— Декстер, нам нужно поговорить, — Ниамея перехватила меня в коридоре «Церы». Её голос был тихим, но в нём слышалась какая-то новая, едва уловимая нотка беспокойства.

— Только не говори, что снова что-то случилось, — взмолился я, чувствуя, как внутри всё сжимается. Последние дни были наполнены слишком большим количеством плохих новостей.

— Нет, у нас всё в норме, насколько это можно считать нормой, — она слабо улыбнулась, но улыбка не достигла её глаз. Они были напряжены, а взгляд то и дело скользил по коридору, словно она опасалась, что нас кто-то подслушивает. Было очевидно, что она чем-то сильно встревожена.

— Грон? — предположил я, ведь космодесантник был её главной заботой.

— Нет, он в порядке, ну то есть будет… в общем ты понял, что имею в виду, — она отмахнулась, почти нетерпеливо. — Нам просто нужно поговорить. Наедине.

— Хорошо, — кивнул я, усаживаясь на ближайший ящик с припасами.

— Не здесь. Лучше давай прогуляемся на ковчег, — её слова заставили меня удивлённо приподнять брови.

— Доктор Блюм сейчас будет занят перемещением Грона на корабль, — открыто намекнула она на предмет предстоящей беседы, словно прочитав мои мысли.

Вот оно что. Ниамея решилась наконец обсудить наш тайный союз. А точнее, учитывая её скрытность, именно нашего общего партнёра — старика Валентайна. Я почувствовал, как в груди зародилось предвкушение: этот разговор мог пролить свет на многие тёмные моменты нашего положения.

Мы покинули «Церу», миновали шлюз, и вскоре оказались в переходной секции между старыми грузовыми отсеками ковчега. Здесь редко кто-то ходил. Место мрачноватое — система вентиляции работала с перебоями, издавая хрипы и свист, по стенам шли ржавые трещины, из которых сочилась какая-то слизь, и свет все время мерцал, погружая коридоры в мигающий полумрак.

Ниамея шла впереди, быстрым, нервным шагом. Я чувствовал, как напряжение исходит от неё волнами, почти физически ощущая её беспокойство. Она всё время оглядывалась, будто кто-то мог вынырнуть из тени, её глаза шарили по сторонам. Наконец она свернула в одну из тупиковых ниш, старый технический отсек с грузовым лифтом.

— Ниамея, что случилось? — спросил я, уже не скрывая беспокойства. Девушка была сама не своя, она слишком сильно нервничала.

Она не ответила сразу.

Провела рукой по лицу, будто пытаясь стряхнуть тревогу, но движения получились неестественно зажатыми. Ниамея повернулась ко мне. Её глаза, обычно такие живые, выглядели холодными и отстранёнными.

— Декстер, я беременна.

Я моргнул, пытаясь осознать услышанное. Слова Ниамеи повисли в затхлом воздухе технического отсека.

Беременна?

Мозг отказывался воспринимать информацию, которая совершенно не вписывалась в ту картину, что я ожидал. Я таращился на неё, не в силах произнести ни слова. Все мои мысли о Блюме, о заговоре, о выживании — всё это растворилось в этом шокирующем заявлении. В горле пересохло, и я почувствовал себя полным идиотом, молчаливо глядя на девушку, которая, кажется, с нескрываемым удовлетворением наблюдала за моей реакцией.

— Кхм… но я то здесь причём?

— Ты должен был об этом узнать, чтобы понять, — продолжила она, и её голос стал ещё ровнее, почти гипнотическим.

— Понять что? — наконец выдавил я из себя, чувствуя, как немой ступор медленно отступает.

— Почему я так поступаю, — ответила она, и в её словах прозвучала какая-то странная решимость.

В этот момент я ощутил легкое покалывание в шее, будто меня ужалила оса. Инстинктивно дёрнулся, но было поздно. Ниамея вколола мне что-то из инъектора, который она держала в руке, до последнего момента умело скрывая его от моего взгляда.

Прежде чем я успел что-то сказать, тело онемело, наливаясь невероятной тяжестью, словно внезапно на ковчеге сила гравитации возросла в несколько раз.

Мышцы отказали, голова закружилась. Я рухнул на колени в опасной близости к открытой лифтовой шахте, откуда тянуло ледяным сквозняком и медленно сполз по стене вниз. В голове стучало, зрение помутнело, и только теперь, в оцепенении, я заметил стоящего в тени неподалеку доктора Блюма.

— Вы не оставите нас? — он вышел на свет. — Я хотел бы проститься с Дектером с глазу на глаз.

— Прости, Декс, — бросила напоследок Ниамея, даже не взглянув на меня.

Она спешно покинула помещение, и тяжёлая дверь отсека захлопнулась за ней с глухим металлическим лязгом. Звук этот показался мне приговором. Я остался один, распростёртый на полу, тело отказывалось повиноваться, а разум всё ещё пытался осознать масштабы предательства.

— Почему… сейчас? — собрав волю в кулак, я смог сквозь хрип выдавить из себя вопрос. Каждое слово давалось с трудом, горло саднило, а язык казался чужим.

— Всё просто. Так получилось, что я нашёл здесь, на ковчеге, всё, что искал, — пожал плечами старик. Он склонился надо мной, и я увидел в его глазах отблеск того же безумия, что видел в записи доктора Штора. — Рисковать и лететь в систему Инуэ больше не нужно, — он усмехнулся, и эта усмешка исказила его прежде добродушное лицо. — Вы бы в любом случае заметили, что Ниамея проложила курс совсем в другое место. Мы не могли рисковать и надеяться, что вы не станете мешать. Вы слишком умны, Декстер. А умные люди — самые опасные противники.

Я пытался пошевелиться, но тело оставалось невероятно тяжёлым. Блюм медленно выпрямился, его взгляд скользнул по моему неподвижному телу, задержался на лице, словно он оценивал меня.

— К-кто… ты?

— На самом деле, Декстер, тот, кого вы видели перед собой на протяжении всего нашего путешествия и на кого смотрите сейчас это лишь биологическая оболочка — бездушный клон, — он произнёс это с такой обыденностью, будто это было само собой разумеющимся фактом. — Вот почему после вываливания из гиперпространства я ненадолго «умер» — оборвалась квантовая связь, и моё сознание временно выбросило из этого тела. Сам я нахожусь в миллиардах световых лет отсюда. И там я медленно умираю. Мой родной организм поражён неизлечимой болезнью, которая медленно, но верно разрушает меня изнутри. Единственная надежда на спасение заключается в геноме чужеродной формы жизни, породившей Пожирателей. Но только в её чистом виде — исходном образце. Поэтому я и стремился попасть в систему Инуэ.

Блюм был баснословно богат, главой одного из великих домов Золотых миров Содружества. Разумеется звали его совсем иначе, но сейчас это уже мелочи. Он владел корпоративной империей, чьи щупальца простирались почти по всей галактике.

— Однако из-за болезни меня сместили с трона. Мои алчные и жадные до власти родственники уже поделили моё наследство. Я остаюсь в живых только потому, что всё уверены, что нет надежды на спасение. Нет смысла добивать умирающего старика. Но если бы они узнали о моём плане, о моей попытке обрести бессмертие, они бы избавились от меня в мгновение ока, чтобы я не мог вернуть себе то, что считаю своим по праву, — его голос стал немного печальным, но это была не грусть, а скорее нечто похожее на ностальгию.

Он снова усмехнулся, и в этот раз в его глазах блеснул некий болезненный триумф. Он, наконец, нашёл того, с кем можно поделиться своей тайной.

— Именно по этой причине мне пришлось действовать лично, посредством этого клона, и в тайне ото всех, не привлекая ресурсы семьи. Иначе о затее узнали бы, и меня прикончили бы раньше, чем я успел сделать первый шаг, — Блюм склонился ещё ниже, и я почувствовал его дыхание на своём лице. — Признаюсь, Декстер, что за время нашего знакомства успел не одну сотню раз пожалеть, что сделал ставку именно на вас. Вы оказались… слишком невезучим. Но мне приходилось терпеть, ведь других вариантов не было, — он покачал головой. — Но теперь всё закончено. Я благодарен вам, Декстер, и поэтому подарю лёгкую, безболезненную смерть. Вы заслужили это.

Внезапно он нахмурился и замолчал, словно вспомнив что-то неприятное.

— Кстати, о ваших маленьких хитростях. Мы обнаружили ваши перестраховки, Декстер. Эти запрограммированные закладки с сообщениями, передающие текущие координаты «Церы» некоему Фрэнку и ликвидатору Синдиката. Хотели натравить на нас этих бандитов? — он снова усмехнулся. — Могло получиться, но увы… Но, возможно, вам чуточку полегчает, если узнаете, что всех остальных, кто вас предал, ждёт… расплата. Суть в том, что я собираюсь использовать их как инкубатор для взращивания и подпитывания чужеродной формы жизни на протяжении их полёта. Так что они все умрут. Медленно и мучительно.