Чтобы удержать Эльзас дольше нескольких месяцев, Дофину потребовалось бы большое подкрепление. Рядом находились владения герцога Бургундского, который был сильно встревожен последствиями экспедиции, а с другой стороны, хотя он посылал Людовику все более мирные посольства, император теперь активно занимался набором войск. Чтобы сделать живодеров эффективной армией, нужны были провизия и деньги. Как только он обосновался в Энсисайме, Людовик послал за своей женой, и чтобы закрепить оккупацию Эльзаса, учредил там собственный суд. Размышляя о том, как использовать свой успех, он попытался заручиться поддержкой правительства своего отца для проведения весенней кампании.

В Энсисайме штаб-квартира Дофина стала одним из центров европейской политики. Людовик раздвинул границы французской власти до Рейна; он показал слабость вероломного императора, и благодаря ему несколько немецких принцев теперь ориентировались на Францию, а не на Бургундию. Римский Папа даровал ему титул гонфалоньера, или генерал-капитана церкви. Из Генуи — бывшего французского владения — прибыли посланники, чтобы предложить Дофину стать покровителем их города. Герцог Миланский, у которого не было наследника мужского пола, отправил посольство, которое предложило Людовику стать преемником герцога. Со своей стороны, герцог Савойский уже уступил два графства, прилегающих к Дофине, чтобы обеспечить свой союз с Людовиком. Среди офицеров Дофина ходили слухи, что весной он планирует экспедицию в Италию, чтобы помочь Анжуйскому дому вернуть Неаполитанское королевство.

Затем все эти радужные перспективы разом исчезли, и Дофин на некоторое время сам исчез из истории.

Когда проблема живодеров была решена и договор со швейцарцами подписан, правительство Карла VII внезапно прервало подготовку Дофины к встрече с мужем, а король, ссылаясь на рану сына, отправлял Людовику послание за посланием с требованием вернуться ко двору. Дофину не только запретили проводить дальнейшие военные операции, но и лишили средств на содержание собственного двора в зимний период. Возможно, Королевский Совет посчитал, что Франция не в состоянии нести расходы на дальнейшие заграничные авантюры. Однако пока сын действовал на полях сражений, побуждаемый его примером, отец совершил поход на Мец, который больше напоминал роскошный военный парад, стоил королевству больших денег, но ничего не дал. Поэтому вполне вероятно, что, столкнувшись с собственной неудачей, король просто решил лишить своего сына возможности добиваться дальнейшего успеха.

Людовик понял, что на этом игра окончена. В начале ноября он сообщил имперским послам, что если император предложит компенсацию за невыполнение своих обещаний, Франция может согласиться на эвакуацию Эльзаса в марте следующего года. В течение ноября Дофин увеличил гарнизон Энсисайма с 1.000 до 6.000 человек. Это был сигнал к завершению кампании. До конца месяца великое приключение было завершено, и Людовик выехал из Энсисайма по направлению к Монбельяру.

Ничего не предпринимая, Дофин прожил в Монбельяре до последних дней января 1445 года, после чего отправился в Нанси, чтобы играть непритязательную роль второстепенной фигуры при дворе своего отца. По прибытии в Нанси или вскоре после этого он страдал от лихорадки, вызванной, вероятно, сильным чувством разочарования. Если он и задержался в Монбельяре, то, возможно, лишь потому, что знал: при дворе его не ждет ничего, кроме безделья. Так начался второй период ухода в себя, в течение которого Людовик учился терпению и переосмысливал себя и окружающий мир.

После ужасов Эльзаса Людовик нашел для себя в Нанси покой. Хотя зима была в самом разгаре, казалось, что Франция переживает весну, в столице Лотарингии, дамы и господа назначали друг другу свидания, все стремились показать себя, получить королевскую милость, насладиться, наконец, той придворной жизнью, которой королевство пренебрегало почти полвека.

Председателем на турнирах и балах, пирах и загородных вечеринках был не кто иной, как "добрый король Рене", брат Карла, графа дю Мэн, и Марии, королевы Франции. Главе Анжуйского дома было тогда 35 лет, и на его веселом лице не было и следа от многочисленных неудач. Он называл себя "королем Неаполя", но все его попытки придать этому титулу хоть какую-то реальную ценность были безуспешны. Он все еще был должен герцогу Бургундскому огромный выкуп за то, что 15 лет назад был его пленником[15]. Любитель всего, что жизнь может предложить в виде пышности и удовольствий, он был мастером в организации турниров, пиров или любых других развлечений, которые могли дать феодалу возможность продемонстрировать важность своего положения. Среди его домочадцев была труппа блестяще одетых мавров и карлик Трибуле, голова которого была "не больше крупного апельсина". Он проектировал сады, создавал витражи и писал романтические аллегории в стихах и прозе. Будучи одновременно меценатом и художником, Рене содержал целый штат поэтов, живописцев, скульпторов и музыкантов — "в его свите были только люди, хорошо умевшие развлекаться". Его импульсивный сын Иоанн, герцог Калабрийский, обладал всеми качествами правителя, кроме здравого смысла. Его 16-летней дочери Маргарите, чьи таланты уступали только ее красоте, предстояло начать бурную и трагическую жизнь, которую принес ее брак с Генрихом VI Английским. Когда в феврале 1445 года герцог Саффолк прибыл в Нанси с целой свитой лордов, чтобы сопроводить Маргариту Анжуйскую в Англию, это стало поводом для беспрецедентных турниров и празднеств при дворе.

На вершине этого рыцарского общества восседал король, теперь уже Карл Благословленный, а вскоре Карл Победоносный. Послав ему Святую Деву, чтобы спасти его честь и корону, теперь, когда время святости прошло, Бог дал ему самую красивую девушку во Франции, Агнессу Сорель, которая могла гордиться тем, что заслужила титул Прекрасная Дама (Dame de Beauté) не только в силу очарования, которым ее украсила природа, но и благодаря щедрости Карла, который подарил ей замок Боте-сюр-Марн (Beauté-sur-Marne) под Парижем. Хотя она уже подарила ребенка королю, любовницей которого она была с конца 1443 года, именно в Нанси она стала тем, чего Франция никогда не знала прежде, — "официальной фавориткой". Смелая и игривая, она окружила Карла веселыми молодыми людьми, а король, который в свои 40 с лишним лет познавал радости молодости, осыпал своих новых фаворитов землями и почестями и не мог насытиться их обществом. Агнесса Сорель была достаточно умна, чтобы вступить в союз с Пьером де Брезе, нормандским бароном, который вошел в доверие короля и теперь вытеснил графа дю Мэна с поста самого важного министра. В то время как анжуйцы управляли жизнью двора, а прекрасная Агнесса управляла королем, доблестный солдат и талантливый администратор Пьер де Брезе держался над множеством соперничающих политических партий. Он конечно не был застрахован от интриг или влияния извне, ведь как бы иначе он добился такого важного положения, но Брезе был человеком высоких моральных качеств, которого природа щедро одарила талантами. Бургундский хронист Жорж Шателлен представляет его как самого красноречивого и искусного оратора своего времени: "Там, где не мог победить меч, битву выигрывал его язык".

На фоне такого пестрого двора Дофин казался весьма бледной фигурой. Тот, кто любил жизнь военных лагерей и тайные Советы, жил в Нанси во времени и мире, которые не были его собственными. Он не принимал участия ни в турнирах, ни в пирах. Преданный своей матери, он должен был смириться с присутствием Агнессы Сорель, как и весь остальной двор. Привыкший руководить огромными предприятиями, он вдруг оказался не у дел. Людовик был всем, не будучи никем, и жил при дворе как чужой. Даже его супруга была не на его стороне. В то время как ее муж оставался самым трудолюбивым из принцев, маленькая Маргарита Шотландская превратилась в сказочную принцессу. В то время как Людовик, не имея занятия при дворе короля, не получил от отца и ливра на оплату долгов, Карл предложил невестке 2.000 т.л. на покупку шелков и мехов. Как и Яков I Шотландский, Маргарита увлекалась поэзией, хотя ей, очевидно, не хватало гениальности отца (ни одна из ее пьес не сохранилась). Вечером она обычно находилась в своих апартаментах, где собирались ее дамы и придворные, чтобы читать стихи. Существо загадочное и мечтательное, способное написать полдюжины рондо за одну ночь, она, как говорят, приходила на супружеское ложе, когда ее господин "уже вовсю спал". Людовик не скрывал презрения, которое он испытывал к этому существованию бабочки, его жену это конечно не радовало, но она не могла представить себе другого образа жизни. То, что она не родила ему ребенка, сильно расстраивало Дофина. Но очевидно, Маргарита не хотела этого, так как говорили, что для сохранения фигуры она пила уксус, ела зеленые яблоки и подпоясывалась как можно туже в надежде, что такая диета не позволит ей забеременеть.