— Ты случаем не забыл, что за былые «подвиги» твоего бывшего славного экипажа, как минимум, в доброй полусотне обжитых звёздных систем этот звездолёт имеет статус «нежелательного гостя» и находится в розыске? — Ллойд Барнс ничуть не смутился моему очевидному недоумению. В его голосе звучала скорее снисходительная ирония, как будто он объяснял ребенку прописные истины.
— Не забыл, — буркнул я, чувствуя, как внутри нарастает раздражение от его самоуверенности.
— Тогда в чём, собственно, вопрос? — Барнс развел руками, словно ответ был очевиден.
Действительно, на звездолёты, как и на отдельных индивидуумов, выдавались ордера на арест. Однако, в отличие от последних, которых охотники за головами могли выслеживать и задерживать практически в любой точке галактики, с кораблями всё обстояло куда более регламентировано. История Содружества была полна трагических инцидентов, связанных с попытками силового захвата звездолётов. Неоднократно такие операции приводили к гибели ни в чём не повинных пассажиров, оказавшихся заложниками чьих-то преступных амбиций. Чтобы предотвратить подобные всплески насилия и избежать ситуаций, когда пираты будут использовать захваченные суда в качестве прикрытия для своих грязных дел, Содружество утвердило единую для всех входящих в него миров директиву. Согласно этому закону, ордер на арест звездолёта имел юридическую силу исключительно внутри той звёздной системы, судебными органами которой он был выдан. И исполнять такой ордер могли только строго определенные силовые структуры: военные флоты, подразделения корпуса космических рейнджеров, местная полиция или службы безопасности крупных космопортов, имеющие соответствующие полномочия и ресурсы для проведения подобных операций с минимальным риском для окружающих. Охотники за головами в этот список не входили. Их компетенция ограничивалась розыском и задержанием физических лиц. Таким образом, даже если «Цера» и числилась в списках разыскиваемых в десятках систем, это не давало Барнсу и его команде легитимного права на ее захват. Их действия в любом случае квалифицировались как тяжкое уголовное преступление.
Во-первых, существовал острый вопрос о непричастных пассажирах, которые волей случая оказались на борту злополучного корабля в тот самый момент, когда его решили «арестовать». Хочешь — не хочешь, по закону они автоматически становились заложниками ситуации, а зачастую и заложниками в самом прямом смысле этого слова, находясь под прицелом оружия и в полной зависимости от действий захватчиков. Отсюда закономерно вытекало во-вторых — необходимость нести полную ответственность за их жизни и здоровье. В нескольких наиболее прогрессивных мирах предпринимались попытки урегулировать этот вопрос, предусмотреть все возможные риски и минимизировать потенциальные жертвы. Даже был принят закон, обязывающий охотников за головами, решившихся на захват звездолёта, включать в свою команду сертифицированного пилота-навигатора, дипломированного инженера-ремонтника и доктора не ниже второй категории, способного оказать экстренную медицинскую помощь в случае необходимости. Однако, несмотря на все эти меры предосторожности, из раза в раз всё чаще и чаще случались трагические инциденты, которые попросту невозможно было заранее предугадать и просчитать. В результате, чтобы минимизировать гибель невинных людей и предотвратить дальнейшие кровопролития, Содружество в конечном счёте пришло к единой для всех директиве, запрещающей охотникам за головами производить захват звездолётов.
— Так ведь про захват я тебе по секрету сказал, — подмигнул мне Барнс, чем вызвал кривую ухмылку у Флако, словно они делились какой-то особенно удачной шуткой. — Официально никакого захвата не было. Понимаешь? Это ключевой момент. Мы не какие-то там космические головорезы, угоняющие чужие суда. Мы… э-э… скажем так, приняли на себя управление кораблем, который, по трагическому стечению обстоятельств, внезапно лишился всего экипажа. Ну, знаете, бывает всякое в глубоком космосе. Вспышка на солнце, метеоритный дождь… мало ли что могло приключиться с этими горе-пиратами.
Он сделал многозначительную паузу, похлопав себя по колену.
— А вот корабль, оставшийся без капитана и команды, — это уже совсем другая история. На такой, знаете ли, вполне можно претендовать. Особенно если привести его в ту самую мирную гавань, где на него уже давно выписан ордер за старые грешки. Там за находку владельца полагается вполне себе приличная награда. Так что, видишь ли, мы не преступники, а скорее… добровольные спасатели бесхозного имущества. Благородные самаритяне космических просторов, так сказать.
Барнс самодовольно усмехнулся, явно наслаждаясь произведенным эффектом. Он словно ждал моего вопроса, и тот не заставил себя долго ждать.
— И вы уверены, что власти поверят в такую небылицу? Весь экипаж погиб случайно? Одновременно? Это же абсурд!
Ллойд Барнс взмахнул рукой, отмахиваясь от моих сомнений, как от назойливой мухи.
— Вот тут-то и вступает в игру наша дорогая госслужащая, мадам Элоис. Она, как человек уважаемый и законопослушный, подтвердит все, что мы ей скажем. Уверен, она проникнется глубиной нашего… гуманитарного акта. Расскажет, как героически мы приняли управление погибающим кораблём и взяли на себя труд доставить его в порт назначения. Женщина она, судя по всему, сговорчивая. Особенно если правильно мотивировать.
Несмотря на то, что я начинал осознавать извращенную логику их плана, меня все еще терзали сомнения.
— И вы действительно думаете, что даже показания какой-то там соцработницы убедят законников в том, что весь экипаж до единого человека погиб в результате несчастного случая? Это же смешно! Следов насилия не будет? Экспертиза ничего не покажет? Или выбросите тела в шлюз? Это слишком дырявая версия, даже для самых недалеких бюрократов.
Я не остановился на этом, чувствуя некое воодушевление.
— И вы совсем забываете об одной маленькой, но очень зубастой детали. Пожирателям плевать на все эти юридические формальности, на ваши хитроумные схемы и показания мадам Элоис. Они не будут разбираться, кто тут прав, а кто виноват, кто законный владелец, а кто «самаритянин- спасатель». Они просто сожрут всех.
И вот тут Ллойд Барнс впервые за все время нашего разговора залился искренним, раскатистым смехом. Он даже отошёл чуть назад, держась за живот, и слёзы выступили у него на глазах. Флако, до этого сохранявший мрачное молчание, тоже не смог сдержать усмешки. Я же стоял, совершенно ошарашенный, не понимая, что такого смешного я сказал. Ведь я только что указал на очевидную брешь в их плане.
— Ты сильно заблуждаешься, парень. И даже не представляешь, насколько сильно я благодарен этим… милым созданиям, — Барнс кивнул в сторону мерцающей голографической проекции корабля Пожирателей, и в его глазах промелькнул какой-то странный, почти восторженный блеск. — Эти ребята оказали нам неоценимую услугу. Понимаешь, когда эта перепуганная корпоративная шестерка, наша многоуважаемая Маеда, увидела эту… кхм… органическую конструкцию, тот кошмарный живой корабль, бороздящий космические просторы, она, наконец, осознала, что столкнулась не с обычными космическими каннибалами. До неё дошло, что мы нарвались на что-то совершенно новое, на какую-то неведомую, чёрт знает откуда взявшуюся расу. Очень агрессивную расу.
Барнс самодовольно усмехнулся.
— Поверь мне, это зрелище напугало эту самоуверенную девицу до чертиков. До такой степени, что уговаривать ее сохранить нейтралитет и не ввязываться в наши дела, не помогать вам, оказалось проще простого. Она больше всего на свете хотела избежать встречи с Пожирателями, а ты… — он покачал головой с деланным сочувствием, — а ты, бедняга, наоборот, выстроил свой хрупкий план спасения именно на том, чтобы намеренно вступить с этими тварями в схватку. Что ж, каждому свое, как говорится.
Маеда с самого начала демонстрировала свою полную неспособность совладать с собственными страхами. Я увидел это с первых минут её пребывания на мостике. Но признаться, я и подумать не мог, что все обернется именно так… такой… решительностью с ее стороны. Совсем не удивительно, что она так легко приняла доводы охотников и даже избавилась от своего подручного. Страх — великая сила, знаете ли. Очень убедительная.
