Согласно договора, Блэк является законной дементоровой пищей, и они имеют полное право им питаться. Тот факт, что он сбежал, их не то чтобы не волнует… Волнует, ведь добыча исчезла. Просто по их нечеловеческой логике, они имеют законное право беглеца искать. И Министерство, подтвердившее тот, самый первый договор, мешать им не может.

В результате дементоры впервые за пять веков вышли из Азкабана, и магия их не покарала.

— Защита от них есть? — перевел я разговор в практическую плоскость.

— Надежнее всего – призыв Защитника, — сразу ответил Артур. По-видимому, уже задумывался над вопросом. – Но мы его не потянем, силенок не хватит.

— Вообще-то хватит, только надорваться легко, — поправил я. – Другие варианты?

— Окклюменция. Амулеты. Нечто сильное и огненное, чтобы тело спалило. Ну и к Турпин держаться поближе.

— За сожженную оболочку нас Министерские без соли сожрут, — пришло мне в голову. — Это же нападение, повод для конфликта. А вот, кстати, вопрос: сколько может стоить тушка дементора, для чего годится и кому её реализовать, если что?

— Только попробуй! Простой поркой ты точно не отделаешься!

От холода, содержавшегося в лязгнувшем над ухом голосе, захотелось втянуть голову в плечи и стать маленьким-маленьким. Мама смотрела на меня с нескрываемой яростью, напротив точно так же буравила взглядом сына миссис Шелби. Упс. Расслабились мы, забыли, в чьём обществе находимся.

— Райли Донован Стивенс! Если я узнаю, что ты хотя бы приблизился к этим тварям, то мигом заберу из Хогвартса и переведу на домашнее обучение! Ты понял меня?!

— Да, мама.

— Даже думать не смей!

— Хорошо, мама!

Рядом точно такую же выволочку получал Артур. Друг, однако, успешно делал оскорбленный вид, словно ему самому ничего подобного в голову не приходило, то есть отделался малой кровью. Мне-то наверняка ещё не раз припомнят.

В общем, в раскаяние мама не поверила, быстро закруглила разговор, попрощалась с новой подругой и потащила меня к ближайшему камину. Судя по всему, головомойка продолжится дома, причем с привлечением тяжелой артиллерии в виде более старших родственников. Кажется, ближайшее будущее окрашивается в мрачные тона…

Так оно и вышло.

Третий курс Рейвенкло отличался нехарактерной для факультета крепостью рядов. По нашим понятиям, разумеется – с точки зрения барсуков все мы чудовищные интроверты. Но тут они не правы. Остальные курсы либо разбились на более мелкие компании, либо разбежались по другим вагонам в поисках приятелей, мы же сидели все вместе. Даже шилопопый Корнер не порывался куда-то свалить. В первый час пути.

Купе, разумеется, не рассчитано на десять учеников, поэтому Мэнди попросила одного родственника наложить сложные и частично запрещенные чары незримого расширения. Хорошо, когда есть кузен-семикурсник.

— Чайничка не хватает, — со вздохом оглядел пустой стол Артур. – И плюшек побольше.

— Тлетворное влияние Хаффлпаффа поразило тебя, друг, — с тревогой посмотрел на него я. – Не поддавайся ему!

— Ой, мальчишки, постыдитесь, — возмутилась Мораг. – Только пять минут, как отъехали!

— И мы уже готовы пожирать запасы, — согласился я. – Это нервное. Кто-нибудь слышал про то, что вокруг Хогвартса будут патрулировать дементоры?

Слышали все. Хотя в газетах новость не напечатали, в маленьком мирке магБритании слухи разнеслись мгновенно, и обеспокоенные родители использовали любые ресурсы, чтобы выяснить правду. Министерство забросали письмами. Чародеи, особенно из старых семей, прекрасно знали, что из себя представляют дементоры, и справедливо опасались за рассудок и здоровье своих чад.

— Дед встречался со Спраут, она гостила у родственников, живущих неподалеку от нас, — рассказывала Мэнди Броклхерст. – Поднимать большую защиту Хогвартс не станет, ограничится малой. Дед считает, малую можно продавить.

— По идее, деканы с директором и без вспомогательных средств обойдутся, — прикинул Артур.

— Да если бы не Дамблдор, меня бы в Хогвартс в этом году вовсе не отпустили! — фыркнула Лайза Турпин.

Авторитет старого директора велик, можно сказать, многие едут в школу исключительно под гарантии его имени. Услышав высказывание Лайзы, народ приуныл – если уж представительница семьи Турпин, специализирующихся на работе с темными духами, подумывала о том, чтобы свалить, то что остальным делать?

— Давайте закроем тему, — предложил Корнер. – Хватит настроение себе портить. Квиддич?

— Ааа! – дружно застонали девочки. – Только не это!

— Чего это вы?!

— Летом наконец-то начали принимать ставки на чемпионат мира, — мрачно объяснила Мораг. – Парни в клане как с ума посходили.

— У нас тоже.

— И у нас.

— Подождите, — мило нахмурилась Сью Ли. – Ставки? Но как же прорицания, предсказания?

— Любые общественные мероприятия, в том числе спортивные, относятся к событиям с повышенной вариативностью. То есть с гарантией предсказать, чем закончится матч, невозможно, — объяснила Лайза. – Поскользнулся охотник перед игрой, растянул руку – и сразу шансы команды на выигрыш упали на несколько процентов. Учесть всё невозможно. Кроме того, профессиональные команды нанимают специалистов, мешающих считывать информацию о них, чтобы осложнить жизнь конкурентам.

— Ну и в принципе предсказатели не любят сотрудничать с букмекерами, — заметила Падма. – Считается, что если смотреть в будущее ради денег, то дар ослабнет или вовсе уйдет.

Будущее изменчиво. Осознание этого радует, ведь большинство людей мысль о бессмысленности собственных действий пугает. Зачем вообще что-то делать, если будущее предопределено? Поэтому пророков и недолюбливают, что изрекаемые ими «пророчества» по сути представляют собой некий конструкт, стремящийся привести события к одному строго зафиксированному результату.

— Выходит, зря я в прошлом году выбрал Прорицание? – расстроился Корнер.

Мы иногда не понимаем, что он забыл на Рейвенкло. Парень он умный, оценки у него хорошие и воображалка развита, но впечатление портит привычка ляпать языком, не подумав. Качество, присущее скорее Гриффиндору. И, к слову сказать, в их Доме от этой привычки отучают довольно болезненными методами.

— Ты что, хотел предсказывать итоги спортивных матчей?

— Или на бирже в мире простецов играть, — независимо пожал плечами Майкл. – Что такого? Я же полукровка, на два мира живу. Документы есть, инвестиционный счет открыть не проблема.

— Слишком удачливых игроков проверяет ДМП, — припомнил Бут. – В Британии действует закон, по которому волшебник не может выиграть на бирже больше какой-то суммы, не помню, какой. Его приняли после краха двадцать девятого года. Так что всех, кто лимит превышает, Министерство ловит и наказывает.

— Да? И какая сумма?

— Не знаю, сам посмотри. Я от отца краем уха слышал.

Лично я обязательно посмотрю.

Девочки, тем временем, обсуждали нелегкую судьбу милашки Локхарта. Без особого энтузиазма – после того, как знаменитый писатель загремел в Мунго на (вероятно) пожизненное, вскрылись кое-какие его делишки. Шалости с чужой памятью среди магов не приветствуются. С заклинанием «Обливиэйт» знакомятся на втором курсе Хогвартса, к менталистам относятся с опасливым уважением, рядовые волшебники сами, при необходимости, стирают или изменяют воспоминания. Но вот, например, первая реакция на человека, сообщающего, что работает обливиатором в Министерстве, примерно такая: ничего лучшего не нашел? То есть стирание части памяти считается необходимым злом и тех, кто его практикует постоянно, слегка презирают. Или не слегка.

— Кто-то у нас теперь будет вести ЗОТИ? – вслух рассуждала Мэнди. – Два предыдущих учителя не впечатлили.

— Найдут кого-нибудь. Жуликов на островах хватает, — цинично заметила Мораг.

— Кто-нибудь знает, как подбирают учителей? – спросил я. – То есть за Локхарта мы должны сказать спасибо мистеру Малфою…

— Лорду Малфою, — уточнил Артур. – Абраксас скончался, теперь Люциус – лорд.