Что же там было?

Луточки-порточки? И еще какие-то соннички?

И заговор на четыре угла и четыре узла.

На четыре!

Как вовремя она это вспомнила!

Нужно было заполнить оставшиеся углы, чтобы в них не притянуло кого-то ещё!

— Есть в этом доме осина? — Таня обернулась к цвыркуну.

— Откуда?.. — вздохнул тот.

— Мне нужно положить в пустые углы что-то для защиты. Чтобы ритуал прошёл без неприятных неожиданностей.

— Может из камушков крест сложишь? У Филы оставались камушки… Еще с тех времен, когда всё было хорошо.

— Что за камешки? — не поняла Таня.

— Камушки… Она из лесу их таскала. Собирала.

— Ты знаешь, где они?

— Под кроватью… там половичка отходит…

— Половичка отходит… — пробормотала Таня, высекая пламя на кончиках пальцев. — Сейчас проверим твою половичку…

Под кроватью поближе к стене действительно обнаружилась гуляющая вверх-вниз половица, а под ней — грязный, плотно заполненный чем-то мешочек.

Прежде чем его развязать, Таня подержала мешочек в ладонях, прислушиваясь к своим ощущениям. И только потом сдернула тесьму и вывалила на пол то, что Филонида так надёжно спрятала.

Камешки оказались кусочками дубовой коры. Дуб издавна знающие использовали в ритуалах, сберегающих от порчи и негативной энергии.

Видимо, до Филониды Паисьевны постепенно стало доходить, какую оплошность она совершила, наделив именем умершую в младенчестве сестру. Возможно, бабка пыталась защититься от Авигеи с помощью коры, но не успела или не смогла.

Поблагодарив цвыркуна за подсказку, Таня разложила дубовую кору в пустых углах, придав кусочкам форму крестов и удовлетворенно кивнула.

Оставались еще узелки. Но с этим справится нитка от платья Филониды.

Нитка до сих пор была намотана на Танино запястье.

Она вполне сойдёт для ритуала.

Можно начинать.

Всё это время Андрей не переставал стучать по окнам и двери, но Таня больше не отвлекалась на его крики и требования. Сосредоточившись на процессе, она переместилась в центр комнатушки, соединила ладони перед лицом и начала шептать:

Луточки-порточки…

Тёмные уголочки…

Хозяйки-соннички, придите…

Своё добро назад заберите…

За границы круга не выходите…

Таня развела ладони и повторила призыв, медленно разматывая с запястья нитку.

Из соседней комнаты, в которой стояла Филонида, донёсся тихий стон. Ночница среагировала на ритуал, но, замкнутая своей же булавкой, не могла сдвинуться с места, чтобы помешать Тане.

Когда в углах проявились прозрачные, зыбкие фигуры сестёр, Таня быстро завязала на нитке четыре узелка, приговаривая:

— Первый узелок, соннички, вам на якорёк, второй — на замок, третий — на роток, последний — на вздох… И стоять вам здесь пока не отпущу. Столько — сколько захочу!

Сказав это, Таня прищёлкнула пальцами, и на ногтях вновь затрепетал огонек. Таня поднесла к нему нить с узелками и подожгла. Тоненькая нитка сгорела мгновенно, и Таня слизнула пепел, запечатав тем самым результат.

Призрачные образы близняшек всколыхнулись, постепенно обретая плоть.

В одном углу появилась Полина, облаченная в черные кружева с неизменным сотуаром на шее. Напротив неё замерла Владислава с карандашом в руке. Таня сдернула обеих сестриц с очередного занятия, помешав насытится энергией учениц. И близняшки не сразу поняли, что именно произошло.

Постепенно растерянность на их лицах сменилась страхом, а потом черты исказила злость. Скованные закляткой, близняшки с ненавистью смотрели на Таню, но не могли освободиться из ловушки.

— Приветствую собравшихся в доме вашей… ммм… родни, — как ни в чём не бывало улыбнулась им Таня. — Я отлучусь ненадолго, а вы побудьте хорошими девочками. Не капризничайте и не пытайтесь выйти из круга. Договорились?

Ответа не последовало. Но Таня и не ждала его.

Она намеревалась теперь отправиться в оставшийся без хозяек особняк, чтобы попробовать вытащить из зазеркалья Зосю, а потом вернуться с ней назад и, наконец, полностью завершить ритуал.

Попросив цвыркуна приглядеть за пленницами, Таня зажмурилась, пытаясь сложить в голове точные координаты для переноса, и в этот момент на крыше прострекотала сорока, и старушечий голос весело прокричал в трубу:

— Филонидушка-а-а! Открой Прасковке-подружке! Давно в доме не гостевала! Соскучилася и по тебе, и по Авигеюшке! Впусти скорее! А не откроешь — через трубу влезу. Тебе меня не остановить!

— Врагиня… пярэкрутка… — испуганно проверещал цвыркун. — Изведёт нас… если через трубу… изведёт… доберётся!..

— Изведу-у-а-ха-хах… — немедленно откликнулась на это Прасковья-курнеля. — Закляту-у-у самозванку! Уже иду-у-у!

В дымоходе зашуршало и, цвыркун, издав фальшивую трель, быстро заполз под печь.

Таня же, не раздумывая, выдернула из рюкзака косыночку Чуры и, когда с той стороны нетерпеливо поскреблись, сдвинула немного заслонку, оставив узенький лаз.

Однако Прасковья, словно почуяв что-то, притихла, затаилась.

Тане слышно было лишь хрипловатое дыхание бабки, а потом смолкло и оно.

Молчала и Таня. А внутри нарастала злость на так не вовремя явившуюся старуху. Вместо того, чтобы завершить начатый обряд, приходилось теперь разруливать очередную проблему! И это начинало бесить!

Некоторое время ничего не происходило, но Таня терпеливо ждала.

Наконец, из щели потянулась тонкая струйка тумана, и тогда Таня ловко подхватила её за край и стала наматывать в клубок.

Прасковья попробовала вырваться, но Таня не выпустила нить, наоборот — рванула на себя, вытащив бабку из печи.

Вновь обратившись сорокой, та с силой захлопала крыльями, пребольно ущипнув Таню клювом, но была скручена и спелёната в платок Чуры. Не поместился в него лишь перепачканный сажей пышный лисий хвост.

— Отпусти-и-и, самозванка! — бабка попыталась стегнуть Таню хвостом. — Я познакомиться пришла. Взглянуть на тебя хотела. Внучок-пераростак не распознал подмену, а я-то сразу смякнула в чем дело! Вот и полюбопытничала! Пусти-и-и!

— Любопытство сороку сгубило! — Таня завязала мечущийся хвост узлом, окончательно нейтрализовав бабку. — Заметьте — я вас не звала. Вы сами пришли. Теперь не жалуйтесь.

— Да я же с добром! С добром пришла! Полюбопытничать и только! — залебезила курнеля, поняв, что просто так её не отпустят. — А ты вон сильная какая! К твоей силе — да мою бы хитрость добавить, стали бы тогда вдвоем над лесом хозяйками!

— Лес для меня мелковат, — соврала Таня, запихивая спелёнатую ведьму в рюкзак. — Если бы вы целый мир предложили…

— Какой мир, какой мир?? — застрекотала, забилась в путах курнеля. — Ты что удумала, сцерва?! Куды пхаешь меня?? А ну, пусти-и-и!!!

— Совершим с вами небольшой перелёт. — Таня застегнула молнию на рюкзаке, оставив небольшое отверстие для воздуха.

Она не стала ничего объяснять продолжающей верещать бабке — торопилась завершить ритуал. Нужно было перенестись в особняк, вытащить из зеркала Зосю, и уже с ней вновь вернуться сюда, чтобы усыпить ночницу. Наведенные на неё чары должны были развеяться в полночь, и, если не успеть — Авигея снова войдет в силу, а вместе с ней освободятся и сестры.

— Дедушка, — позвала Таня затаившегося за печкой цвыркуна. — Оставляю пленниц на тебя. Не подведи!

— Поторопись… Боязно… — прошелестело чуть слышно. — Колдунок рядом ходит…

— Андрюшенька бабулечку в беде не бросит… — немедленно отозвалось из рюкзака. — Знает, что я здеся. Подождет, подождет, да на таран пойдёт!

— И лобешник разобьёт, — хмыкнула Таня. — Не бойся, дедушка, хвостатый сюда не войдёт.

— И про хвостик его знаешь? — ахнуло из рюкзака. — Вот же хитрая сцерва! Всё пронюхала, всё разведала!

— Потому на вашу хитрость и не клюнула. Своей могу поделиться… — Таня снова проверила состояние Филониды и близняшек, потом выглянула в окно — узнать, прав ли цвыркун насчет колдуна.