Так могло продолжаться долго. Они оба почти не устали, а стойкость и добротная броня надежно защищали гвардейца от подобных легких ударов. Надо было что-то менять. Получив очередной звонкий выпад в пластину нагрудника, Айр покачнулся и сделал вид, что начал заваливаться на бок. Ланнард попался на уловку и незамедлительно попытался поставить точку в дуэли колющим ударом в открывшееся горло, но гвардеец в последнее мгновение успел зажать лезвие тренировочного клинка левой рукой. Его пальцы в латной перчатке сжались, словно капкан, а толстая сталь под ними удивленно заскрипела.

Вырвать оружие из медвежьей хватки противника Ланн даже пытаться не стал — к величайшему сожалению Айра. Вместо этого Белый Барон поднырнул вниз, уклонившись от ответного удара, а затем распрямился, словно пружина, взмыл в воздух и ловким ударом ноги выбил свой меч из руки противника. Вновь вернув оружие себе в руку, Ланн успел в прыжке заблокировать рубящий взмах гвардейца. Звон железа опять прокатился по площади. Возможно, зеленоглазый здоровяк не был искусным мечником, но, в этой крепости вряд ли найдется хоть кто-то, способный с ним сравниться в грубой силе удара.

Ланнард приземлился и ловко кувыркнулся, гася инерцию. Его отнесло к огороженной канатами краю площадки на несколько метров, а тренировочный меч заметно согнулся по центру. Барон усмехнулся, глядя на осторожно приближающегося юношу с соломенными волосами. Айр лишь немногим уступал ему в скорости, но зато минимум втрое превосходил в силе и стойкости. Даже без применения Воли гвардеец выглядел, словно крепостная стена — надежный, верный и твердый духом. Тот, кому Ланн сможет доверить свою сестру. Он был лучшим выбором, оставалось только сделать этого парня еще немного сильнее. Крепко сжав меч, барон вновь ринулся в бой — он наслаждался в этой схватке каждым мгновением.

***

Полчаса спустя у Айра из-под нагрудника уже натурально парило. Да еще и солнышко, решившее, что уже скоро лето, жарило немилосердно, отчего даже закаленные бойцы из гвардии были слегка «вареными», а ополченцы из баронской дружины, вместо бодрого бега на дистанцию от первой стены до цитадели, переходили на прогулочный шаг, едва скрывались из поля зрения командиров. Они с Ланнардом уже провели три дуэли — две без использования Воли, а в последней уже не сдерживались, сражаясь изо всех сил.

Все три он проиграл, но чувствовал себя превосходно. Айр уже наметил определенную стратегию и собирался на следующий день, если и не взять реванш, то значительно улучшить свои результаты. Барон рассчитывал в бою исключительно на поистине звериные рефлексы и нечеловеческую скорость, но такие слова, как «тактика» и «планирование», он, вероятно, даже не слышал или считал какими-то странными сексуальными девиациями. Главной и единственной слабостью, которую гвардеец отметил, была страсть к сражениям — Ланн специально затягивал окончание схватки вместо того, чтобы закончить дуэль одним разящим ударом. Это можно и нужно было использовать.

За то короткое время, что они были знакомы, гвардеец уже понял — большая часть жизни барона прошла вот в таких вот тренировках на истощение и его приучали получать от них удовольствие. Других поводов для которого, похоже, в его прошлой жизни было немного. Судя по всему, весь спектр его знаний касался оружия, использования Воли и военных рассказов отца, а единственными близкими друзьями были сестра и оскорбивший его герцог Восточный. Здесь, в осажденной крепости, это не бросалось в глаза, но Айр подозревал, что в столице господина барона подняли бы насмех и окрестили не умеющим развлекаться глупцом. За глаза, разумеется.

Примостившись в тенечке, Айр наконец снял нагрудник, вдохнув прохладный весенний воздух полной грудью. Ланн в это время фехтовал с Вигмаром Брассом. Последний все еще страдал от ран, но был полон решимости быть в форме к началу турнира, а потому упросил дать ему пару уроков меча. Окончившие с утренними упражнениями гвардейцы и ополченцы сейчас с интересом следили, как белобрысый ловкач гоняет уже второго по счету противника, и делали ставки.

“Вообще, надо признать, я сейчас хорошо устроился” — прикрыв глаза и давая отдых усталым мышцам, признался себе бывший гвардеец. Его товарищи сейчас не только пахали как проклятые на тренировках, но также были вынуждены выходить в патрули и вести ночное дежурство на стенах, в то время как в его задачи входило только присматривать за Белым Бароном и выполнять его указания. Ну и ещё такая мелочь, как защита в бою этого поехавшего берсерка, вечно рвущегося на врага в одной льняной рубашке…

Подивившись блестящей идее, пришедшей в усталую голову, Айр решил не дожидаться исхода дуэли. Уже было очевидно, что бастард запыхался раньше, чем неутомимый, как свежеватели, Ланнард. Вместо этого парень поднялся, с наслаждением потянулся и направился увидеться с господином комендантом. Нужно было уточнить пару вопросов и получить важное разрешение. Господин Брасс в это время находился у первой стены, проводя смотр новоприбывших «Свободных охотников». Так что, миновав ворота крепости, Айр широким шагом начал спускаться с холма.

Из банды Бородача только десяток бойцов были ветеранами недавней южной войны, что закончилась пять лет назад. Остальные к ним прибились по разным причинам уже позднее, после того как Малыш устроил небольшую вендетту против приказчика графа и помог его жуликоватой супруге сбежать, выставив Граденсу неплохой счёт в драгоценностях и серебре. Но жизнь на краю Чащи меняет людей, да и наставники у бывших крестьян были хорошие, посему господа лесные бандиты стрелы ложили кучно и метко, практически на любую дистанцию, доступную их длинным лукам.

Среди головорезов, что выстроились на первой стене, чтобы пристрелять расставленные по равнине вешки, были даже парочка дам, одетых в простую, практичную мужскую одежду. Правда, выглядели эти девушки соответственно своему окружению — неулыбчивые, покрытые шрамами и сурового вида, они были способны довести до слёз любую столичную вертихвостку одним своим взглядом.

Когда Айр подошёл, шевалье Брасс как раз разговаривал с одной из таких. Светловолосая воительница, с лицом, покрытым весёлыми конопушками, была бы очень хороша собой, если бы не отрезанные и плохо зажившие уши, которые она демонстративно не прятала под волосами. Для женщин это было клеймо унизительное — его наносили за прелюбодеяние, исключительно в случае, если она изменила кому-то из благородного сословия.

— Звать Киса, родового имени нет, а своё настоящее давно забыла. Была подданной барона Гофарда, но не сошлась с толстым пидорасом характерами. Его ребятки меня уже на ветку подвесили, когда наши вмешались и сняли. С тех пор мой дом — Чаща. Вот и весь сказ, — нехотя и хмуро сообщила она Филишу.

Тот вскинул бровь, но более на оскорбление благородного дома никак не отреагировал. Гофарда среди баронов не очень любили, да и слухи о нём ходили не слишком хорошие. Он настойчиво давил на соседей и пытался прибрать к рукам любые бесхозные земли, ну или сделать их таковыми при любой удачной возможности.

— Малыш попросил тебя поставить десятником застрельщиков для работы по командирам врага. Не боишься командовать мужиками? — поинтересовался Брасс.

— А чё тут бояться? Они и сами не дураки. Дураков мы уже прикопали, дольше недели в Чаще они не живут. Главное — приглядывать, чтобы с отварами не шалили, ну и не шли в бой слишком пьяные. Справлюсь, я со всеми ними на долгую охоту ходила, и не по одному разу, — уверенно ответила девица.