Лучше всего выждать время и сыграть правильно. Я умею быть терпеливым.

В мотеле «Сумеречная роща» тихо, когда я останавливаюсь перед входом, затемненные окна номеров указывают на то, что большая часть моей стаи уже спит. Обычно мы с опаской относимся к освещению, когда где-то поселяемся, но поиск по названию этого места показал, что владелец живет на севере штата Нью-Йорк, так что шансы на то, что он следит за недвижимостью, от которой отказался много лет назад, довольно невелики. Это, а также расположение настолько удаленное, что даже случайный прохожий маловероятен. Мы здесь в основном вне сети, что мне нравится.

Я паркую свой грузовик и вылезаю, направляясь прямиком в свою комнату, стремясь проскользнуть внутрь как можно быстрее. Уже поздно, так что я, наверное, просто подрочу и пойду спать. Если есть какие-то новые дела в стае, это может подождать до утра.

Когда я вхожу, в комнате темно, хотя что-то сразу кажется не так, и я встаю в готовности. И как только я включаю свет и вижу свою мать, стоящую в ногах кровати и ожидающую меня, как призрак, я вздрагиваю от неожиданности.

— Дерьмо, — рычу я, закрывая за собой дверь пинком. — Ты напугала меня, ма.

Она просто приподнимает бровь, такая же пугающе спокойная, как всегда.

— Где ты был, Хавьер?

— Вон, — отвечаю я, запускаю пальцы в волосы и захожу в комнату, по пути скидывая ботинки.

Она поджимает губы, наблюдая за каждым моим движением, как стервятник, ожидающий, когда раненое животное прекратит борьбу.

— Не думай, что я не заметила, как ты каждый вечер приходишь поздно.

Я поворачиваюсь к ней спиной и выдвигаю верхний ящик своего комода, высыпая содержимое карманов внутрь.

— Да, и? — спрашиваю я, бросая бумажник и ключи в ящик стола. — Ты же знаешь, я ходил на разведку.

— От тебя пахнет так, словно ты пил.

Я вздрагиваю, хотя стою к ней спиной и она этого не видит. Я бы предпочел не разглашать подробности моей ночи, чтобы она могла разобрать их на части и попытаться использовать в своих интересах. Но я знаю свою мать, и чем больше я избегаю ее, тем более подозрительной она становится. Если я ей что-то не дам, она этого так просто не оставит.

Я поворачиваюсь с тяжелым вздохом, хватаясь за края комода по обе стороны от своих бедер.

— Я был на территории шести стай.

— Почему? — настаивает она.

— Меня пригласили.

Ее бровь приподнимается, в темных глазах вспыхивает интерес.

— Тебя пригласили? Кто?

Я долго смотрю на нее, моя челюсть тикает, пока я обдумываю, как много рассказать.

— Один из альф попросил меня встретиться с ним и выпить.

— Это здорово, сын, — хвалит она, ее глаза сверкают, когда она вскакивает с края кровати.

Я пожимаю плечами.

— В этом не было ничего особенного.

— Не недооценивай себя, — говорит она, подходя ближе и снимая ворсинку с рукава моей футболки, суетясь надо мной, как над ребенком. — Я горжусь тобой за то, что ты установил эти связи. Важно завоевать их доверие.

— Я знаю, — ворчу я.

Она протягивает руку, чтобы взять мое лицо в ладони, притягивая мои глаза к своим и пристально вглядываясь в них.

— Придерживайся курса.

— Именно это я и делаю, — невозмутимо отвечаю я.

— Хорошо.

Она кивает, по-видимому, удовлетворенная, и убирает руки от моего лица. Затем она поворачивается, чтобы выйти из моей комнаты, но останавливается у двери.

— Мы все полагаемся на тебя, — напоминает она мне перед уходом.

Неужели я, черт возьми, этого не знаю.

14

— Есть кто-нибудь дома? — зову я, входя в парадную дверь родительского дома, снимая туфли в прихожей и прислушиваясь к ответу.

Никто из них не отвечает, но я слышу звуки возни, доносящиеся из гостиной, поэтому иду по коридору в том направлении — и тут же жалею об этом.

Судя по тому, что они оба частично раздеты, очевидно, что я прервала их послеобеденное наслаждение.

— Ого! — удивленно ахает моя мама, натягивая рубашку на торс, ее щеки раскраснелись, а волосы растрепались.

Папа стоит без рубашки рядом с ней, застегивая джинсы, и я, морщась, прикрываю глаза рукой, чтобы защитить их.

— Гадость, вы, ребята, слишком взрослые для этого! — я стону, жалея, что не могу стереть этот образ из своего мозга.

Раньше я заставала их в более компрометирующих позах, но каждый раз это было так же шокирующе, как и в прошлый. Ни один ребенок не захочет застать своих родителей униженными и грязными.

Я слышу шорох одежды, когда она одевается обратно, крепко прижимая руку к глазам, как драматичная стерва, которой я и являюсь.

Мои родители переехали из дома стаи в прошлом году, когда мой брат Айвер занял место моего отца в качестве Альфы нашей стаи, и теперь они живут здесь — прямо по соседству — с моим младшим братом. Он все еще учится в средней школе и последний ребенок, покинувший гнездо. На самом деле, ему повезло, что он сейчас в школе, потому что в типичной манере подростка он бы взорвался, если бы случайно наткнулся на то, что я только что.

— Ладно, мы прилично одеты, — хихикая, говорит мама. — Теперь можешь посмотреть.

Я осторожно выглядываю между пальцами, затем опускаю руку, морщу нос, пока мой взгляд скользит по лицам родителей.

— Да ладно, ребята. Серьезно?

Мама бесстыдно улыбается, проводя пальцами по своим каштановым волосам до плеч и опускаясь на диван.

На заметку для себя — никогда больше не садись на этот диван.

— Извини, дорогая, мы не ожидали гостей, — объясняет она, приглашающе похлопывая по подушке рядом с собой.

Фу, нет, спасибо.

Я шагаю дальше в комнату, обходя диван и занимая мягкое кожаное кресло рядом с ним.

— Все еще не очень хорошая причина делать… это, — бормочу я, устраиваясь поудобнее и поджимая под себя ноги.

— А чем еще мы должны заниматься на пенсии? — папа шутит.

Он всегда так бесцеремонно относится к вещам, от которых большинству нормальных людей становится не по себе. Я неодобрительно хмурюсь, когда он садится на диван рядом с моей мамой и обнимает ее за плечи.

— Я не знаю, найдите хобби или что-то в этом роде, — бормочу я. Они обмениваются заговорщицкими взглядами, и я быстро поправляю: — другое хобби.

Мама пренебрежительно машет рукой.

— Секс — это естественная, здоровая вещь, малышка.

— О боже, только не это снова, — стону я, роняя голову на руки. — Я пришла сюда не для того, чтобы говорить о птицах и пчелах.

Они смеются за мой счет, а я удивляюсь, как, черт возьми, у меня общая ДНК с этими двумя язычниками. Джакс и Куинн Андерсон оба свободные души, непринужденные и близкие по духу, их нелегко вывести из себя. Я, с другой стороны, почти каждый день помешана на контроле. Яблоко упало очень далеко от того дерева.

Мои младшие братья и сестры унаследовали все лучшее от наших родителей. Айвер забавный, как папа, а моя сестра Харпер — светская львица, как мама. Мой младший брат Таннер — звездный спортсмен, и он собирается стать крутым командиром отряда, когда в следующем году закончит среднюю школу и присоединится к нам. Я унаследовала мамины мозги и прилично развита, но иногда мне жаль, что они не передали мне больше своей непринужденности.

— Так зачем же ты тогда приехала, просто в гости? — весело спрашивает мама.

Я поднимаю голову, встречая ее пытливый взгляд.

— Вообще-то, я надеялась немного покопаться в твоих мозгах, — говорю я, озабоченно покусывая нижнюю губу. — Я столкнулась с препятствием на пути к моему последнему заданию в области информационных технологий.

Карие глаза мамы загораются интересом.

— О, давай послушаем!

— И это моя реплика, — ворчит папа, со смешком вскакивая с дивана.

Хотя раньше он был командиром отделения, он никогда по-настоящему не разбирался в ИТ-аспекте вещей. Технологии — это, безусловно, мамина рулятина.