился, он был своим, со всеми его закидонами и странностями.

Заминка была недолгой, директор уселся и уставился на Амбридж с гипертрофированным вниманием. Выглядело это немного по-детски, но, учитывая аудиторию… Чиновницу подобным пронять было сложно.

— Благодарю вас, директор, за добрые слова приветствия, — прощебетала она.

Вероятно, голосок она специально тренировала, чтобы он звучал миленько, по-девичьи.

— Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! Увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц!

«Доложу». За всё время учебы я слышал это слово считанное количество раз и всегда его употребляли в негативном контексте. Фактически, в глазах школьников «доложу» и «настучу» являлись синонимами. Кроме того, основная и наиболее влиятельная часть сидевших за столом уже не могла и не хотела считать себя детьми, это подростки в пубертатном периоде. Обращаясь к нам, как к малышам несмышленым, Амбридж мгновенно настроила аудиторию против себя.

Женщина, должно быть, уловила изменившееся настроение толпы, потому что перешла на официально-чиновничий язык. Не самое лучшее решение, но, похоже, другого она не нашла. Просто не знала. Амбридж привыкла выступать перед взрослыми, способными концентрировать внимание на скучных вещах и ловить спрятанные среди канцеляризмов намёки. Сейчас её старания не оценили. Народ перешептывался, посмеивался, занимался своими делами. Исключение составлял разве что стол Слизерина, да и там девушки сидели, обсуждая какой-то журнал.

В общем, видя, что бенефис провалился, Амбридж быстро закруглилась. Сменивший её Дамблдор ничем не демонстрировал своего довольства от провала министерской ищейки, мгновенно вернувшись к теме квиддича. Беспроигрышный ход.

— Я не понял, чего хотела эта зануда, — с кислым видом признался Артур. – Показать власть?

— Скорее всего. На вечеринку идём?

— Конечно. Вдруг мы чего-то не знаем о том, как наши сокурсники провели лето!

— Вот не надо издеваться, — я хмуро взглянул на подставщицу, повисшую на шее новой игрушки. Луна сделала вид, будто не видит моего недовольства. – В комнате поговорим.

— Договорились.

Старосты принялись созывать малышню, остальные вороны, начиная со второкурсников, небольшими группами или поодиночке поплелись в башню. Младшие, надо полагать, обязательно попытаются прошмыгнуть на факультетское празднование, чего прекрасно помнящие себя в их возрасте старшаки не позволят. На самом деле, на вечеринке ничего особенного не происходит. Народ выпьет немного спиртного, слегка расслабится, у многих развяжутся языки. Последнее иногда приводит к мордобою, но крайне редко – у нас не принято выяснять отношения подобным образом, даже по пьянке.

Провожаемый любопытными взглядами девушек, я поднялся со скамьи и пошел вместе со всеми. Мне предстоит сложный вечер. Ладно, главное – не дать себя напоить. От расспросов как-нибудь отшучусь.

Преподавательский состав почти никогда не выносит внутренние разногласия на всеобщее обозрение. Ученики, конечно, не слепые, отдельные элементы видят, но картину целиком им не показывают. Поэтому о масштабах деятельности госпожи Амбридж мы могли судить только по возросшему напряжению и увеличившимся объёмам домашних заданий.

Так что я, честно, не понимал, чем мы с Артуром заняты. У нас домашки полно несделанной, плюс личные проекты повисли. Я занимаюсь в Галерее и клановыми методиками, мы оба продолжаем совершенствовать скрывающие чары на нашей мастерской, сам Артур… А. Точно.

— Какой-то аналог магглоотталкивающих чар. Сильная ментальная составляющая: я забыл, зачем мы сюда пришли, и очень захотел уйти.

— Окклюменцию учи, — прокомментировал друг, помечая новую информацию в блокнотике. – Она у тебя на недостаточном уровне. Чары, скорее всего, директор ставил. У Флитвика методы более прямолинейные, все его сигналки ориентированы на прямое воздействие.

С благословения родных Артур собрался прорваться на восьмой этаж. Ходить туда запрещалось, причем не так, как на первом курсе к щеночку цербера, а всерьёз. Администрация что могла, то замуровала, в остальных местах наставила отвлекающих чар и сигналок. К её глубочайшему сожалению, заклинания быстро истощались и пропадали, поэтому их приходилось регулярно подновлять, в противном случае существовал риск вляпаться в неприятности. О каких конкретно проблемах идет речь, сплетни не говорили – точнее, говорили столько, что верить им не стоило.

По сведениям Шелби, на восьмом этаже ещё Ровеной проводились эксперименты с пространством и временем. Чего бы ни пыталась добиться Основательница, результат явно не соответствовал её ожиданиям, потому что ни она сама, ни её преемники закрыть образовавшиеся провалы на иные планы не сумели. В лучшем случае сумели частично запечатать. По мнению школьного фольклора, с той стороны до сих пор приходят незваные и пугающие гости, а ненароком забредшие слишком далеко по коридору ученики пропадают без возврата.

Короче говоря, мы искали дырки в сигнальной сети, сплетенной Дамблдором и Флитвиком, чтобы через них осторожно пройти на закрытую территорию. Благо преподам сейчас было не до нас и не до проверки чар, их внимание успешно перетягивала Амбридж.

— Может, тут тайник какой устроить? – задумчиво пробормотал я. – Для хранения инструментов, чтобы постоянно в мастерскую не бегать.

— Угу. А потом придешь – и инструментов нет, — согласился Артур. – Пропали вместе с тайником. Обрати внимание: на последней сотне шагов по коридору ни портретов, ни иных стационарных средств наблюдений нет. Значит, что? Они портятся, ставить их бессмысленно.

— Нечто отсасывает магию, как в Азкабане?

— Скорее всего. Либо с известной декану периодичностью, либо в случайном порядке. Мне кажется правдоподобным первый вариант.