– Надеюсь, живы, - промолвил Горислав, зачерпывая ложку рагу. - Они же люди, зла нам не делали. Могли бы сразу напасть, но решили поговорить. Хотя показать им нашу правду было нужно - пусть знают, каково это выживать здесь.

– Держу пари, они сбегут, - вступил в разговор Елисей, отодвигая пустую тарелку. - Я знаю Калмыкова - его брат обращался ко мне за зельями, когда я только начинал практику. Эти люди привыкли к мягким постелям и полным погребам. В том сарае, где они ночуют, даже воды нет.

Я поднял взгляд от еды:

– Что еще ты знаешь о его семье?

– Не много. Их отец тяжело болел - покупали у меня травы и снадобья. Самого Калмыкова видел мельком, в основном общался с братом. Состоятельный род, хотя… – Елисей задумался.

– Тогда почему он согласился на эту авантюру? - постучал пальцами по столу Муран.

– Возможно, род обеднел. Или князь предложил нечто ценнее денег, - Сказал Горислав. - Ведь здесь Источник.

– Но Источник мертв, - возразил я.

– Кристаллы? - тихо предположил Елисей.

– Они бесполезны для таких, как Калмыков, - я отодвинул пустую тарелку. - Тут что-то другое. Нужно выяснить что.

Встав из-за стола, я потянулся за арбалетом.

– Я схожу к ним. Разведаю обстановку и попробую поговорить.

Муран хмыкнул:

– Только смотри не простудись в такую погоду.

Я подошел к двери, по дороге захватив кафтан, который нашел в доме.

Ветер завывал с такой силой, что стены дрожали.

Я открыл дверь и вышел на улицу. Ледяной ветер ударил в лицо, холодные капли обжигали кожу, я наклонился и упрямо пошел вперед.

Князь Доброгор Светоносный

Глупые фрески на потолке снова пялятся на меня. Эти нарисованные предки с их напыщенными лицами – будто и вправду были великими правителями. Ха. Если бы они видели, до чего докатился их род…

Мои пальцы нервно барабанят по подлокотнику трона. Этот дубовый монстр, вырезанный в виде драконов – неудобный как чертова скала. Но символ власти должен быть неудобным. Чтобы помнили, кто здесь князь.

— Ты снова в думах, мой дорогой князь…

Голос Велеславы сладок, как испорченное вино.

Оборачиваюсь – она полулежит на диване, как всегда, будто случайно оказалась здесь. Её пальцы перебирают этот дурацкий жемчуг, который я ей подарил в прошлом году. Каждый раз, когда она его трогает – что-то замышляет.

— Отправил в Пустоши Калмыкова, — бросаю сквозь зубы.

Она делает эти свои "невинные" глазки. Будто не знает, зачем. Всё знает, гадина. Всегда знает.

— Чтобы убить последнего Родимича?

Я стискиваю подлокотники, чувствуя, как драконьи когти впиваются в ладони. Этот мальчишка... этот последний отпрыск ничтожного рода посмел…

— Он потребовал провизию! — мой голос грохочет под сводами. — ПРО-СИ-Л бы! На коленях! Но требовать?!

Велеслава подходит, её холодные пальцы скользят по моей руке. Как змеи. Всегда как змеи.

— Давай убьём его, — шепчет она губами, которые пахнут дорогим вином и ядом.

Я сбрасываю её руку. Глупая баба. Красивая, но глупая.

— Источник, идиотка! — шиплю я. — Его магия... его проклятая кровь…

Она снова делает это лицо.

Это "я-просто-глупенькая-женщинка" лицо.

Меня от этого тошнит.

— Может, другой способ найдём? — лепечет она.

Боже, за что я терплю эту дуру?!

Вскакиваю с трона. Каменные драконы на спинке будто усмехаются мне вслед.

— Это ИХ Источник! — ору я, чувствуя, как жилы на шее наливаются кровью. — Только его кровь может... О, ЧЕРТ!

Бью кулаком по колонне. Боль пронзает руку, но я почти не чувствую её. Где-то внизу стражники переглядываются. Пусть смотрят. Пусть боятся.

— Калмыков идиот! Родимич идиот! Ты идиотка! — мечусь по залу. — Все вокруг идиоты!

Велеслава опускает глаза. Но я вижу. Вижу этот проклятый уголок рта, который дёргается. Она смеётся. СМЕЁТСЯ надо мной.

Когда-нибудь я задушу её этим жемчугом...

— Хоть бери и сам езжай туда, — бормочу я, глядя на свои перстни. Блеск золота успокаивает. Немного.

Велеслава издаёт этот свой противный смешок. Подходит ближе, и её духи — какие-то цветочные, нарочито невинные — щекочут мне ноздри.

— Ну, милый мой князь, — она гладит меня по плечу, будто успокаивает взбесившегося пса, — тебе ведь не по статусу самому скакать по этим грязным Пустошам. Ты же понимаешь?

Я резко стряхиваю её руку.

— Понимаю. Потому и послал Калмыкова. Этот ничтожный червяк передо мной в долгу — за то, что я пощадил его жалкий клан, когда мог стереть с лица земли!

Прохожу к окну. Внизу, за витражами, мой город. Мой. А где-то там, за его пределами…

— Когда от него будет весточка?

— Завтра. Или послезавтра. — Стискиваю кулаки. — Чёрт, интересно, что там сейчас происходит? Я же чётко сказал ему проверить Источник! Не как эти идиоты в прошлый раз. Нужно действовать тоньше... Заманить этого щенка Родимича в ловушку, заставить служить нам…

Велеслава плюхается на диван, рассматривая свои проклятые ногти. Будто мы говорим о новых туфлях, а не о судьбе княжества.

— Родимичи никогда нам не подчинялись, — вздыхает она театрально. — Я же говорила — нужно было женить его на одной из наших девушек. Породниться…

Я фыркаю. Эти бабьи интриги…

— Мне не нужны твои глупые свадебные планы. Он должен просидеть там ещё несколько дней. Потом проверим Источник. Если магия начала возвращаться…

— Может, отправить подкрепление? — перебивает она.

Мысль дельная. Чёрт, иногда она всё же соображает.

— Да. Не буду ждать гонца. Пошлю ещё людей. — Поворачиваюсь к ней. — Я приказал Калмыкову выгнать его.

— Выгнать? — её брови взлетают. — Но я думала ты хотел…

— О, глупая! — перебиваю я. — Он испугается! Будет ползать на коленях и молить о пощаде! А тогда... тогда мы его сломаем.

Велеслава улыбается. На этот раз искренне. Потому что больше всего на свете она любит смотреть, как ломаются люди.

— Кажется, его проще убить, — вздыхает моя драгоценная супруга, играя веером. Этот её дурацкий веер с перьями — всегда машет им, когда хочет скрыть ухмылку.

Я сжимаю кубок так, что пальцы белеют. Вино — дорогое — расплёскивается по моим перстням.

— Проще?! — мой голос гремит, как гром среди ясного неба. — И навсегда потерять последний магический источник в княжестве? Ты хоть понимаешь, что без него я — обычный князь? Как все?

Она пожимает плечиками. Эти её жеманные движения выводят меня из себя.

— Совсем не разбираюсь в ваших... политических штучках, — говорит она сладким голосом, вставая. Её парчовые юбки шелестят, как змеиная кожа. — Я просто женщина, что с меня взять…

И с этим уходит. Наконец-то тишина.

Я допиваю вино и швыряю кубок в камин. Она права в одном — убить его было бы проще. Гораздо проще. Но…

Он мне нужен.

Пока не возродится Источник. А потом... Потом я лично сверну ему шею. И всем тем ничтожным червям, что посмели перейти на его сторону.

Мои люди. Мои! Как они посмели? Они должны были благодарить судьбу, что живут под моей властью! Вместо этого — предали.

Но ничего... Ничего. Я ещё покажу им, что значит — гнев Доброгора Светоносного.

Каждый получит по заслугам.

Особенно этот последний Родимич.

Особенно... моя милая жена.

Хотя... может, начать с неё?

Зоран.

Я распахиваю дверь и сразу же встречаюсь лицом к лицу с ледяной яростью бури. Резкий порыв ветра бьёт в грудь, пытаясь сбить с ног, но я твёрдо стою на земле — ноги сами впиваются в промёрзшую почву.

Колючие снежные иглы впиваются в лицо. Град закончился, но его сменил колючий снег — он не ложится покровом, а взмывает в воздух с каждым порывом ветра, превращаясь в белую слепящую пелену.