Свежеватели никогда не считались Тарсфолом за серьёзную угрозу, их атаки происходили исключительно редко. Даже тридцать лет назад на земли королевства вторглось лишь несколько тысяч чудовищ. Корону куда больше заботили иные угрозы, со стороны бескрайней южной пустыни, где правил Бессмертный Тиран, или побережья Западных Баронств, что могли стать удобной гаванью для высадки Ларии.

В ином случае, Айр, не мог найти ни одного достойного объяснения тому, что находящаяся в столь удобном месте застава, была до недавнего времени совершенно заброшена. Теперь же там обосновались чудовища из проклятого города, которые, благодаря отличному обзору на обе переправы, смогли перехватить целых два каравана беженцев. Второй они обнаружили уже утром, судя по всему, его атаковали больше недели назад, и разбросанные кости успели порасти невысокой, весенней травой.

После того, как Ланнард передал спасённых девиц с рук на руки Бориславу и выслушал короткий, но ёмкий и полный нескромных эпитетов доклад Айра, барон принял решение наведаться в этот гадюшник, сразу после того, как караван благополучно достигнет границы. На той стороне Прогоса находились баронства Нихбен и Эбельбах, что сколотили целое состояние на торговле с Ларией и центральными землями. В отличие от Хардебальда, их дружинам хватало сил организовать постоянные патрули торговых маршрутов.

К самому Хранителю Севера, к землям которого был приписан его гвардейский отряд, у Айра было очень много вопросов. Ещё в Тарсфоле до него доходили слухи о том, что оба героя северной войны были невероятными воителями, прекрасными полководцами, но совершенно ужасными управленцами. И с каждым днём, проведённым на фронтире, он всё больше убеждался в справедливости этих слов.

Несмотря на то, что его домен был атакован, Лорд-Хранитель всё ещё находился в столице и понятия не имел о том, как хреново развивается ситуация в его землях. Чему виной была ужасная система доставки сообщений: здесь не было постов вестовых и даже дрессированных птах, способных за несколько дней преодолевать значительные расстояния. Разумеется, всё своё возмущение Айр держал при себе, здесь, на границе обитаемых земель, барон Хардебальд был царь и бог, пользующийся невероятной популярностью как у солдат, так и у немногочисленных служащих ему рыцарей.

На переправе они попрощались с Бориславом и его приёмной дочерью, что не сводила печального взгляда с барона. После чего зеленоглазый гвардеец сразу почувствовал, что ему стало легче дышать. В их небольшом отряде больше не осталось гражданских, только семь матерых головорезов, с которых Крестник не сводил глаз, да их пятёрка, где у каждого, похоже, в шкафу был спрятан скелет. А в случае с Белым Бароном, Айр опасался обнаружить так и вовсе целое кладбище.

Решение было принято, и он не допускал в нем сомнений. Чтобы изменить мир, сначала он был обязан сломать и перековать себя. Несмотря на все странности, Ланнард Грейсер был способен ему в этом помочь. Как бы не манило обещанием безопасности Ларийское море, воды которого уже можно было разглядеть на горизонте, ему там не было места. Ушлый трактирщик недавно сказал, что все бегут от чего-то. Айр решил его слова опровергнуть.

Глава 7. Цветы во тьме

На старой заставе они обнаружили шестерых раненых свежевателей, которые не смогли оказать никакого сопротивления. Ворвавшиеся через пролом в стене Айр и Вигмар порубили ослабленных монстров на куски без всякой жалости. Лишь одного гвардеец оглушил ударом щита и отбросил к стене, подальше от сине-розового пламени Воли бастарда. Ланнард в бой не вступал, наблюдая с небольшого отдаления, с видом опытного старого волка за волчатами, что впервые точат клыки.

Когда с непосредственной угрозой было покончено, Айр вынул из поясной сумки прочную шнуровку из конского волоса и деловито принялся вязать нелюдя. У этого было целых три руки — две обычных и одна хилая, недоразвитая, торчащая почти из середины груди. При ближайшем рассмотрении тело лишь напоминало человеческое, но даже неопытному взгляду было очевидно, что строение мышц было иным. Все простые бойцы свежевателей были худощавые, жилистые и невероятно выносливые — словно созданные для долгих походов и битв на истощение. Кроме того, тело нелюдя было покрыто коростой и язвами, будто оно отвергало собственное уродство.

— Чего уставился на эту образину? Брат твой потерянный? — попытался сострить Вигмар у него за спиной, на что гвардеец лишь раздражённо буркнул:

— Допросить его хочу… Сир Брасс.

Тварь распахнула мутные блюдца глаз и зло зашипела, оскалив длинные острые иглы клыков, устилающие пасть в три ряда.

— Ну или, по крайней мере, попробую, — поправился Айр и, с сомнением заглянув в белёсые буркала, поинтересовался:

— Эй, мерзость, ты меня понимаешь?

Шипение стало яростней и интенсивнее, отвратительная едкая слюна окропила нагрудник из светлой стали, отчего та сразу же помутнела. В издаваемом шуме не было даже намёка на связную речь. На всякий случай, просто чтобы убедиться, Айр флегматично сжал левую когтистую лапу монстра в своей латной перчатке и начал давить. Он в кулаке на спор крошил орехи — кости мутанта оказались немногим их крепче. Скоро шипение обратилось в истошный визг. Гвардеец поморщился и немного ослабил хватку — удовольствия от процесса он не испытывал.

— Говори. Зачем вы пришли в наши земли? Куда дели остальных похищенных женщин? — прорычал он порождению Лангарда.

— Вот чего ты докопался, как до столба пьяница? Видно же, что оно человеческую речь не разумеет, — присев на заросший мхом камень из рухнувшей кладки неподалёку, мягко произнёс Азат. — Давай я загляну в его память? Возможно, получится узнать последние…

— Запрещаю, — резко оборвал его Ланнард, вошедший внутрь башни и оглядывающий помещение. — Наслушался я страшных сказок от батюшки, чем заканчивается такое колдунство для мага…

На вершину укрепления когда-то вела обрушившаяся винтовая лестница. Сгнившие остатки мебели были сдвинуты в правую часть небольшого зала, служившего караулкой. Его пол был усеян черепками разбитых кувшинов и залит чёрной кровью. Вонь стояла совершенно омерзительная, но барона это ничуть не тревожило. Он направился к обломкам мебели и начал их растаскивать, выкидывая в окно. Спустя минуту работы, выворотив остатки обитого медью стола, он поставил его неподалёку и пояснил вопросительно глядевшему на него книжнику:

— В лучшем случае грохнешься в обморок на пару дней и до конца жизни будешь заикой. А в худшем… — Белый Барон постучал по столешнице пальцем, проверяя её на прочность, и безэмоционально продолжил, передавая чужие слова:

— Утратишь свою человечность и сам со столбами будешь здороваться, а Дева вкупе с Матерью не смогут тебя исцелить. Не связывайся с этой тьмой, лариец, она хуже дёгтя. Запятнает — вовек не отмоешься.

Барон замолчал, сосредоточенно глядя в собственное мутное отражение на бронзе столешницы, начертил пальцем в пыли замысловатый знак. Такую мебель производили только в Лангарде, больше ста лет назад, до того как город вымер за один страшный день. Подставив под неё несколько обломков, он выпрямился и, кивнув Айру на гладкую поверхность, холодно приказал: