— Свет. Четвёртый ранг, — сказала она негромко.

Тон ровный, но голос хорошо поставлен. Не холодный, но отстранённый. Она села так же спокойно, как встала, будто на репетиции.

— Пожарская Алина, — прозвучало.

По залу будто пробежала волна напряжения. Даже куратор немного подняла взгляд.

Алина встала медленно, с достоинством. Высокая, стройная, в форме сидящей по фигуре, как будто сшитой специально для неё. Волосы, огненно-рыжие, собраны в строгую косу, украшенную скромной лентой. На лице — сдержанное превосходство, на губах — лёгкая, почти незаметная полуулыбка.

— Огонь. Седьмой ранг.

В аудитории повисла тяжёлая тишина. Кто-то шумно выдохнул. Я почувствовал, как под кожей бегут мурашки — не от страха, от масштаба. Семёрка. В её возрасте. Даже среди аристократов — редкость. Она не задержалась ни на ком взглядом. Села так же грациозно, как встала, и только тогда по рядам прокатилась волна приглушённых комментариев.

— Рысин Елисей, — последовало вскоре.

Никто не отозвался.

— Рысин Елисей, — повторила куратор.

После того, как Зверев слегка пихнул его локтем в бок парень поднялся с лёгкой неохотой. Высокий, но сутулый. Тёмно-русые волосы падают на лоб, глаза серые, уставшие — будто его разбудили слишком рано или слишком поздно. Вид у него был такой, словно он уже понял, что ни к чему хорошему это представление не приведёт. Штаны сидели неидеально, ботинки пыльные, словно он долго добирался пешком и не посчитал нужным чиститься.

— Воздух. Пятый ранг, — сказал он и почесал затылок, как будто сомневался, правильно ли назвал.

Никакой реакции. Он сел, как человек, которому было бы удобнее, если бы его вообще не звали.

— Сапфиров Лев.

Встал стройный юноша, чуть выше среднего роста, с выразительными чертами лица и ясным, открытым взглядом. Волосы тёмно-русые, тщательно зачёсаны назад. Его манеры — выверенные, движения — точные. Он словно пришёл не на учёбу, а на парад, и всё в нём говорило: я знаю, как нужно себя держать. Даже в том, как он выпрямился, было что-то театральное.

— Свет. Пятый ранг, — объявил он с уверенностью, но без пафоса.

По залу прошёл лёгкий гул. Третье проявление света в группе — нечасто такое бывает. Лев вернулся на место, сдержанно кивнув соседке.

— Сапфирова Софья.

Последняя девушка поднялась почти точно так же как ее брат, только в этом движении не было его напускной строгости. Она была ниже, с тонкими, точеными чертами лица и серебристо-светлыми волосами, заплетёнными в тугую косу. Взгляд — чуть прищуренный, насмешливый, с лёгким вызовом. Форма на ней сидела чуть свободнее, чем нужно, будто нарочно, но это не портило общего впечатления.

— Тьма. Пятый ранг, — сказала она спокойно, глядя куда-то поверх голов.

Это вызвало некоторое оживление. Свет и Тьма — противоположные стихии у близнецов. Такое бывало очень редко, обычно они или одинаковые или схожие. Она вернулась на место с лёгкой полуулыбкой, будто знала, какое впечатление произвела, и её это вполне устраивало.

— Что ж, — сказала куратор, не поднимая глаз от планшета. — Все представлены. Надеюсь, вы хотя бы запомнили, кто как выглядит. Учебный курс в этом году будет насыщенным. Расписание вы получите на терминалы. Сюда входят теоретические дисциплины, основы тактической подготовки, боевая практика и контроль дара. Если кто-то считает, что сюда можно приехать, отсидеться и получить диплом — сразу разочарую. Вас здесь будут учить. Жёстко, требовательно и без скидок на происхождение, травму детства или плохое настроение.

Она подняла взгляд и медленно провела им по рядам. Никакого гнева — просто хладнокровная прицельная оценка.

— Каждую неделю — контрольные. Каждый месяц — зачётная стыковка. Каждый семестр — экзаменационнационные испытания. Не справляетесь — выбываете.

Тишина сгущалась. Кто-то тихо сглотнул, кто-то опустил глаза. Я поймал себя на том, что невольно напрягся, будто ожидал удара.

— Завтра начнутся основные занятия. Но не обольщайтесь: каникулы у вас закончились. Сегодня в четырнадцать ноль-ноль — вас ждет седьмая арена. Там вас будет ждать проверка физического состояния. Так что советую вам хорошенько отдохнуть. Форма — спортивная. Кто опоздает, до конца недели будет помогать дворникам убирать территорию. Все ясно?

— Так точно, — раздался нестройный ответ.

— Старостой на первый период назначаю Пожарскую. Заместитель — Лазурин. По окончанию первого месяца возможна ротация. Жалобы, если появятся, оставляете при себе. Всё. Свободны.

Стулья заскрипели. Кто-то потянулся, кто-то сразу направился к выходу. Я машинально подвинулся, давая пройти Игнату. Пожарская уже беседовала с Лазуриным.

После лекции с куратором разошлись кто куда — кто-то поплёлся в общежитие, кто-то остался в зале обсуждать ранги и фамилии. Я особо ни с кем не заговариваривал — смысла не видел. Вернулся в общагу, переоделся, поковырялся в терминале, проверяя расписание и последние новости, немного проветрил голову. Потом встретились с Игнатом у столовой — пообедали, как ни странно, молча. Видимо, до него тоже начало доходить, что нас сюда не на пикник пригласили.

Час на отдых после обеда пролетел незаметно. В четыренадцать ноль-ноль по расписанию — первая вводная по боевой подготовке. Седьмая арена. Никто толком не знал, что нас там ждёт. Но почему-то уже на подходе к тренировочному комплексу стало ясно: легко не будет.

И вот мы стоим на манеже, каждый в своей новой форме, натянуто молча, как перед чем-то важным. Или страшным. А я с содроганием смотрел на появившуюся перед нами Агатову.

Честно говоря, я надеялся, что после вчерашнего больше ее не увижу, но видимо не судьба. И судя по всему видеться мы с ней будем, куда чаще, чем мне хотелось бы.

Татьяна Васильевна медленно прошла вдоль строя, так же как и в нашу первую встречу. Только теперь нас было не три сотни, а всего пятнадцать человек.

— Итак, для тех, кто меня еще не знает, представлюсь. Зовут меня — Агатова Татьяна Васильевна. Для вас я просто госпожа Агатова или госпожа инструктор. Поясню сразу. Мне плевать, сколько сотен лет насчитывает ваша фамилия. Для меня вы все — просто необученное дерьмо. Если вам что-то не нравится в моих методах обучения или в том, как я к вам отношусь, можете пожаловаться папочке, поверьте мне, вы удивитесь.

Она остановилась на середине, сцепив руки за спиной. Купол был открыт, поэтому ветер с арены трепал её тёмно-серую форму, похожую на военный мундир без знаков различия. Волосы убраны в тугой пучок, лицо — как высеченное из камня: ни эмоции, ни сомнения. Только усталость и презрение, будто она уже видела сотни таких, как мы, и ни один не удивил.

— Здесь, на арене, я не ваша нянька и не ваш преподаватель по теории. Я отвечаю за то, чтобы из вас вышли боевые маги, а не красивые трупы. А теперь внимание, потому что повторять не буду.