Что-то зловещее прозвучало в её интонации, и у Зоси тут же пропал аппетит. Близняшки с Петькой уплетали жарёху, а она, едва попробовав, отодвинула тарелку и, не пригубив компот, выбралась из-за стола.

Бабка была права — мир за окном постепенно терял краски. Серая мгла медленно наползала на деревню со стороны леса, ластиком стирая синеву неба, солнечный свет и белые нежные облака.

— Наверное, нам лучше уйти. Чтобы успеть вернуться до дождя… — начала было Зося и охнула, увидев на заборе уже знакомую птицу. Та сейчас никуда не спешила, сидела нахохлившись, свесив вниз рыжий меховой хвост, косила на дом жёлтым глазом.

— Прочь пойди! — бабка замахала на птицу через стекло. — Кому говорю — брысь, брысь отсюда!

— Кто это? — Зося как заворожённая наблюдала за диковинной птицей.

— Это? Да сорока, — продолжая махать, Филонида Паисьевна как-то странно взглянула на Зосю.

— Но у неё хвост!

— Хвост. Сорок без хвоста не бывает.

— Но…

— Молчи! — бабка сунулась к самому лицу, зашептала чуть задыхаясь. — Выдашь себя — курнеля запомнит! Перестрянет в лесу — не отпустит! Не отвяжешься!

— Вы чего? — опешила Зося в ответ на бабкино шипение. — Я всего-то спросить хотела…

— Да об чём спрашивать-то? Об чём спрашивать? Подумаешь диво — сороку увидала.

— Но у неё лисий хвост! — Зося не собиралась сдаваться. — И не сорока это! Вы её иначе назвали… Кажется — курнеля?

— Вот прилипала! — Филонида Паисьевна задёрнула тоненькую занавеску и поманила Зосю от окна. — Поди поешь лучше, вся картоха цела. И компота, компота попей. В нём — польза!

— Что за курнеля? — Петька тут же сунулся посмотреть и разочарованно выдохнул. — Там кроме сороки никого нет.

— Ты её хвост видишь?

— Ну, вижу. И что?

— Он рыжий! Лисий!

— Чего? Зоська, хорош прикалываться, ну!

— Ничего я не прикалываюсь! — Зося носом прижалась к стеклу, но двор оказался пустым, странная птица куда-то пропала. — У сороки был лисий хвост! Я видела! Видела его!

— Ага, ага. И заячьи уши. Разыграли нас, да?

— Вас, знатоков, разыграешь. — в голосе бабки Филониды промелькнуло облегчение. — Вы же ученый народ, фольклор собираете, должны всё про всех знать.

— Вот мы и приехали к вам за знаниями! — улыбнулся ей Петька. — Корнеич вас так нахваливал! Так нахваливал!

— Что ж вам рассказать-то? — Филонида Паисьевна прошла к подпирающей стену лавке и, пошарив под ней, извлекла туесок с разноцветными клубками. Рядом с ними помещалось начатое полотно простенького вязания и две деревянные спицы.

— Вы как, записывать станете или просто запоминать?

— Записывать. На диктофон. — Петька кивнул девчонкам и, вытащив сотовый, принялся возиться с настройкой.

Филонида Паисьевна тем временем принялась вывязывать несложный узор и негромко заговорила:

— С нами-то рядом много кто проживает. Чаще — равнодушные, но бывает, что и опасные. Вот, к примеру, теперь у нас июнь. Скоро Троица, за ней — русалии. Самое время для их чудачеств и шалостей. Да только их веселье — человеку во зло идёт. Потому и стараемся оберечься. А в лес идём — относ несём. Чтобы задобрить неведомых соседей своих. А сработает то или нет — уверенности нету. Это уж как они захотят…

— А курнеля? — не выдержала, встряла с вопросом Зося. — Она — злая?

— Далась тебе эта курнеля! — поцокала языком бабка. — Равнодушная она. Все они равнодушные. Но только до поры.

— А почему у неё лисий хвост?

— Потому как пярэварацень. Оборотень то есть. Было время — то сорокой летала, то лисицей бегала. Пока заклятьем не пришибло. С тех пор половинчатой и живёт. Тело птичье, а хвост звериный.

— А кто её так? Ну, пришиб?

— Может вядзьмак, может — вядзьмарка.

— Ведьма?

— Ведьма. Не поладили меж собой, не поделили что-то, вот и пошла вражда.

— Значит, курнеля была человеком? — ахнула Зося, вызывав негромкое хихиканье близняшек.

— Может и была. Могла обращаться. Пока под руку врагине не попалась.

— Крутота!.. — присвистнул Петька. — Такой инфы у нас еще не было. Я прям проникся. Чуть не поверил. Честно-честно.

— От твоей веры ничего не изменится. Разве что сам чуток поумнеешь. А те как были, так и дальше останутся. Былички не на пустом месте слагали.

— Если они рядом, то почему не показываются? Почему не выходят на контакт?

— А зачем? Мы для них вроде муравьёв или мух. Пустое место. Если только сами позовём — словом или действием, тогда откликнутся. И то не всегда. Чего вы всё хихикаете? — бабка неодобрительно посмотрела на развеселившихся сестёр.

— Потому что смешно, — близняшки переглянулись и снова фыркнули. — Они вроде есть, только не показываются. И потому их никто не видел. Доказательств — ноль.

— Я видела! Только что! Курнелю! — Зося раскраснелась, увлеченная бабкиным рассказом. Она ни на минуту не усомнилась в словах Филониды Паисьевны. Поверила, что неведомый и необыкновенно заманчивый мир находится совсем рядом! И вознамерилась добыть хоть какие-нибудь доказательства его существования.

— Курнеля! Сорока с лисьим хвостом! — последовал новый взрыв смеха. — Хоть бы пострашнее что-то придумали.

Филонида Паисьевна нахмурилась, а снаружи грохнуло так, что на миг заложило уши, и стекло откликнулось жалобным дребезжанием.

— Что это? Гром? — у девчонок разом пропало веселье.

— Гром. Похоже, сейчас ливанёт. В июне грозы сильные.

Снова бахнуло где-то над головой, с потолка посыпалась сухая труха, и первые капли дождя застучали в окно.

Мигнула и погасла лампочка под потолком, потемнело как ночью, и лишь короткие всполохи молний освещали комнату.

— Электричество отключили. В грозу всегда так. Сейчас свечку достану.

Бабка прошаркала куда-то от лавки, заскрипел рассохшейся крышкой сундук, послышалось недовольное сопение.

— Как же я так сплоховала-то? Свечи все вышли, а я и не туда! Только обрядовые и остались…

— Поджигайте обрядовые! — разрешил Петька. — Так даже интересней!

— Нельзя обрядовые. Не для того сделаны! У вас вон, фонарики в телефонах. Как-нибудь перекантуетесь.

— Зарядки мало осталось.

— И ничего. Спать ляжете — никакая зарядка не понадобится.

— Спа-ать? — протянули девчонки. — С чего нам здесь спать? Нам в поселке комнату выделили!

— С того, что до утра теперь дождь зарядил. Грязи наделает, тропочки размоет. Вон как молнии шарашат! В такую-то непогоду вас не отпущу. Кровать у меня одна. Так что на полу постелю. Косточки у вас молодые. Болеть не будут.

— А давайте вообще не спать! — просиял Петька. — Вы нам еще страшилок подкинете! Или лучше погадаете! Призовёте невидимых соседей!

— Молчи! А то ведь и правда объявятся. Как бы после не пришлось пожалеть.

— Филонида Паисьевна…

— Молчи, сказала! На полу вам постелю… сейчас…

Отлично ориентируясь в темноте, бабка прошла в соседнюю комнатушку, брякнула чем-то, что-то задвигала.

— А по приколу здесь заночевать, — Петька словно не замечал недовольства девчонок. — Проникнемся деревенской экзотикой по полной! Будет о чём потрепаться на потоке.

Ответом ему было выразительно молчание, лишь за окнами продолжала бушевать стихия: завывал ветер, шумел дождь, золотыми стрелами мелькали дальние молнии. Зося даже боялась представить — что бы они делали, окажись в это время в лесу! Просто удача, что непогода застала их у бабки.

— Готово всё. Проходите, — позвала Филонида Паисьевна из комнатки.

— Нам нужно выйти… в туалет… — попросились Полина с Владиславой.

— На улицу даже не суйтесь. Ведро в сенях. Найдёте сами или проводить?

— Справимся, — подсвечивая темноту сотовым, девчонки вышли за дверь, и вскорости оттуда донёсся пронзительный визг. Чертыхнувшись, Петька бросился на голоса, и что-то покатилось с грохотом, девчонки заорали громче.

— Ведро перевернул, недотёпа! — сплюнула бабка досадливо. — А что орут — так то сыча увидали, у меня на чердаке сычи живут.