— Герцог Лейнард Восточный… Вы знаете его, мой лорд? — поддавшись внезапному любопытству, задал вопрос Айр и сразу же пожалел об этом.

Он всё ещё не доверял среброволосому — слишком много вопросов было по поводу его сестры. А потому и лезть к нему в душу не собирался. Повисла тишина, прерываемая только догорающим треском костра. Ему недолго осталось, скоро на лагерь опустится тьма. Решив, что ответа не будет, Айр подумал, что он сам себе не враг, и давить на аристократа не стоит. Прикрыл глаза капюшоном и, прижав меч в ножнах к плечу, приготовился засыпать, когда Ланн негромко заговорил:

— Ты когда-нибудь встречался с идеализированной версией себя, на которую все призывают тебя равняться? Умный, богатый, старательный, трудолюбивый, да ещё и красавец. Он жил у нас в имении с десяти до шестнадцати лет. Отец нас сравнивал постоянно, разумеется, не в мою пользу. Несмотря на соперничество, мы тогда очень дружили, пусть я и проигрывал во всём, кроме одного.

— Его Светлость в юности гостил у барона? — усомнился Вигмар, услышавший их разговор.

— Не «гостил». Лейни рос вместе с нами, а отец его посвящал в путь Воли и меча с одобрения Её Величества, что опекала герцога после гибели его матери, — спокойно ответил Ланн. Рассказывая о прошлом, его голос потеплел, в нём послышались мягкие, почти нежные ноты.

— Но вскоре после его возвращения из поездки в Ларию, он оскорбил мою честь и наши пути разошлись. После герцог повздорил с отцом и покинул наш дом навсегда.

— Оскорбил вашу честь, барон? И вы оставили это без внимания? — не утерпел бастард, вспомнивший произошедшие с ним недавно события.

— Этот нахал позволил себе усомниться в моей мужественности. То, что я лучше вышел лицом, чем этот дамский угодник, ещё не повод называть меня девицей, — фыркнул Ланнард и, вскипая от гнева, привстал, опершись о землю руками.

В профиль, на фоне костра, даже Айр был вынужден согласиться, что лицо Белого Барона, с его нежными, правильными чертами, скорее напоминало женское. Вот только тёмно-синие глаза сейчас пылали Волей, что была доступна исключительно мужчинам. Вспышка оказалась недолгой — вскоре, потеряв ко всему интерес, он опять рухнул на спину и, прикрыв лицо сгибом руки, расстроенно добавил:

— Я вызвал его на дуэль и, разумеется, проиграл, как и всегда.

— В этом нет ничего позорного, милорд. Всё же Лейнард пять лет подряд побеждал на турнирах меча, — попытался его утешить Айр.

— Но про ваше участие в них я даже не слышал, — вновь вклинился Вигмар. — А ведь мечник, способный одержать верх над моим отцом, неизбежно вошёл бы в десятку сильнейших.

— Это как раз из-за Лейни. Какой смысл в серебре, если золотом мне не стать никогда? — хмуро посетовал Белый Барон.

Айр едва сдержался. Похоже, Ланн искренне считал, что смог бы стать вторым клинком королевства, но этот титул его не устраивал. Гвардеец не знал, плакать ему или смеяться — сам он на подобный турнир даже не попал бы. Как и бывший друг — Вигмар, недавно ставший оруженосцем.

— Вы сказали, что в детстве в чём-то его превосходили, верно? — чтобы хоть как-то поддержать погружающегося в пучину уныния собеседника, спросил зеленоглазый гвардеец.

— Герцог Восточный ужасно поёт. Так что, если захотите его смутить, то попросите спеть какой-нибудь куплет из баллад — работает безотказно, — растянув губы в подобие тусклой улыбки, поделился Грейсер.

— А потом он вызовет на дуэль и убьёт? — нахмурился шевалье Брасс.

— Нет, конечно. Лишь рассмеётся и предложит перекинуться в карты, оставив вас без штанов. Лейнард слишком высокомерен для мелочных обид. А теперь, господа, если позволите, я собираюсь поспать.

Глава 8. Дыхание Чащи

Холодный инстинкт выживания проснулся и заставил зарычать скрывающегося в глубине души первобытного самца. Вспышка страха быстро сменилась агрессией. Все окружающие разом стали восприниматься соперниками. Угрозой. Добычей. А волоски по всему телу зашевелились, отчего одежда и доспехи, в которых Айр еще только приучался спать, стали невероятно неудобными. Широко распахнув глаза, гвардеец уселся, а затем быстро и ловко вскочил, лязгнув железом. В лагере уже никто не спал — схватившись за топоры и ножи, сонные разбойники зло озирались вокруг.

Шейл, оскалив зубы, вцепился в длинный лук, на тетиве которого подрагивала налившаяся ядовито-зеленой аурой Воли стрела. Вигмар и Малыш, которые должны были в это время находиться на страже, уставившись друг на друга, о чем-то яростно спорили на повышенных тонах, но за шелестом разбушевавшейся листвы слова было не различить. Стоявший на коленях Азат Бдение, вскинув голову к кронам, вцепился в нее и разодрал щеки ногтями. Тягучие алые капли текли по его пальцам, и столь же протяжный стон он возносил скрытым от всех небесам. И лишь Ланнард Грейсер неподалеку продолжал спать сном младенца, ничуть не обеспокоенный происходящим безумием.

— **** **** ** *****! — пропел какую-то фразу на незнакомом и непроизносимом языке Азат. Маг вскочил на ноги и, закружившись на месте, очертил круг своими окровавленными пальцами.

Вой смолк вместе с хаотичным шквалом окружающих звуков, сводящий с ума шелест листвы потух последним. Благословенная тишина опустилась на воспаленный и раненный разум, словно компресс, но лишь смягчила симптомы. Айр, до треска сжав зубы, медленно, чудовищно медленно заставил напряженные мышцы расслабиться. Длинный меч в его правой руке блестел хищным блеском, а прикушенная нижняя губа сильно кровила. Гвардеец никак не мог сообразить, зачем он собирался ударить в спину стоявшего неподалеку Вигмара Брасса. Но он все еще сгорал от ярости, его руки дрожали, а все естество требовало чьей-нибудь крови.

— А я сказал — полночь! Меняться пора. Я ее чую! По мозгам там, ближе к центру, всегда бьет в полночь, стабильно! — слух смог наконец разобрать злой рев Малыша, а пару мгновений спустя он же смущенно воскликнул: — Епт… Народ, да нас же накрыло! Бросайте клинки, полудурки, и поскорее!

Разбойники, подозрительно поглядывая друг на друга, дисциплинированно отпустили рукояти оружия, подчиняясь окрику черноволосого. Тот разжал кулаки за секунду до этого, явно собираясь двинуть бастарду, с которым спорил, и поспешил к ларийскому магу.

— Сколько еще сможешь удержать? — Малыш кивнул на едва заметные колебания воздуха, куполом опустившиеся на поляну.

— Не знаю. Час. Может, два. Но я потом на ногах стоять не смогу, — ответил книжник, морщась от боли в разодранных в мясо щеках.

Красные капли, напоминающие кровавые слезы, продолжали скатываться в траву. Трава под ногами книжника зашевелилась — как заговоренная, она покрылась шипами и медленно начала оплетать его длинные сапоги из жесткой, хорошо выделанной кожи. Заметив это, Малыш залез пятерней в сумку, выхватил оттуда чистую тряпку, прижал ее к разорванной физиономии мага и пробасил:

— Даже полчаса хватит. Ударов всегда ровно три, с интервалом в десяток минут. Каждый — вдвое сильнее. Под землю нам здесь не схорониться, так что заткните ухи паклей и соберитесь, как бы нас всё равно не тряхнуло…