— Заходи, Машенька. Чего пристала к солдату?　

У Марии отлегло от сердца. Она улыбнулась солдату и зашла к Чаловским.　

— Убежали, слава богу, никто не заметил, — сказала в сенях Мария Гавриловна и, крепко обняв, расцеловала девушку.　

А вскоре ушла из дома и Мария Гавриловна с малыми детьми. Фашисты ворвались в дом Чаловских, когда там уже никого не было.　

По заданию партизанского командования Маша Комар часто распространяла листовки среди наших военнопленных. В Борисове было три лагеря, и девушка появлялась то у одного, то у другого. За какую-нибудь безделушку или советский рубль она продавала пленным сахарную свеклу. Голодные люди были довольны: свекла хоть немного подкрепляла их силы. А внутри корня пленные находили… листовки с последними сообщениями Совинформбюро, с партизанскими записками-призывами не склонять головы перед врагом.　

Однажды Мария «продала» пленным, работавшим на дороге, почти целую корзину свеклы; на дне осталось лишь несколько корней. Вдруг неожиданно появился гитлеровский офицер. Он выхватил корзину и приказал денщику разрезать каждый　корень. Солдат выполнил приказ. Там ничего не было. Офицер швырнул корзину на землю и процедил сквозь зубы:　

— Прочь отсюда! Чтобы я тебя больше не видел!..　

Как Маша добралась домой, она не помнила. Но назавтра снова пошла к военнопленным.　

Фашистам все же удалось напасть на след смелой подпольщицы. Она лежала, прикованная к постели тифом, когда в дом ворвались гитлеровцы. Мария вынесла нечеловеческие мучения во вражеском застенке. Гитлеровские палачи вырезали ей грудь, выкололи глаза, отрезали язык, а потом расстреляли.　

В конце октября 1943 года в штабе соединения состоялась встреча с секретарем подпольного райкома партии Петром Смирновым и секретарем райкома комсомола Владимиром Грановым, командирами и комиссарами партизанских отрядов имени Ворошилова и «За Родину» бригады имени Кирова. С ними мы подробно обсудили вопросы, связанные с усилением борьбы с гитлеровцами в городе Борисове. Штаб соединения Борисовско-Бегомльской зоны выдал этим отрядам для подпольщиков города большое количество мин с часовым механизмом.　

Вскоре мы получили донесение от командира отряда имени Ворошилова о том, что на Московской улице размещены фельдкомендатура и принадлежащие ей склады боеприпасов, продовольствия и горючего. Группа борисовских подпольщиков с помощью партизан подготовила операцию по уничтожению этих объектов. В ночь на 21 ноября 1943 года склад боеприпасов взлетел на воздух. От взрыва загорелись бензосклад, продовольственный склад и здание самой фельдкомендатуры. Было уничтожено много гитлеровцев.　

Крупную диверсию борисовские подпольщики осуществили 20 ноября в столовой фельдкомендатуры. В результате ее, по данным разведки, погибло более сотни фашистов.　

Диверсии в фельдкомендатуре и на складе боеприпасов осуществили подпольщики: учительница Валентина Морозова, агроном Виктор Шибалко, Петр Беляев по кличке «Верный», Василий Лизунов, Федор Кухарев и Иван Мицкевич по кличке «Иванов». Две крупные диверсии за одни сутки! Это был большой успех советских патриотов.　

2 декабря 1943 года подпольная группа под руководством Владимира Ляшкевича в составе Силича, Василькова, Васильковой, Сманцера, Сизова, Лукьянова и Бобрика по заданию командования бригады имени Кирова уничтожила пять небольших складов с горючим, радиоаппаратурой, стройматериалами, электрооборудованием, мотоциклами и велосипедами. Во время этой операции Владимир Ляшкевич и Григорий Лукьянов погибли.　

В ночь на 11 декабря 1943 года подпольщик Юрий (по кличке Самцов) по заданию командования отряда «За Родину» взорвал склад с боеприпасами и вооружением. Были уничтожены один станковый и 12 ручных пулеметов, 334 винтовки, 410 гранат, один миномет, 12 ящиков мин и более 63 тысяч патронов.　

Большую разведывательную работу проводила группа подпольщиков в составе Татьяны Гук, Александра Москалева, Марии Войцеховской, Нины и Анастасии Кошкиных. Возглавил работу этой группы заместитель командира Первой Белорусской бригады Серафим Александрович Бабенков. Все данные, собранные группой, по организации　противником обороны вокруг Борисова и по реке Березине передавались на Большую землю для командования Красной Армии.　

До войны жил в Борисове дорожный мастер Семен Никитич Книга. Обходил каждый день свой участок автомагистрали Минск — Москва, смотрел, чтобы на дороге было все в порядке, подметал выщербленные места и заделывал их горячим асфальтом.　

Когда началась война и противник подошел к Борисову, Семен Никитич попрощался с семьей и подался на восток, чтобы вступить в ряды Красной Армии. Но фашистская пуля догнала его и приковала к земле. Кровью истекал дорожный мастер, теряя последние силы. Так бы, может, и умер, да встретился добрый человек, перевязал рану и ночью доставил домой. Только не нашел он своего дома: сожгли его немцы, а четырнадцатилетнюю дочку Аннушку тяжело ранили. И свалилось на Семена Никитича тяжкое горе: семья на улице, дочурка от раны умирает и сам он еле дышит.　

Как выжил Семен Никитич, он не знает. Помнит лишь об одном: когда было очень тяжело, он подумал о том, что лежит у него спрятанная в укромном месте маленькая красная книжечка, которую вручил ему в 1919 году секретарь полковой партийной ячейки. Подумал об этом Никитич и сказал себе: «Негоже тебе, старому члену партии, перед смертью нос вешать».　

Книга не дождался полного выздоровления: надо было содержать семью. С помощью старшего мастера Бориса Елиневского он устроился на работу на тот же самый участок, где работал до войны. Большой железобетонный мост через Березину в районе Борисова также входил в этот участок.　

Каждый день немецкая охрана видела медленно проходящего по мосту молчаливого мастера. Солдаты привыкли к Книге, иногда даже угощали его сигаретами. Охрана видела в мастере трудолюбивого человека, увлеченного своим делом.　

А Книга думал об одном: как остановить бесконечный поток машин на Восточный фронт? И у него возникла мысль взорвать мост. Но как это сделать? Мост усиленно охранялся. После долгих раздумий Семен Никитич принял решение по одной-две шашки приносить тол на мост и прятать его на опоре под тавровую балку. Когда тола будет достаточно — взорвать мост. Через учительницу Слонскую, проживавшую в деревне Высокие Ляды, он установил связь с командованием бригады «Смерть фашизму» и получил от него согласие на проведение операции. В хибарку связной по Цветному переулку, 3 партизаны доставили 40 килограммов тола и мину с часовым механизмом. Книга вместе со своими сыновьями Леонидом и Борисом, рискуя жизнью, перенесли все это в карманах в свой дом, а оттуда должны были доставить под мост.　

У коммуниста Книги потекли дни величайшего нервного напряжения. Он удачно подложил первую шашку. А ведь надо подложить еще две сотни! Где гарантия, что охрана не заметит, как он подкладывает пятую, десятую, пятнадцатую шашку? Где гарантия, что охранники в целях безопасности не станут осматривать внешние стороны моста? Шансы на благополучный исход операции были очень невелики. Но коммунист упорно шел к намеченной цели.　

Наконец все шашки уложены. Семен Никитич взял заводную мину с часовым механизмом, вставил капсюль-взрыватель и пошел к мосту. Около соседнего дома, в переулке, он заметил подводу — это партизаны приехали за ним и его семьей. Партизанский возница увидел Книгу и чуть заметно кивнул ему головой.　

— Что-то ты сегодня неважно выглядишь — бледный, глаза красные? — спросил дорожного мастера часовой на мосту.　

— Заболел немного. Видать, простыл, — ответил Книга, девая вид, что ему и в самом деле нездоровится.　

— Попроси старшего мастера, пусть отпустит домой, — посоветовал немец.　

— Отпустить-то он отпустит. Да кто платить будет? У меня ведь большая семья, — сказал Семен Никитич и медленно побрел по мосту.　

Он тихонько постукивал ломиком по асфальту, проверяя его крепость; остановился около «своей» опоры и начал чистить ямку, которую специально оставил на сегодняшний день. Часовой прогуливался возле караульной будки — вперед-назад, вперед-назад… Семен Никитич слышал гулкие шаги кованых сапог, и ему казалось, что кто-то бьет его молотком по голове. Секунды, его единственные секунды! Что-то они сегодня долго не приходят? Но вот внизу кто-то громко закричал: женский голос звал какого-то Ваньку. Видимо, мальчишка слишком близко подошел к запретной зоне возле моста, где часовые стреляют в любого без предупреждения. Немец заинтересовался, перешел на другую сторону дороги. Этого только и ждал дорожный мастер. Положив мину, Семен Никитич еще повозился некоторое время возле ямки и направился к дому.