Собрав еду на поднос и добавив туда кувшин вина, Айр направился обратно к себе, насвистывая нехитрую мелодию, чтобы хоть как-то разбавить унылую атмосферу брошенного замка. Получалось у него откровенно не очень, но стало чуточку веселее. Остановившись у лестницы, ведущей на вершину башни, он посмотрел на свои ноги и осторожно шагнул на первую ступень с тихим вздохом:

— Ну… Потопали.

Конечно, можно было туда не забираться и крикнуть барону, чтобы тот спускался со своего насеста. Но Ланнард был занят важным делом — наблюдал за ордой Свежевателей, беспокоясь, не почуют ли они спасающихся бегством людей. А есть одному как-то не хотелось. Неторопливо, шаг за шагом поднимаясь по лестнице, Айр перебирал в мыслях все события, что прошли после знакомства с Белым Бароном. Тогда, в изорванном ветрами дорожном плаще на голое тело, вооружённый проржавевшим клинком, он показался Айру очень подозрительным и даже зловещим. Чему немало способствовало то, что Ланн сам себе частенько противоречил в словах.

Грузду он сказал, что их имение сгорело, а его отец погиб в результате пожара. По крайней мере, как это понял на тот момент Айр. А ему самому в личной беседе сообщил, что Байрна Грейсера подвело сердце. Бедняжка Сэра лишилась почти всех воспоминаний. Сама Воля барона — пробуждённая, но так и не обретшая цель. То, с какой поистине самоубийственной отвагой он шёл в бой. Столько вопросов… Но нужны ли ему сейчас эти ответы? Наверное, уже нет, ведь он и без них твёрдо знал, какой Ланнард человек. Теперь Айр ни капли в нём не сомневался.

Подъём получился небыстрым, посуда позвякивала на каждом шагу, а мясо успело остыть. Ну, под вино таким оно даже лучше пойдёт. Пройдя караулку, Айр добрался до двери и замер, прикидывая, как бы её половчее отворить с занятыми руками. Киса бы определённо съязвила, что у него всегда найдётся, чем постучаться, но гвардеец решил, что стук ни к чему, ведь Сэра покинула это место. Толкнув дубовую дверь плечом, он вошёл в погружённое во мрак помещение. Ланнард был у окна, на излюбленном месте своей младшей сестры, глядя в даль. Во тьму, непроницаемую для обычного зрения.

Айр поставил поднос с кувшином на стол и подошёл ближе, облокотившись плечом об оконный проём. Ланн обернулся на запах жареного мяса, благодарно кивнул другу и потянулся, чтобы закрыть створки.

— Оставьте. Уже скоро лето, ветер не с севера — поди не замёрзнем. О чём размышляли? — произнёс Айр.

— Зад-рал. Мы же договаривались. Или всё, что мы уже пережили, и то, что ещё предстоит — это не повод обращаться на “ты”? Когда же ты привыкнешь, а, грубиян? — откликнулся Белый Барон и поправил волосы, которые растрепал налетевший со стороны Дикой Чащи тёплый ветер.

— Только после того, как мы вместе напьёмся, — Айр кивнул на пузатый кувшин, зажёг свечу, расположив её в середине стола, а затем полез в резной деревянный сервант за безумно дорогими бокалами из хрусталя, которые приметил ещё в первый визит, добавив с усмешкой: — Не просто пригубим, как в первую встречу. А нормально так, по-солдатски, чтобы поговорить по душам было можно!

— А свежеватели решат учтиво подождать, пока мы с тобой будем болеть с похмелья? — Ланнард уселся за стол, содрал с кувшина восковую печать и принюхался к содержимому. — Красное полусладкое. Молодое, позапрошлогоднее. С местных виноградников, вероятно, земель Эбельбаха или Гофарда. У меня есть получше, но для начала сойдёт.

То, как благородный барон сморщил нос, выглядело очень забавно. Айр улыбнулся и, отыскав нужные сосуды, сел напротив, щедро, с горкой их наполнив. А затем движением опытного бармена стремительно вскинул свой бокал вверх, при этом не пролив ни капли на стол. Выглядело это очень эффектно. Ланнард осторожно приподнял свой сосуд, гася любую инерцию жидкости микродвижениями пальцев и с первого раза повторив трюк, торжествующе усмехнулся.

— Какой первый тост? — поинтересовался он.

— Понятия не имею, за что обычно пьют в такой ситуации, — смущённо признался Айр. — Раз ты такой знаток вина, то тебе и предлагать.

— Знаток? Пожалуй. Отец очень много пил в последние годы. А мне приходилось слушать его пьяные бредни, подливать в кружку и следить, чтобы он не навернулся с веранды. Но у меня хорошая память на запахи, так что вино я действительно различаю. Но не считаю себя знатоком, — опустив бокал к тонким ноздрям, Ланн вдохнул терпкий аромат и вскинул над рубиновым озером взгляд. В ярко-синих глазах сквозила вина, словно у преступника, боящегося и желающего признаться в содеянном.

— Не занудствуй, в казарме за такую прелюдию к тосту тебя бы уже осмеяли. И вообще, хватит о прошлом. Я, знаешь ли, тоже могу припомнить десяток-другой тоскливых историй из детства. Как рос под опекой шлюх из борделя, или про потерянный кожаный мячик — единственную игрушку, доставшуюся от отца...

Айр перевёл дыхание, пытаясь подобрать дальнейшие слова. Он не был хорошим дипломатом, а потому не любил лезть людям в душу. И опасался обидеть человека, которого уважал, но обязан был ему объяснить эту вещь. Сейчас, когда взятки — гладки, и они говорят напрямик:

— И мы тогда сдохнем от скуки раньше, чем свежеватели до нас доберутся. А потому — забудь обо всём. Будущего у нас больше нет, а прошлое совершенно не важно. Я не буду ничего выпытывать у тебя. Ты столько раз хвалился, что живёшь мгновением, но на самом деле — всегда находился в плену своего прошлого. Ланн, здесь и сейчас — скажи, чего ты желаешь. Предложи, наконец, хренов тост!

Мягкая и спокойная улыбка — в ней не было ни намёка на обиду. Точно, барон же предупреждал, что чувствует эмоции собеседника, а Айр сейчас желал лишь одного — разбить ледяную пелену в его взгляде, чтобы освободить по-настоящему эту израненную душу. Ланн, недрогнувшей рукой, протянул вперёд бокал и воскликнул с неловким смущением:

— Ну тогда предлагаю чокнуться за нашу встречу. Я рад, что сражаюсь именно вместе с тобой. Если бы здесь и сейчас я мог поменять тебя на любого из героев прошлого, да хоть самого Бога-Воина, то этого бы делать не стал.

— Чокнуться? Да запросто, с тобой по-другому не выйдет, — хрустальный перезвон наполнил полутёмную комнату праздничной атмосферой, пламя свечи бросало тёплые отблески на лица, мебель и стены.

Первозданная ночная тишина была абсолютной, будто даже сверчки и птицы затихли, стараясь их не тревожить. Свежеватели тоже молчали, и это было дьявольски непривычно. Они выпили, захрустели чуточку пригоревшим мясом, Ланн лишь отпил из бокала, а вот Айр свой выдул полностью одним богатырским глотком. Наконец, тщательно прожевав пищу — аристократ всегда остаётся аристократом — Белый Барон недовольно произнёс:

— Но мне кое-что не понравилось в том, что ты только что наговорил. “Будущего у нас больше нет” — если ты так решил, то проще сразу сложить лапки и сдаться. Так что, шевалье — слушай приказ! Запрещаю тебе умирать. Приказываю тебе выжить, даже если ты сдохнешь! Потому что другого такого простодушного придурка во всём мире нет. Сражайся с мыслями о победе, о том, чем займёшься после того, как триумфально вернёшься в Тарсфол. Понял?

— Да нет проблем, нам всего лишь надо перебить две-три тысячи свежевателей. И правда, с чего я решил, что всё уже кончено? — саркастично заметил Айр, подливая себе вина.