Церковники и дворяне очень неохотно подчинились этому новому порядку. При дворе короля, где они знали, как найти благосклонное ухо, они распространяли всевозможные сплетни об ужасающих нововведениях, инициатором которых был Людовик. Карла VII легко убедили считать великое дело его сына "глупостью", которой руководили "плохие советники". Но крестьяне, горожане и мелкое дворянство смотрели на это иначе. Когда жарким июльским днем Людовик увидел, что его жизнь и корона в сражении находятся под угрозой, именно доблестные дворяне Дофине пришли на помощь своему королю и сломили натиск бургундского рыцарства.
Управление Дофине стало для Людовика прекрасной практикой по управлению государством. Такого правителя там еще никогда не видели. Он превратил отсталую провинцию в государство, удвоил размеры ее территории, придал ей единство, которого она никогда не знала, и создал административный аппарат, эффективность которого, безусловно, не знала себе равных в Европе. В общей сложности он издал более тысячи указов, предписывающих проведение важных реформ, а также подробные нововведения для обеспечения благосостояния как городов и сельских общин, так и отдельных людей. Вскоре вся Европа была проинформирована о чудесах, которые наследник Франции совершал в Дофине. Смелые рыцари, такие как бургундец Оливье де ла Марш, отправились туда, чтобы увидеть все своими глазами. После этого Дофин и его правление стали предметом легенд в провинции. Людовик потерял многих сторонников, которых он уволил, потому что подозревал, справедливо или нет, что они находятся на службе у его отца, но он сумел привлечь гораздо больше новых. Молодые французы, пораженные достижениями Дофина и зная, что он готов щедро вознаграждать за добрые дела, отправлялись в Дофине. Им пришлось добираться туда поспешно и в большой тайне, потому что король отдал приказ задерживать их по дороге. В первые годы, проведенные в Дофине, Людовик впервые получил возможность вести ту жизнь, которую хотел. У него было государство, которым он должен был управлять; у него были офицеры и компаньоны по его собственному выбору; двор, окружавший его, теперь принадлежал ему, а не его отцу-королю. В этот период у него было две признанные любовницы: одна, Фелиз Ренар, чей отец был оруженосцем, родила ему двух дочерей, которых он позже выдал замуж за высокопоставленных лиц. Но он был слишком честолюбив, чтобы признать себя удовлетворенным, его любовь к политике была слишком бурной, чтобы почить на лаврах, он получал удовольствие от реализации своей огромной любознательности и находил жизнь бесконечно интересной. Людовик завоевал репутацию неутомимого наездника и водил своих спутников в бесконечные поездки, из которых они возвращались измотанными. Он много ел и пил, любил поговорить, но при этом был внимательным слушателем. Он подвергал всех испытанию и запоминал лица, имена и ответы. Даже разрозненные рассказы о его ранних годах показывают, что он был актером: мы видим, как он с наслаждением играет целый ряд персонажей, которые наполовину скрывают, а наполовину раскрывают сложный, трепетный и забавный характер, который их воплощает. Любой новый опыт казался ему достойным испытанием, и он без остатка посвящал свою жизнь, волю и силу, руководству государством и людьми. 6. Не раскаявшийся бунтарь Около 1450 года, когда его положение в провинции укрепилось, Людовик перестал посвящать все свои силы Дофине и обратил свое внимание на политическую ситуацию в Италии. Он издалека наблюдал за интригами французского двора и пытался проникнуть в замыслы короля. У него были агенты и друзья в королевском окружении, как и у его отца в Дофине. Правление Карла VII всегда было сопряжено с заговорами и интригами, которые, казалось, доставляли королю удовольствие и среди королевских придворных никто не стремился к примирению Дофина с его отцом. Истории о том, что Людовик участвовал в заговоре против короля, нашли благоприятную почву при дворе, и даже если их нелепость была публично признана, Карл VII не потрудился их опровергнуть[23]. Людовик прекрасно понимал, что управляет своей провинцией только благодаря терпимости его отца, но она с каждым годом становилась все более загадочной. Он, конечно, собрал небольшую армию, но что она могла сделать против 15-и рот, которые были в распоряжении Карла? В первые годы своего пребывания в Дофине (1447–1451) Людовик внимательно следил за переменами, происходившими при дворе, и изменениями, которые должны были повлиять на замыслы короля. Летом 1449 года, после того как англичане по глупости нарушили перемирие с Францией, Пьер де Брезе и Жан де Дюнуа (Орлеанский бастард), возглавили мощную армию вторгнувшуюся в Нормандию. Герцог Сомерсет немедленно оставил Руан и поспешно отступил к побережью. В 1450 году последняя армия противника была разбита при Форминьи, а остальная часть Нормандии была отвоевана. В следующем году французы завершили свой подвиг, изгнав англичан из Гиени. У несчастного Генриха VI Английского остался во Франции только город-порт Кале, а его королевство теперь было охвачено междоусобной враждой, которая вскоре приведет к Войне Алой и Белой Роз. Французский король стал Карлом Победоносным, самым могущественным монархом в христианском мире. Сам король все больше предавался удовольствиям упущенным в молодости. В феврале 1450 года Агнесса Сорель умерла в Жюмьеже в Нормандии. Ее быстро заменила одна из ее кузин, Антуанетта де Меньеле, которая имела репутацию почти такой же красавицы, как и Агнесса. Но аппетиты Карла были ненасытны, и Антуанетта вскоре стала не только любовницей короля, но и его главной свахой, так как к большому удовольствию короля, она набрала целую армию молодых наложниц, которые расхаживали по двору в одеяниях королев. Это были также годы величия Жака Кёра. Он был членом Королевского Совета, дипломатом, казначеем короля и продолжил свою впечатляющую карьеру в качестве купца. Большинство придворных были его должниками, а самым крупным из них был сам король. Без него завоевание Нормандии, вероятно, было бы невозможно, так как он широко открыл свою казну, заявив своему государю: "Сир, все, что у меня есть, — ваше". Несмотря на разделявшее их расстояние, Людовик поддерживал с Кёром тесную связь. Однако они держали свои отношения в тайне, потому что при дворе было очень опасно быть другом Дофина. Это не помешало Жаку Кёру ссужать Людовику деньги, помогать ему в переговорах с итальянскими государствами и предоставлять в его распоряжение услуги и персонал своей мощной торговой организации. До этого момента Людовик и его отец поддерживали внешне теплые отношения. Карл продолжал причислять Дофина к людям, которым он имел обыкновение посылать новогодние подарки. В январе 1449 года Людовик подарил королю леопарда. Король, очевидно, воздержался от напоминания сыну о том, что он уже давно просрочил дату, когда он должен был покинуть Дофине, а Людовик в свою очередь также перестал жаловаться на свою бедность и отстранение от власти. Однако в январе 1451 года Людовик получил предупреждение, что к его отцу вернулись прежние подозрения, так как принца обвинили во "вмешательстве в дела Жака Кёра". Дофин сам ускорил события, попросив у короля разрешения жениться на одной из дочерей своего союзника и соседа, герцога Савойского[24]. Ему было уже 27 лет, и у него не было ни жены, ни детей в том возрасте, когда наследник великого королевства уже давно должен был обзавестись семьей. В течение 1450 года Карл VII игнорировал просьбу сына, хотя его посланники несколько раз напоминали ему об этом. Последнее посольство Людовика, отправленное в ноябре, не получило ответа до конца февраля 1451 года. Однако когда он последовал король не жалел резких слов: он считал союз с Савойей неуместным, добавив, что Дофин не выполняет свой долг, оставаясь вдали от двора, и что то, как он ведет себя с церковниками в Дофине, совершенно неприемлемо. Карл завершил свое послание угрожающим намеком, о котором мы только что упоминали, относительно отношений его сына с Жаком Кёром.
вернуться Взаимоотношения, между Дофине и королевским двором, были отравлены дерзкими, жадными и беспринципными паразитами, которые, живя за счет собственных интриг, были готовы на предательство ради денег и которые иногда оказывались пойманными в собственную ловушку. Гийом Мариетт, секретарь Дофина и нотариус короля, принадлежал к этой породе людей. В начале 1447 года он отправился с Людовиком в Дофине и вскоре был послан с миссией ко двору, что дало ему возможность попробовать свои силы в деликатной профессии двойного агента. После блестящего рассказа Пьеру де Брезе о деятельности Дофина, он вернулся в Дофине, чтобы поведать Людовику, как де Брезе настраивает его отца против него. Вернувшись к королевскому двору в июне, он добился аудиенции у короля. Дофин, объяснил он Карлу, планировал вернуться ко двору, чтобы захватить власть. Он и его сторонники утверждали, что король управлял страной настолько плохо, что ничего хуже сделать было нельзя, и что как только Франция избавится от своего государя и его глупостей, все будет хорошо. Карл VII, который умел здраво судить о людях, за исключением своего сына, холодно воспринял эти откровения. Однако он не знал, что Брезе сочувствовал Мариетту или, по крайней мере, с вниманием выслушивал его россказни. Четыре месяца спустя (октябрь 1447 года) обвиненный в подделке документов, Мариетт был заключен в тюрьму в замке Лош, затем переведен в Лион и посажен в кандалы. Сумев бежать, он был пойман Жаком Кёром, другом Людовика, но снова сбежал. Хотя он устроил заговор против своего господина и в его вине никто не сомневался, он все же отправился в Дофине, несомненно, надеясь искупить "откровения", которые он сделал де Брезе и королю, предоставив Людовику еще более важную информацию. Как только он ступил на территорию Дофине, его арестовали и бросили в тюрьму. Людовик, который немедленно послал людей допросить его, позаботился о том, чтобы приставить к ним королевского офицера: что бы Мариетт ни говорил, он не хотел подвергаться риску быть обвиненным в заговоре. Когда 3 марта 1448 года агенты Карла VII и Людовика подвергли Мариетта пыткам, он заявил, что все было делом рук де Брезе. Именно де Брезе поручил ему придумать историю о заговоре Дофина, чтобы он мог использовать ее в разговоре с королем. С разрешения Дофина Мариетт был доставлен в Париж для суда. В какой-то момент ему пришлось столкнуться с де Брезе, но и тогда он остался при своем мнении. Приговоренный к смерти, он был переведен в Тур, где его обезглавили. Когда Мариетт был осужден, Дофин немедленно выступил против Пьера де Брезе. Основываясь на признании Мариетта, друзья Людовика в Королевском Совете обвинили де Брезе в том, что он настраивал короля против его сына. Тогда де Брезе обратился к Карлу VII с просьбой о немедленном судебном разбирательстве, которую тот удовлетворил, и дело было передано в Парижский Парламент. Возможно, не случайно, что Агнесса Сорель, которая использовала свое влияние на короля, чтобы служить де Брезе, прибыла в Париж в то же самое время. В любом случае, де Брезе вскоре был освобожден от ответственности Парламентом. Судя по тому, как Карл VII помиловал его, похоже, что он признался, что имел тайные переговоры с Мариеттом до встречи с королем. Карл ловко справился с этой проблемой. Он заявил, что, скрыв свои отношения с предателем, сенешаль Пуату совершил лишь незначительный проступок, который его заслуги перед Францией с лихвой искупают. Более того, поскольку Мариетт был упорен во лжи в своих обвинениях против де Брезе, король не беспокоился о том, насколько то, что он сказал о Дофине, было правдой или нет; поэтому он никогда не уточнял, считает ли он своего сына невиновным в обвинениях в заговоре против него. вернуться Находясь в Шамбери, Дофин уговорил герцога Савойского женить своего наследника Амадея на сестре Людовика Иоланде Французской, с которым она уже была обручена и в то время проживала при герцогском дворе. Между Дофином и герцогом был заключен новый союзный договор, а молодой Амадей подписал декларацию, в которой он признавал Дофина своим "добрым и особенным господином и повелителем" и обязывался служить ему душой и телом против кого угодно, включая короля Франции. Затем Людовик вернулся в Дофине, за ним вскоре последовала его молодая невеста, Шарлотта, которая должна была проживать при его дворе, пока не станет достаточно взрослой, чтобы стать женой. Чтобы отпраздновать ее "радостное прибытие", несколько городов предложили щедрые суммы денег, а к тем, кто этого не сделал, Дофин послал своих офицеров напомнить об этом. Людовику всегда не хватало денег, потому что он любил щедро платить за хорошо выполненную работу. Он послал 1.000 флоринов фрейлине Иоланды, а в следующем году 1.000 ливров ее гувернантке. Кроме того, он дал 1.000 экю двум своим советникам, чтобы вознаградить их за рвение, с которым они трудились над ее замужеством. Что касается канцлера Савойи, то он получил из казны Дофина, в общей сложности, не менее 10.000 золотых экю. |
