Что ж, его и выберу.

Я подтвердил свое решение и скрыл слово силы, позволив себе еще минуту покоя и разглядывания окрестностей.

Люминорис. Вот что меня смущало все это время. Цепи не были медными, потому светящийся мох не стал сильно стараться в опутывании нелюбимого металла. Сырости здесь тоже особой не было, так что ничего удивительного. Но вот монорельс — он почему цел? Вороны не использовали в своих технологиях железо или сталь.

Сорами никогда не интересовала прочность материала, их предпочтения строились совсем на иных характеристиках. Ворон говорил, что для них главным была способность проводить через себя электричество, в котором медь превосходило только серебро. Но в отличии от обилия меди, священного металла в мире не так много. То же самое можно сказать и о золоте, потому на втором месте у воронов стояла латунь.

Но здесь было железо. При чем если внимательно присмотреться, были заметны и другие отличия. К примеру, форма самого монорельса. Я насмотрелся на вороньи небесные тропы во время пути через море Тишины. Не скажу точно что именно не так, но у сорами она казалась более сложной.

— Ворон, — позвал я друга, едва нога под действием зелий зажила достаточно, чтобы передвигаться.

— Чего?

— А взгляни-ка на монорельс. Сможешь через окно?

Вместо ответа друг просто перевесился наружу, поймал длинную медную ручку и подтянулся наверх.

— Чего там? — инженер глянул на несущую нас железную тропу и скривился. — Ну вашу ж мать. Теперь понимаю, какого хрена его так трясет.

— Это плохо?

— Да как тебе сказать. Летим черт пойми куда, так еще оказывается на рельсе из говна и палок. Кто ж использует в таких вещах крысиную, мать его, сталь? И где пазы для ходовых колёс? Нахрен было так уродовать конструкцию?

— Лиин! Сайрис! — послышался крик Нео.

— Ну что там еще? — раздраженно бросил инженер, скрываясь обратно вглубь поезда.

Сменив форму, я перепрыгнул бегущий над крышей монорельс и приготовил рейлин.

Мы уже покинули серые земли, но красные чихары нашли нас, выйдя на перерез составу, перепрыгивая с одной цепи на другую. К счастью их было совсем немного, но к сожалению — во главе с хозяином.

Многорукий ублюдок словно издеваясь кружил над составом, выделывая в воздухе сложные пируэты. Казалось, он не прыгает, а плывет по миру клеток. В голове опять мелькнуло сравнение с хищной рыбой в охотничьих угодьях подводного мира.

Снятая треть здоровья внушала некоторые надежды, но не более того. Когда он соизволил приземлиться на медную крышу последнего вагона, расправляя конечности. На месте двух левых рук торчал обломок кости с оборванным куском металла, но не похоже, чтобы его это как-то смущало.

Демонстративно хрустнув шеей, Паук с невероятной скоростью рванул в мою сторону.

Мерцание.

Оказавшись у врага за спиной, я атаковал рейлин, но торчащая из спины механическая клешня отбила мой выпад, а затем пустотник с мгновенно развернулся и обрушил на меня целый град ударов. Как я только сопротивлялся ему, когда у него было еще на две конечности больше?

Отбросив рейлин, я снова перешел на тальвары. Тяжелым кошачьим оружием защититься сразу от множества атак невозможно, за что я поплатился свежей раной в бок.

В ответ я высвободил крик призрака, и Паук спешно отступил к центру состава, приходя в себя. Пустотники особенно уязвимы к ментальной магии.

Тратить время попусту я не стал. Ожидая откат навыка, я устремился к врагу, намереваясь прикончить метким критическим ударом по шее, но Паук совершенно неожиданно для меня извернулся с силой прикладывая меня последней левой рукой о бегущий монорельс.

Брызнула кровь, и я обнаружил себя летящим. От удара о статичную ленту монорельса я потерял одним разом половину запаса здоровья, но куда страшней было то, что меня отбросило прочь с состава.

Мерцание. Мерцание.

Вот и пригодился улучшенный навык. В две применённых способности я вернулся к последнему вагону, едва не ушедшему вперед без меня, и вонзил эбонитовые клинки в медь.

Пустотник не пропустил мой манёвр и уже мчался ко мне от середины состава, чтобы одним пинком отправить в бесконечный полет на дно мира клеток, если оно у него есть. Я полез наверх, но у же понял, что мне не успеть. Никак. Скорость передвижения Паука запредельна, а теперь вокруг него виднеется вязкая темно-лиловая аура. Противник взялся за магию. Даже если я влезу обратно на крышу — ни единого шанса.

— Выпусти меня. Я задержу его. — прошелестел мне на ухо знакомый шёпот, не принадлежавший разумному. На помощь пришел Цвет.

Морозные небеса.

Навык цветосенции повышен. Текущий уровень — 4.

Сжимая спасительные рукояти клинков, я выпустил на волю васильковые небеса с эффектом мороза. По двум тонким эбонитовым мостикам он плавно перетек в медное царство вагона, перекрашивая красноватый цвет металла на голубой.

Оказавшись на крыше вагона, Цвет многократно ускорился, устремившись мгновенно перекрашивать весь состав.

Паук ничего не успел понять. Едва его нога коснулась окрашенного участка, как тело его мгновенно покрылось изморозью, обратившись ледяной статуей.

Мне хватило сил подтянуться и пользуясь неровностями старой конструкции взобраться наверх. Каким бы ни был таймер заморозки, времени против высокоуровневого врага у меня почти нет. Разница в уровнях всегда сказывается на длительности контролящих способностей.

В правой руке возник рейлин, что никогда не покидает своего владельца и китаровый диск взвился в замехе, чтобы отсечь красивое эльфийское лицо уродливой твари, но Паук не собирался так просто умирать от моей руки.

— Ты проиграл. Конечная близко, — с этой рубленой фразой сквозь покрытые инеем губы, он с силой ударил сохранившей подвижность механической рукой на спине по монорельсу, сбрасывая свою застывшую тушку вниз, во тьму мира клеток.

Я попытался ухватить его, но не успел. Раскрыв все руки на манер настоящего паука, летящего вниз, он вдруг рассмеялся леденящим злорадным хохотом, в котором не было ни грамма досады от того, что я в третий раз смог отбить его атаку.

— Ахахаха! Ты проиграл!! Вы все проиграли!!! — уходил в пустоту его крик, а перед глазами мир развернул название локации, в которую мы прибыли:

Зоосад.

Перед стальной лентой монорельса из тьмы мира клеток проступала новая локация. Очередной участок отколовшегося города. Разве что дома здесь были больше, возвышаясь на четыре, пять, а то и шесть этажей вверх.

Но ложного кристаллического неба или сети корнецветов здесь не было, а потому чернеющие цепи с черной мглой были ему заменой. Мрачное, тревожное и немного сонное место. Лишь слабое синеватое сияние, источник которого я так и не смог найти, освещало редкие участки каменистой земли с редкими травами.

Огромные цепи врезались в зависший в пустоте накренившийся и разорванный на части остров. Именно они и держали это место на весу.

Надломленные дома утопали в темно-зеленой флоре, хотя сразу же возникал вопрос — где эти растения получают свет, если здесь практически нет его источников? Или этому виду травы свет не нужен вовсе?

Состав замедлился, давая нам возможность как следует рассмотреть место, в котором мы оказались.

В редких сполохах светлячков угадывались очертания навеки застывших зданий, ставших пристанищем для плетущихся растений. Слух же говорил о множестве небольших ручейков, текущих прямо между домов, да и в воздухе чуялась неожиданная сырость, резко контрастирующая не только с серыми землями, но и миром клеток. В какой-то момент даже знакомо повеяло открытым Подземьем, но это сходство оказалось мимолетным и быстро исчезло.

Монорельс вновь развернулся, ныряя между двух связанных друг с другом островов. Зазевавшись, наблюдая с крыши на местность вокруг, я едва не свалился, столкнувшись с натянутой цепью толщиной лодыжку. Множество таких были натянуты между островами горизонтально, порой едва не касаясь монорельса и идущего под ним состава.