Но именно удар по снабжению продовольствием был самым губительным для Нидерландов действием Людовика. Сосредоточившись на промышленности и торговле, Нидерланды не могли прокормить себя и поэтому зависели от сельди и пшеницы из Франции, Балтийского региона, Испании и даже Италии. В начале 1470-х годов король наложил эмбарго на продажу и транспортировку зерна и вина бургундцам, в то время как его каперы были заняты атаками на их сельдяные флотилии. Таким образом Нидерланды вскоре начали ощущать нехватку продовольствия. Людовик объяснил свою политику еще в 1470 году, когда он говорил делегатам городов, которые жаловались на то, что не могут свободно торговать:

К концу 1475 года Людовик XI увидел, что его политика приносит плоды, на которые он надеялся. Не имея денег на оплату наемников, герцог Бургундский, чувствовал, как с каждым днем ухудшается моральный дух его войск. Его подданные, видя, что их интересы игнорируются, их ресурсы, торговля и поставки находятся под угрозой, начали проявлять непокорность и больше не желали голосовать за субсидии своему господину, если их к этому не принуждали. В 1475 году, когда в ответ на их недовольство Карл Бургундский обвинил Фландрские Штаты в трусости и недоброжелательности, они осмелились ответить, что "все они были купцами, торговцами, ремесленниками, рыбаками и рабочими", и что "война несовместима с торговлей".

В своей кампании против Бургундии Людовик также использовал самое тонкое оружие, а именно пропаганду. Зверства, в которых герцог был виновен в Динане и Льеже, презрение, с которым он относился к населению своих городов, жестокость, с которой он привык обращаться с захваченными им крепостями, — все это дало королю возможность представить Карла противником буржуазии и врагом мира, того мира, без которого не могут процветать ни торговля, ни сельское хозяйство, ни все, что делает жизнь приятной. Это было мнение, которое король и его агенты старались распространить по всей Европе, и особенно среди подданных герцога Карла.

К декабрю 1475 года Людовик XI закончил плести паутину, в которую намеревался поймать герцога Бургундского. В ходе своей кропотливой работы он пришел к тому, что сейчас мы называем "холодной войной" — тонкой и сложной войне, из которой исключены только непосредственные военные действия. Людовик, который намеревался довести свою игру до конца, был готов пожертвовать всем, включая свою честь. На рассвете 1476 года он ждал в Плесси-ле-Тур новостей с востока.

На второй неделе января 1476 года герцог Бургундский покинул Лотарингию и повел свою армию во Франш-Конте. Он прибыл в Безансон 22 января, в то время как Берн и его конфедераты были заняты спешным сбором своих доблестных горцев. Западная Европа затаила дыхание.

В Ле Плесси Людовик XI следил за ходом событий благодаря своей шпионской сети. "У него было много шпионов и посланников в каждой стране — большинство из них были отправлены моей рукой", — отмечает Коммин. В качестве гонцов он отправлял в Швейцарию "нищих, паломников и тому подобное". Он завалил свою сестру Иоланду, герцогиню Савойскую, депешами, но она, казалось, полностью перешла на сторону герцога. Через своих посланников он также пытался оторвать короля Рене от Бургундии, но тот "с большим трудом выслушал его посланников и отправил все герцогу".

Неожиданно герцог Бургундский, решив переправиться через Юру, несмотря на плохую погоду, снова направился со своей армией на юг. Наказание, которое он намеревался обрушить на своих врагов, нельзя было откладывать. Он был полон решимости добраться до кантона Во, чтобы окончательно свести счеты со швейцарцами.

Подобно Ганнибалу, перешедшему через Альпы со своими карфагенскими слонами, герцог несколько дней просидел в снегу на вершине перевала Жунь, наблюдая за своими войсками. Погода была ужасной. "Я проводил кампании и в худших условиях", — заметил Карл мимоходом миланскому послу Жан-Пьеру Панигароле. 12 февраля его армия перешла горы Юра, а сам он основал свой штаб в Орб, в кантоне Во. Его авангард уже очистил большую часть региона. В десятке миль к северу находились укрепленные форпосты швейцарцев: Ивердон у западного берегу озера Невшатель и Грансон на северном берегу.

Когда войска герцога начали продвигаться на север, гарнизон Ивердона сжег город, а затем отступил к Грансону, стены которого венчал мощный замок. 19 февраля, в "самую плохую погоду, какую только можно себе представить", Карл Бургундский разбил лагерь на плато над городом. Через три дня его войска штурмом взяли Грансон, а пятьсот швейцарцев, составлявших гарнизон, укрылись в замке, который в течение пяти дней выдерживал огонь бургундской артиллерии. Однако 28 февраля, испытывая острую нехватку продовольствия и боеприпасов, защитники были вынуждены безоговорочно капитулировать. Лишенные оружия и личных вещей, побежденные должны были пройти строем перед шатром завоевателя. Герцог Бургундский приказал немедленно казнить их, и "в течение четверти часа все до одного были повешены на деревьях". Сообщая об этом событии, Панигарола не мог скрыть своих чувств: "Было страшно и ужасно видеть такие повешения", — отметил он в депеше. Затем Карл объявил, что любого швейцарца, которого он сможет захватить, постигнет та же участь.

Теперь герцог Бургундский был полон решимости продвинуться на восток, чтобы вызвать противника на бой. Однако несколько его капитанов пытались отговорить его от этого. В это время швейцарцы сосредоточили мощную армию в окрестностях Невшателя, на восточном берегу озера. Их укрепленный лагерь находился в идеальной оборонительной позиции, в то время как окружающая местность не давала достаточно пространства для маневра полевой армии. Более того, войска герцога, особенно итальянские наемники, жаловались на то, что им не платят и что им приходится разбивать лагерь в таких тяжелых условиях. Но Карл Бургундский отмахнулся от возражений своих военачальников. Он не мог поверить, что швейцарцы осмелятся напасть на него. Поэтому утром 2 марта герцог отправился на восток со своей армией, которая должна была насчитывать около 15.000 пехоты и кавалерии, а также частью артиллерии. Ожидая немедленной победы, он не потрудился разбить укрепленный лагерь и оставил в поле багаж с посудой, гобеленами и драгоценностями, которые он привез, чтобы придать завоеванию Лотарингии заслуженную пышность.

Между горами слева от Карла и Невшательским озером лежало изрезанное плато, которое, будучи шириной в милю у Грансона, вскоре сужалось. Менее чем в двух милях к северу это плато было рассечено лесистым отрогом, который спускался с гор Юры к озеру. Две дороги вели из Грансона в Невшатель, одна из которых петляла вдоль берега озера, а другая шла по остаткам древнеримской дороги на склонах гор. Вдоль последней Карл отправил вперед отряд всадников, которых поддерживали лучники и пикинеры. Что касается остальной части его армии, то он даже не позаботился о том, чтобы выстроить ее в боевой порядок, поэтому его люди как попало продвигались по плато или вдоль берега озера. Вскоре герцог приказал поставить шатер на возвышенности, где он расположился, чтобы наблюдать за движением своего авангарда. Когда бургундская конница вошла в узкий проход, по которому римская дорога пересекала лесистые предгорья, она неожиданно оказалась лицом к лицу со швейцарской пехотой, выстроившейся в боевой порядок.