Единственная, даже мимолётная ошибка в управлении, могла означать мгновенную смерть для всего экипажа.

Но она не ошиблась.

Жаль, но её невероятное мастерство, без всяких сомнений, величайший пилотажный триумф в отчаянной попытке выжить, остался никем не замеченным в суматохе боя. Ниамея оказалась единственной на мостике, кто, стиснув зубы и напрягая все свои физические и волевые резервы, не потерял сознание после чудовищных перегрузок, вызванных её же собственными, граничащими с безумием маневрами.

Пробуждение отозвалось мучительной судорогой в каждой клетке тела. Нестерпимая сухость сковала рот, язык словно наждачная бумага прилип к пересохшему нёбу, а горло саднило и жгло так, будто его изнутри исцарапали острыми осколками. Зрение отказывалось фокусироваться, мир вокруг представлялся хаотичным нагромождением расплывчатых цветовых пятен, словно взгляд пытался пробиться сквозь толстую, деформированную линзу из мутного стекла. Лишь слух, как ни странно, сохранил относительную ясность. Несмотря на навязчивый, тонкий писк, пульсирующий в ушах, я отчетливо различал настойчивый голос старика Блюма.

— Декстер, вы меня слышите? — его слова звучали вновь и вновь, пробиваясь сквозь пелену оглушенного сознания.

Однако тело отказывалось подчиняться. Попытка ответить обернулась лишь невнятным, гортанным мычанием, бессмысленным набором звуков, рождающихся в сведенных судорогой связках. Разум отчаянно пытался пробиться сквозь густую пелену оцепенения, но контроль над собственным телом казался недостижимым.

Наконец, после нескольких долгих минут его безуспешных попыток, голос старика Блюма стих. Слабая надежда мелькнула в затравленном сознании:

«Может, он понял… дал мне передышку».

Но едва я набрал в грудь воздуха, как новая волна боли пронзила лицо. Ощущение было такое, словно в ноздри вонзили раскаленные иглы, которые, минуя все преграды, вонзились прямо в мозг, пробив череп до самого затылка. Инстинктивно я попытался откинуться назад, но резкая боль в плечах напомнила о ремнях безопасности, все еще крепко удерживающих меня в капитанском кресле. Слезы хлынули с новой силой, обжигая щеки. И, как ни странно, вместе с этой мучительной болью ко мне начало возвращаться зрение. Расплывчатые пятна постепенно обретали форму, складываясь в очертания знакомой рубки управления.

В руках старика Блюма я заметил знакомый небольшой флакон. Совсем недавно он использовал его, чтобы привести в чувство Ниамею. После того памятного инцидента, когда из-за возникшей неразберихи и взаимного недопонимания, он же сам её и вырубил, активировав функции рабского ошейника.

— Моя личная разработка, — с мягкой улыбкой произнес доктор Блюм, очевидно, решив, что мой затуманенный взгляд выражает любопытство.

— Где мы? — спохватился я, вспомнив о Пожирателях. — И где Ниамея?

Мой взгляд скользнул по мостику и зацепился за пустующее кресло пилота.

— Её жизнь вне опасности, но, — старик Валентайн со вздохом пожал плечами, — в ближайшие несколько суток, минимум, ей придётся провести в медкапсуле.

Вполуха слушая бормотание доктора Блюма, я углубился в изучение записей бортового журнала «Церы». Чем глубже я погружался в мелькающие строки, тем абсурднее казалась открывающаяся картина. Порой приходилось возвращаться назад, перечитывая целые блоки информации, настолько невероятными выглядели зафиксированные события.

Наше выживание оказалось чистой случайностью.

Исключительно благодаря феноменальному мастерству Ниамеи за штурвалом.

Наш тщательно разработанный план спасения на деле оказался жалкой фикцией, несостоятельной конструкцией, рухнувшей под натиском реальности.

Начнем с того, что Пожиратели, поверившие в нашу уловку с выброшенным маяком, настигли нас спустя считанные минуты. Нам фатально не повезло. Ниамея провела «Церу» сквозь узкий коридор между плотно сгрудившимися астероидами, несколько раз опасно чиркнув обшивкой гондол о холодный камень в особо тесных местах. Но затем корабль вырвался на открытое пространство и едва не столкнулся лоб в лоб с внезапно возникшим из ниоткуда вражеским крейсером.

— Черт бы побрал этот лабиринт, — процедил я сквозь зубы. Теперь, изучая детальные сканы астероидного поля, становилось очевидно, что оба маршрута, наш и Пожирателей, сходились в одной и той же точке.

Выходило, что все наши усилия были тщетны, и, выбрав более рискованный путь, мы лишь многократно увеличили вероятность гибели.

Однако следующие несколько записей в журнале заставили меня пересмотреть свои скоропалительные выводы. По спине пробежала неприятная дрожь, я невольно вздохнул с облегчением и еще раз мысленно вознес благодарность Ниамее.

Чудом избежав столкновения с бронированной громадой корабля Пожирателей, Ниамея молниеносно направила «Церу» в ближайший узкий проход между нависшими каменными глыбами. А спустя всего несколько тревожных секунд совершила еще один невероятный маневр.

Над корпусом «Церы» и совсем рядом, по левому борту, протянулись скользящие характерные светящиеся трассы орудийных залпов. Еще мгновение, и спасительная щель между астероидами, куда мы только что собирались нырнуть, взорвалась фонтаном каменной крошки и пыли. Твари использовали против нас нашу же тактику заградительного огня. Путь к прямому бегству оказался отрезан, и, избегая неминуемого столкновения с разлетающимися обломками, пилот резко заложила крутую спираль, а затем, к полному моему изумлению, бросила корабль в стремительный полет кормой вперед.

Полагаю, лица Пожирателей вытянулись от изумления точно так же, как и мое собственное. Только эта секундная заминка в их реакции на столь дерзкий обман и спасла нас. Очередь орудийных залпов, на этот раз нацеленная уже непосредственно на «Церу», прошла мимо, не причинив кораблю никаких повреждений.

Неуклюжие действия операторов орудийных систем Пожирателей сыграли им во вред. Пролетевшие мимо «Церы» снаряды врезались в несколько крупных скальных образований, вызвав целую серию обвалов, которые полностью перекрыли путь для дальнейшего преследования. Слишком узкий проход и внезапно возникшее огромное количество обломков свели на нет «твердолобость» их корабля.

Им ничего не оставалось, кроме как разворачиваться и искать обходной путь, надеясь, что они все еще успеют снова засечь нас до того, как мы полностью растворимся в плотном астероидном поясе.

И на этот раз капризная фортуна улыбнулась нам.

Ниамее удалось совершить отрыв и, выведя «Церу» на безопасное расстояние, найти для нее новую, практически незаметную брешь в глубокой расселине гигантского, изъеденного трещинами астероида.

Единственное, что упорно отказывалось укладываться в моей голове, это то, каким образом девушке удалось сохранить ясность сознания, когда перегрузки достигали таких невероятных значений, что бортовой журнал пестрел тревожными уведомлениями, окрашенными в ядовито-красный цвет, сигнализируя о критической нагрузке на корпус судна и реальной угрозе разрушения. Проще говоря, в определенные моменты казалось, что даже прочнейшая обшивка «Церы» вот-вот не выдержит и звездолет развалится на части от запредельных нагрузок.

— Ниамея явно скрывает нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

— Согласен, можно точно сказать, что её пилотажные навыки выходят далеко за рамки обычных умений наемников, — мои мысли вслух привлекли внимание доктора Блюма, и он не замедлил поделиться своими соображениями.

— Что вы имеете в виду? — я попытался уловить ускользающую нить его рассуждений.

— Позволите? У меня возникла одна теория, — старик протянул руку к сенсорной панели, встроенной в подлокотник моего кресла. Я подался назад, освобождая ему доступ. — Если мои предположения верны, то это…

Легкими движениями пальцев он пролистал записи журнала событий на несколько страниц назад. Задержавшись на определенной временной отметке, он коснулся ничем не примечательной строки логов. Затем Блюм активировал воспроизведение небольшого аудиофайла.