— Пойдем, пойдем... — Лаура помогла ему встать и, приобняв, повела в палатку.

Ни словом больше ни обмолвившись, они нырнули под полог. Путаясь в рукавах, Вельбер с трудом стащил с себя плащ. Светлоокая помогла ему расстегнуть рубашку и, уложив его на постель, замерла у входа в шатер. С минуту она стояла молча, с какой-то полуулыбкой глядя на лежащего перед ней мага, а затем одним легким движением сбросила свой искрящийся голубой плащ и распустила шнуровку на корсете.

Склонившись над Вельбером, она нежно коснулась губам его шеи, провела рукой по его бледным плечам. Глядя ей в глаза, маг пальцами затушил свечу и, обняв девушку, прижался к её горячему телу…

***

Крупное кровавое солнце, окружённое пылающим рыжим ореолом медленно поднялось над сонными и тихими улицами Вермена, и его теплые лучи разбудили мрачный город.

Первым ожил и зашумел порт. Свежий утренний ветер пронесся по просоленным, потемневшим от сырости докам, звеня цепями. Взметнув обрывки канатов, он унесся на запад, взбивая рябь на воде и выгибая паруса отходящих торговых кораблей.

Одна за другой распахнулись двери лавок. Красноватый отблеск солнечных лучей вспыхнул на шпиле собора и, моргнув, зажёг весь город, отразившись розовым сиянием в окнах домов.

В тот день ненастье, хоть и ненадолго, но оставило Вермен. Ветер гнал облака и они, кипя, расползались длинными, прозрачными клочьями. Бескрайний купол голубого неба проступал сквозь рассветное марево, становясь яснее и ярче. Серый, измученный дождями город как будто бы оттаивал, встряхивался, просыпаясь от тяжкого сна. Краски оживали, блеклые улицы становились цветными, и пламенеющий отсвет солнца, сбегая с небес, мчался по омытым дождем красным и коричневым крышам.

Пока город купался в лучах солнечного света, в замке Белиньи висел синий, слоистый сумрак. На всем верхнем этаже были задернуты шторы, у входа в канцелярию, в двух высоких медных чашах пыла огонь.

Черная дубовая дверь, ведущая в зал приемов, была чуть приоткрыта, и за ней, во мраке полутемной комнаты маячила невысокая, худая фигура, неподвижно стоящая у окна.

Впрочем, когда капитан городской стражи осторожно заглянул в канцелярию, штора у окна была уже задернута, а сам Белиньи сидел в широком кресле, обитом красной кожей и пил крепкий травяной чай из дымящейся фарфоровой чашки.

— Ваше сиятельство, позвольте...

— Ты опять опоздал, Корбен. Ты безответственен. Когда ты наконец поймешь это, уверяю, будет уже поздно.

Капитан стражников в нерешительности мялся у двери.

— Господин герцог, тот человек, о котором мы с вами говорили вчера, уже прибыл. Он в замке, и ждет, когда вы сможете его принять.

Белиньи поставил чашку на блюдце и важно кивнул.

— Тогда передай ему, что он может войти. И вот еще... — герцог отодвинул прибор и выразительно показал глазами на чашку. Капитан стражи недоумённо взглянул на него, а затем перевел взгляд на сервиз. Белиньи раздраженно закатил глаза.

— Эм... Ваше сиятельство?

— Захвати чашку, олух! — громыхнул герцог, — чашку! Чашку вместе с блюдом! Почему я должен все объяснять?.. И скажи этому человеку, чтобы он подымался сюда! Быстрее!

— Слушаюсь, господин Белиньи! — Корбен сграбастал сервиз трясущимися руками и опрометью выбежал за дверь.

Через несколько минут в канцелярию вошёл невысокий, странно выглядящий незнакомец. Не говоря ни слова, он поклонился герцогу, взял стоящее неподалеку кресло, поставил его напротив стола и, сгорбившись, сел.

Герцог бросил на него быстрый, властный взгляд, но тут же, смутившись, в нерешительности и смятении отвел глаза. Незнакомец выглядел слишком странно и пугающе. У него было круглое бледное лицо с маленьким носом и тонкими, почти невидимыми губами. Его большие глаза с блестящими зрачками-точечками выжидающе смотрели на герцога, и Белиньи внезапно понял, что этот взгляд вызывает у него панический ужас. Стараясь выглядеть дружелюбным, он выдавил из себя слащавую улыбку, но его гость, казалось, даже не отреагировал.

Тогда Белиньи решил использовать другую тактику. Выпрямившись в кресле, он попытался придать себе как можно более властный и величественный вид. Так он чувствовал себя спокойнее.

— Я вижу, вы солидный человек. — не очень уверенно сказал он, глядя куда-то поверх головы сидящего — полагаю, не стоит тратить ваше время на пустые любезности, тем более, что вы, как я вижу, пришли поговорить о делах...

— Все верно, — гулким, шелестящим голосом сказал странный незнакомец, — о наших с вами делах, герцог. Я благодарю вас за то, что вы решили пойти мне навстречу и освободили моих людей. Этот поступок говорит в вашу пользу, но помните: от того, какие поступки вы будете совершать в дальнейшем, зависит ваша судьба как человека. И как правителя.

Последние слова Белиньи не очень понравились.

— Постойте... Что вы имеете в виду? — герцог нахмурился, стараясь придать себе властный вид.

— Иных правителей помнят, пока они живы, в то время как другие живут, пока о них помнят... — незнакомец вдруг привстал на кресле и резко приблизил свое лицо к лицу Белиньи, — и помнят веками, — шепнул он.

— Звучит как намёк на тонкий и красивый комплимент, — герцог сложил губы в самодовольную улыбку, но на душе у него становилось все более неспокойно, — осмелюсь спросить, каков, по вашему мнению, я?

— Я же сказал, — человек в кресле сверлил его своими немигающими круглыми глазами, — Это будет зависеть от ваших поступков.

— Понимаю... Тогда скажите, — Белиньи весь напрягся, — в чём вообще цель вашего визита? Вы приходите к правителю, ко мне, с туманными предложениями, вы не говорите ничего прямо, я лишь понял, что вы, ждёте от меня каких-то поступков. Как по мне, это весьма дерзко.

— Оооо, я вовсе не желаю быть дерзким, — незнакомец покачал головой, — разве дерзкие приходят с прошением? А я явился, чтобы попросить вас лишь о двух вещах, — он встал с кресла и чуть-чуть отошел назад. Герцог облегченно вздохнул: давящее, неуютное ощущение пропало.

Маленький, страшный человек встал за спинку кресла и вцепился ногтями в его спинку. В таком ракурсе он выглядел весьма забавно, напоминая сидящую на ветке сову. Но Белиньи даже не улыбнулся.

— Мы пришли с далекого востока и первое, что нам нужно — это приют, — сказал незнакомец, — я хочу, чтобы земли вашего герцогства стали домом для моих людей. Для себя лично я прошу вашей всесторонней помощи и поддержки. Быть может, — незнакомец снова подошел к Белиньи и навис над ним, — всё, что я прошу, звучит несколько нагло и эфемерно, но я не хочу, чтобы вы обманывались видимостью, герцог. Я говорю об очень серьёзных вещах. И за эти серьёзные вещи я готов серьёзно платить. Ведь деньги... — неизвестный вновь пронзил герцога своим пугающим взглядом, — вам нужны деньги.

— Ах, вот к чему всё! — герцог выдавил из себя короткий смешок, стараясь всеми силами показать, что он контролирует ситуацию, — я не имел чести бывать в ваших краях, и быть может, ваш народ, о котором вы толкуете, неприлично богат. Но заверю, что и Вермен — не бедный город. Мы не стоим с протянутой рукой. Не сказать, чтобы мы нуждались в покровительстве… Впрочем, — добавил он поспешно, словно боясь перегнуть и спугнуть парламентёра, — всё зависит от предложения.

— Мы можем говорить по-дружески? — странный человек чуть наклонил голову и впился в лицо герцога своим жутковатым взглядом.

— То есть?

— То есть, со всей откровенностью. Ваш Вермен, — незнакомец прошаркал к окну и взглянул на улицы города, — знавал времена получше. У меня было время изучить его — очевидно, что он пришёл в упадок.

— Была война.

— Да, много лет назад, не так ли? — гость явно не собирался уступать, и Белиньи, хоть и улыбался, чувствовал какую-то острую тоску от правоты его слов, — иначе, вы бы не задрали торговые пошлины.

— Да, и их платят, — герцог заёрзал, — очевидно, это свидетельствует о востребованности порта Вермен, не так ли?

— О востребованности порта свидетельствуют корабли в порту, и их немного, — возразил неизвестный, — ещё мне известно, господин герцог, о том, что вы подняли налоги, и о том, что всякий может выйти из заключения под крупный залог. Как мои люди, которых я освободил из заключения на днях.