– Те, кто пытался уйти... исчезали. Без следа.

В очаге с треском лопнуло полено, выбросив сноп искр. Я понял всё без лишних слов – князь охранял свою тайну железной рукой. Этот город был всего лишь инструментом, скрытым от посторонних глаз. И теперь, когда инструмент сломался…

– Покажи мне шахты и Источник, – потребовал я, вставая во весь рост. Тень от моей фигуры легла на стену, став вдруг неестественно большой в колеблющемся свете огня.

Радослава беспомощно развела руками:

– Там нечего показывать. Шахты заброшены, вероятно, уже обвалились. А Источник... – её голос дрогнул, – он иссяк в один день. Мы пытались его восстановить, но…

Она не договорила, но мне не нужны были объяснения. Я уже чувствовал это – пустоту там, где когда-то пульсировала сила. Ту самую пустоту, что поселилась в моей груди с тех пор, как перестал биться родовой Источник Родимичей.

Внезапно в голове сложилась догадка, от которой кровь ударила в виски. Что, если наши Источники были связаны? Что, если их гибель – не случайность?

Я повернулся к окну, где за стёклами снова царила удушающая тишина. Где-то там, в Безликих Пустошах, лежали ответы. И я обязательно найду их – даже если придётся разобрать эти проклятые шахты камень за камнем.

Этой ночью я позволил себе лишь несколько часов прерывистого сна, сидя в углу заброшенной комнаты с ножом на коленях.

Дверь была заперта на тяжелый засов, а ухо чутко ловило каждый шорох за стенами. Так спали воины на чужой территории – готовые в любой миг вскочить на ноги с оружием в руках. Рассвет застал меня с уже налитыми свинцом веками, но разум оставался острым, как лезвие.

После скудного завтрака – остатки вчерашней похлебки и черствый хлеб – мы с Мураном и Радославой отправились на поиски. Город молчал, будто вымерший, лишь ветер гулял по пустым улицам, разбрасывая поземку.

– Здесь есть потайные места, – Радослава вела нас узкими переулками, её голос звучал приглушенно. – Подвалы, о которых знали только свои.

Первый подвал нашли под разрушенной пекарней. Дверь едва держалась на петлях, скрипя, словно стон умирающего. В темноте мелькнуло движение – кто-то бросился вглубь, словно затравленный зверь.

– Выходите! Мы не враги! – мой голос гулко разнесся по каменному склепу.

В ответ – тишина, напряженная, как тетива лука. Я медленно сделал шаг вперед, подняв руки ладонями наружу. Из темноты вынырнуло бледное лицо с горящими от страха глазами. Мужчина лет сорока, с седыми прядями в спутанной бороде, сжимал в руках заточку.

– Кто вы? – его голос дрожал. – Посланцы князя?

– Мы такие же беглецы, как и вы, – я осторожно опустился на одно колено, чтобы быть на одном уровне с ним. – Князь бросил этот город на произвол судьбы.

Постепенно, одного за другим, нам удалось выманить из укрытий семерых человек – пятерых мужчин и двух женщин. Они выглядели изможденными, с впалыми щеками и пустыми взглядами тех, кто слишком долго жил в страхе. Одна из женщин, совсем юная, с лицом, испачканным сажей, все время держалась за руку пожилого мужчины – вероятно, отца.

– Вы... вы действительно не с ним? – девушка говорила шепотом, будто боялась, что стены услышат.

Муран, обычно такой угрюмый, неожиданно мягко улыбнулся:

– Если бы мы служили князю, разве стали бы рыться в этих развалинах? Нам бы уже давно доставили провизию на серебряных подносах.

Этот неуклюжий юмор, кажется, снял первое напряжение. Люди начали потихоньку выходить, озираясь по сторонам, но уже без прежней животной паники. Я наблюдал, как Радослава шепчет что-то старшей из женщин, и та вдруг обхватывает её за плечи, беззвучно рыдая от облегчения.

В этот момент я почувствовал странное тепло в груди – незнакомое, почти забытое чувство. Надежда. Возможно, именно с этого и начиналось настоящее возрождение – не с громких речей и клятв, а с тихого объединения тех, кого предали.

– Пойдемте, – я указал в сторону нашего временного лагеря. – Там есть еда и тепло. И... расскажите нам всё, что знаете. Особенно о последних днях перед тем, как тени пришли в город.

Мы собрались в самой просторной комнате уцелевшего дома. Тесно придвинутые скамьи, дрожащий магический свет, лица — бледные, изможденные, но уже не безучастные.

Я встал у очага, чувствуя тепло огня на спине. Взгляд скользнул по собравшимся — семь новых лиц, Муран, Радослава, Елисей... Но Артема среди нас так и не было. Где-то в глубине души кольнуло беспокойство, но сейчас нужно было думать о живых.

— Город в опасности, — мой голос прозвучал глухо, но четко, разносясь по комнате. — И не только от теней.

Мужчины переглянулись. Самый старший из новоприбывших — коренастый бородач с шрамом через бровь — мрачно крякнул:

— Мы и так знаем, что выжили чудом. Что ты предлагаешь, Родимич?

Я медленно прошелся вдоль камина, давая себе время собрать мысли.

— Первое — найти всех, кто еще жив. Каждого. В подвалах, на чердаках, в дальних домах. Никто не должен остаться в одиночестве перед этой тьмой.

Радослава кивнула, быстро записывая что-то на потрепанном пергаменте.

— Второе — узнать, откуда берется этот проклятый туман и что порождает тени. — Я сжал кулаки, вспоминая, как эта мгла обтекала стены, словно живая. — Они не приходят просто так. Здесь есть закономерность, и мы найдем ее.

В углу комнаты молодая женщина — та самая, что держалась за отца — тихо всхлипнула. Муран тут же подал ей глиняную кружку с чем-то дымящимся.

— И третье... — я сделал паузу, — Нам нужен Источник.

В комнате повисло напряженное молчание. Даже камин будто потух на мгновение.

— Источник мертв, — прошепелявил худой мужчина в рваном кафтане. — Мы пробовали, много раз, но он иссяк, там не осталось и крупицы магии.

— Я знаю, — перебил я. — Но без него у нас нет шансов. Если магия когда-то питала эти земли, значит, ее можно возродить. Нам нужно найти способ.

Слова повисли в воздухе, как вызов. Я видел, как в глазах у собравшихся борются страх и проблески надежды.

Может быть я заблуждаюсь, но я знаю одно – я должен попробовать.

— Завтра на рассвете делимся на группы, — продолжал я, ударяя кулаком по каменной плите камина. — Муран возьмет северные кварталы, Радослава — южные. Я отправляюсь к шахтам.

— Это безумие! — вскочил бородач. — Шахты обрушены, а дорогу к ним уже давно поглотил туман!

— Именно поэтому я пойду туда один, — холодно ответил я. — Но, если кто-то готов рискнуть — добро пожаловать.

В комнате снова воцарилась тишина. Даже ветер за окнами будто замер, прислушиваясь.

— Тогда решено, — я откинулся назад, и тень от пламени легла на стену, очерчивая контуры древнего родового знака Родимичей. — Кто хочет выжить — сражается. Кто хочет сдаться — может уйти сейчас.

Никто не пошевелился.

В углу Елисей тихо спросил:

— А что насчет Артема?

Я замер. Правда была в том, что без него мы теряли сильного бойца. Но правда и в том, что ждать больше не было возможности.

— Если он жив — найдется. Если нет... — я резко встряхнул головой, — Тогда мы почтим его память, выжив. А, если он сбежал, то нас это уже не касается. Это его выбор.

Огонь затрещал, отбрасывая на стены пляшущие тени — будто сами предки Родимичей одобрительно кивали из тьмы.

Завтра начнется настоящая битва. И я был готов пролить кровь за этот проклятый город, который, возможно, стал моим пристанищем.

Мы выдвинулись на рассвете, пока туман еще не успел сгуститься до непроглядной пелены. Муран шел впереди, его массивная фигура отбрасывала длинную тень на выщербленные камни мостовой.

За ним — двое мужчин, которых мы нашли накануне: Горислав, коренастый кузнец с руками, покрытыми шрамами от ожогов, и Светозар, молчаливый охотник с цепким взглядом.

— Шахты за северной стеной, — сказал Горислав, когда мы миновали полуразрушенные ворота. — В старину город звался Яромиром — «хранящий силу земли».