Работники милиции и прокуратуры не на шутку встревожились. Два опасных преступления подряд. Кроме того, в руках преступника или преступников оружие. И практически никаких следов. Снятые отпечатки пальцев ни о чем не сказали: они принадлежали либо осматривавшим место происшествия людям (на посту ГАИ), либо Палицыну (в «Жигулях»).

Разумеется, строились различные предположения, выдвигались версии, проверялось, кто мог совершить нападение на инспектора и на гражданина Палицына. Но все было тщетно.

Два месяца прошли «спокойно». В том смысле, что преступники нигде не применили оружия. А 1 марта «Макаров» впервые «заговорил».

В 9 часов 03 минуты этого субботнего дня в сберкассу на Пионерской улице вошел молодой человек спортивного вида. Он огляделся, и тут же в кассу вошла женщина с книжкой для оплаты коммунальных услуг. Молодой человек сел за стол и стал заполнять бланк. Женщина расплатилась и о чем-то беседовала с кассиром. Рядом сидела другая работница кассы. Молодой человек смял один бланк, другой, сунул их в карман, стал писать на третьем. Женщина попрощалась и вышла из помещения. Тут же незнакомец встал, вынул пистолет и выстрелил в кассира Семенову, а затем в другую работницу кассы — Носову. Семенова, падая, сделала несколько шагов к кнопке сигнализации. Носова медленно опускалась на пол. Она толком и не разглядела нападавшего, отметила лишь высокий рост. И потеряла сознание.

Через несколько минут в кассе появился наряд милиции. Семенова была мертва. Носову в тяжелом состоянии увезли в больницу. Преступник уже скрылся: очевидно, он понял, что, падая, женщина успела нажать кнопку сигнализации. Деньги оказались не тронуты. Отпечатков пальцев не обнаружили. Но на столе лежал кассовый бланк, заполненный с двух сторон одним и тем же почерком. На той стороне, где «расход», была написана фамилия «Станиславский», а где «приход» — «Николай Рубцов». Итак, преступник оставил свой почерк. И еще гильзы от того же «Макарова».

Снова оперативная группа недоумевала. Более невыгодного объекта для налета нельзя было и придумать. Пионерская — одна из центральных улиц города. В трехстах метрах — отделение милиции, во дворе дома — инспекция по делам несовершеннолетних. И время налета странное: по идее, в 9 утра в кассе не должно быть крупных сумм. Правда, на этот раз инструкция была нарушена: с вечера деньги в банк не отправили. Но мог ли знать об этом налетчик? «А почему бы и нет? — задавали себе вопрос члены оперативной группы. — Ясно, преступник тот же, что напал на пост ГАИ, — об этом говорят гильзы. Но тот, видимо, хорошо знал режим работы поста ГАИ. Может быть, он был осведомлен и о подробностях работы кассы? Но тогда кто он?»

Носова, когда пришла в себя в больнице, дала очень путаные показания — она была еще в тяжелейшем состоянии. Она запомнила только высокий рост налетчика. «Ну, а лицо какое? Круглое? Продолговатое?» — спрашивали ее. «Вроде круглое». — «А одет во что?» — «Шапка была на нем меховая, пальто темное». В первый раз врач не разрешил долго разговаривать с больной. Но как только Носовой стало чуть лучше, с ее слов составили словесный портрет предполагаемого налетчика и разослали его во все службы милиции, в народные дружины. Показали фоторобот также по телевидению, одновременно рассказав о дерзком налете. Разослали всюду и образцы почерка.

Впоследствии, когда Олейник, знакомясь с делом, узнал, какие были приняты энергичные меры, он только вздохнул. Вроде бы все правильно. Но — шаблонно. Фоторобот был очень приблизительным, вряд ли кто-нибудь мог бы опознать по нему налетчика. Зато сам налетчик получил важную для себя информацию: теперь он знал, каким его представляет милиция. Даже если в показанном по телевизору портрете и было какое-то сходство, с помощью косметики его легко можно было устранить. Посмотрел следователь этот портрет, составленный со слов женщины, едва оправившейся от тяжелой раны, и усмехнулся: стандартное лицо молодого человека без всяких индивидуальных примет, каждого четвертого можно заподозрить, а ни на кого точно не укажешь. Стоило ли давать такие карты в руки опытному, изощренному преступнику? А в том, что это именно опытный преступник, никто не сомневался.

«Промашка вышла с розыском по словесному портрету, — размышлял Олейник, — ну да ведь задним умом мы все крепки. Горячились коллеги, можно их и понять. Нет, словесный портрет — не улика, а вот образец почерка, оставленный налетчиком, куда серьезнее, это может стать доказательством. Но кто заполнял бланк?» Конечно, проверили всех Станиславских и Рубцовых, пока не пришли к выводу, что фамилии писавший поставил первые пришедшие в голову. Станиславский — слишком известная фамилия. Рубцов? Был такой поэт — Николай Рубцов. Интересно, преступник машинально написал эти две фамилии? Не исключено. Но тогда он человек образованный, не чуждый литературы и искусства.

Сотрудник областного управления внутренних дел Аскольд Маркович Петров долго раздумывал над бланком, заполненным с двух сторон. Что кроется за этими быстрыми, летящими строками? Он показал бланк старому профессору-филологу, своему доброму знакомому, и попросил его по почерку нарисовать психологический портрет писавшего. Профессор, как знал Аскольд Маркович, упражнялся в этом, возможно, и не подкрепленном научными авторитетами занятии.

Филолог долго рассматривал буквы, а потом сказал:

— Ну-с, что тут можно увидеть? Неустойчивый по характеру субъект. Скорее, мечтатель. Но — волевой, жесткий. Молодой. Либо учится в институте, либо только что окончил: так пишут конспекты. Очень вероятно, что знаком с нотной грамотой. Да все это, батенька, гадание на кофейной гуще. Разве вам это сгодится?

— Сейчас, профессор, нам все годится, — буркнул Петров. — На нуле мы.

Между тем инспекторы и следователи думали над нелегкой задачей. Что в данном случае ставило в тупик опытнейших сыщиков? Прямо-таки отчаянная дерзость. Но это позволяло делать и некоторые умозаключения. Кто же он? Маньяк? Ненормальный? Не похоже. Да, его или, скорее, их действия безрассудно рискованны. Но, может, в этом своя логика? Во всем прослеживается четкий план: добыть оружие и с этим оружием совершить налет на сберкассу. Что помешало налетчику схватить пачку денег из открытого сейфа? Ведь минуты две-три у него было. Испугался? Он, по-видимому, не робкого десятка. Значит, дерзок и предельно осторожен.

Так или иначе, дело у них (все-таки вряд ли действует один) сорвалось, но оружие осталось. Надо ждать нового налета. Где? Когда?

Срочно были взяты под усиленное наблюдение сберкассы, кассы крупных магазинов, кассы предприятий в дни выдачи зарплаты, бдительно охранялись инкассаторы. Любая попытка ограбления неизбежно должна была кончиться поимкой налетчиков.

— А если они преподнесут сюрприз? — не успокаивались члены оперативной группы. — Давайте прикинем другие возможные объекты налетов. Ну, скажем...

Они преподнесли-таки сюрприз. «Макаров» заговорил там, где налета меньше всего могли ждать. Случилось это через пять месяцев после нападения на сберкассу — 3 августа. И опять в таком месте, которое предопределяло рискованность действий.

В центральной части города, неподалеку от районной ГАИ, рядом с плавательным бассейном разместился пункт кинопроката Дома офицеров. Пункт охраняется. Обнесен забором. Кругом кусты, освещение тусклое.

В три часа ночи охраннику показалось, будто с внешней стороны забора кто-то затаился. Он насторожился. Вдруг поверх забора на секунду показалось лицо. Охранник вскинул автомат, и тут же с противоположной стороны раздался выстрел. Пуля попала охраннику в ногу. На пункте поднялась тревога. Дежурные выскочили из помещения, бросились за забор, но никого не нашли. А утром метрах в двухстах от забора обнаружили автомобиль «Жигули», который, как потом выяснилось, был угнан у гражданина Шмелева со станции техобслуживания. Охранник вспомнил, что перед происшествием слышал звук автомобиля, но не придал этому значения.

И снова сплошные загадки. Почему же нападавшие не уехали в машине, если прибыли на ней? А если это не они, то кто оставил похищенный автомобиль в кустах? И вообще с какой целью было совершено нападение на пункт кинопроката?