— Я тебя услышал. Буду думать. До границы нам ещё двое суток тащиться, — размеренно ответил здоровяк и протянул вперёд похожую на сковородку ладонь, серьёзно добавив: — Я Малыш, и у меня правило — бить морду любому, кто над этим засмеётся.

— А чего тут смеяться? Ты и в самом деле… мелковат, — глядя на него сверху вниз, ответил зеленоглазый, и они оба заржали.

Глава 5. Золотая нить

Дно некогда полноводной реки сейчас представляло собой выжженный солнцем глиняный каньон. Тут и там его поверхность была изъедена трещинами, сквозь которые поднимался жёлтый дым с едким запахом серы. Некоторые из них были шириной в полтора-два метра и вели вглубь земли — так глубоко, что естествоиспытатели, спускавшие туда длинный канат с грузиком, так и не обнаружили дна. Считалось, что разломы образовались сто лет назад вместе с уничтожением Лангарда. Вода хлынула вниз, в эти полости, и река опустела.

В глубине глаз бегущего Крестника тускло горело зелёное пламя, позволяя ему даже на почти гладкой поверхности замечать неуловимые следы, оставленные небольшой группой Свежевателей.

— Шесть тварей, опережают нас на десяток минут. Трое что-то волокут, вероятно, похищенных. Двигаются быстро и наверх, судя по всему, выбираться не собираются.

— Русло огибает форт Равен и уходит на север, к Сломанному Каньону и крепости Гудрун. Вероятнее всего, твари тащат девушек туда. Им попросту незачем подниматься наверх, — уверенно ответил Ланнард. Несмотря на то что они бежали уже полчаса, он даже не выглядел запыхавшимся.

— Откуда вам это известно? — поинтересовался разведчик. Про север в основном ходили лишь слухи, и ему не хотелось полагаться на полученную из них информацию.

— Отец рассказывал. Тридцать лет назад объединённой армии удалось взять эту крепость. Стены на поверхности по большей части были разрушены магами, но подземелья сохранились, там они держат пленниц. — ещё более холодно, чем обычно, ответил ему Ланнард.

— Вот как. Может, тогда вам известно, почему они похищают исключительно женщин?

Вместо ответа Белый Барон схватил его за плечо и отбросил к стене каньона, после чего рухнул ниц и накинул на голову капюшон. Крестник поначалу опешил на пару мгновений, но, быстро сориентировавшись, вжался в небольшое углубление, вымытое когда-то в скале водой. До его слуха донёсся тонкий и скорбный крик, исполненный тоскливой боли и неутолённой жажды крови. Высоко над их головами, на фоне синего неба, виднелись три кружащиеся точки, на которые разведчик поначалу не обратил никакого внимания, приняв их за птиц. Только сейчас, когда он напряг зрение, наполнив его внутренним огнём, он смог разглядеть силуэты подробнее.

Крик повторился снова. Фигуры медленно снижались, продолжая танцевать среди облаков. По-своему они были даже красивы — какой-то причудливой, нечеловеческой красотой. Вероятно, такими представляют некоторых женщин безумцы — крылатыми хищницами с длинными серповидными когтями на нижних лапах, способными вскрыть грудь и лишить сердца. Гибкие, стремительные, изящные, они могли казаться наполненными восторгом полёта и охоты… Если бы не искажённые страданием лица — совсем человеческие, на которых навеки застыл смертельный ужас и невероятная боль.

Она же отражалась в их крике. Усиленный слух Шейла мог разобрать в нём обрывки слов. Эти создания жаловались на судьбу и молили о помощи, будто в изуродованных телах, словно в насмешку, оставалась частица души и сознания. Это пугало больше всего. Крестник с трудом сглотнул вставший в горле липкий комок и решил, что знать ответ на заданный недавно вопрос он не желает.

Сделав несколько широких кругов, небесные хищницы тоскливо взвыли в последний раз и устремились на запад, в сторону, где находился атакованный караван. Ланн сразу же резво вскочил на ноги и кивнул Шейлу следовать за собой, на бегу дав теперь уже непрошенный ответ:

— Они вдохнули то, что их коверкает и меняет. Ненависть — чистую и незамутнённую — ко всему живому, к самим себе и этому несправедливому миру. Некоторых она выворачивает наизнанку, выставляя наружу то, что скрывалось внутри. Наиболее нелюбимые богами или судьбой сохраняют свою человечность. Их участь более всего незавидна. Этим повезло. Есть шанс встретить быструю смерть в бою…

По позвоночнику разведчика при этих словах пробежали неприятные паучки едкого ужаса. Уж слишком уверенно обо всём этом барон говорил, словно видел своими глазами или вовсе испытал на собственной шкуре. На миг Шейлу показалось, что тень, которую отбрасывал Ланн на фоне восходящего солнца, изменилась — стала настолько пустой и безжизненной, что буквально засасывала в себя его взгляд вместе с душой. Скинув наваждение, Крестник скрипнул зубами, мысленно пообещав себе быть с этим светловолосым парнем настороже. В собственном зрении он не был абсолютно уверен, но порой оно показывало ему суть вещей.

— Эти создания там не доставят проблем? — задал Шейл вопрос, больше чтобы услышать человеческий голос барона и убедиться, что увиденное было просто иллюзией.

— Айр со всем справится, — коротко на бегу бросил в ответ Ланнард.

— Вы очень уверены в этом парнишке-простолюдине.

— Я? Нет, ни капли. В нём уверен Хардебальд. Это он поручил Брассу Старшему о нём позаботиться, а тот рекомендовал гвардейца в наш отряд. А вот в верность решений Хранителя Севера уже безоговорочно верю я сам.

— Надо сказать, интересные способы высказать свою “заботу” у Филиша и его сына, — хмыкнул себе в бороду разведчик, припомнив постоянные избиения, которые устраивал гвардейцу бастард. Белый Барон его услышал и пояснил:

— Лев скидывает львёнка со скалы, а затем скатывает на него камни. Мой отец поступал также.

— Вы считаете, что Хардебальд… — изумился разведчик.

— Понятия не имею. Но паренёк себя вскоре покажет, разумеется, если решит сражаться за то во что верит, — уклончиво ответил Ланн, не дослушав вопрос до конца.

***

Владеющие Волей способны бежать с огромной скоростью много часов кряду, выжимая из своих тел гораздо больше, чем отпущено человеку. Но свежевателей они настигали слишком медленно. А значит, это были очень необычные твари. Ланнард был уверен, что среди этой шестёрки должен быть минимум один Скиталец, державший всю банду в тонусе. Настигли похитителей они лишь после наступления темноты, в широком ущелье, образовавшемся на месте разлива реки.

Здесь, из изломанной почвы, словно пытаясь сразить сами небеса, вверх вонзились бесчисленные копья обожжённого, чёрного базальта. В этом каменном лесу Ланнард, безусловно, бы заблудился, но ведущий его разведчик чётко видел след своими горящими зелёной Волей глазами и спустя час петляний среди базальтовых утесов, засёк остановившихся на отдых тварей прежде, чем они их заметили.

Свежеватели прекрасно видели в темноте, а потому костров не зажигали. Пятеро тварей уже вовсю “веселились” с похищенными девушками, чьи мучительные крики эхом отражались от окружающих шпилей. Шестой, наиболее крупный, лишь наблюдал. Будучи проводником воли своего господина, он превыше плотских желаний наслаждался ненавистью, страхом и абсолютным отчаянием несчастных.