Его карьера — одна из самых успешных политических карьер в истории, но ему пришлось преодолеть множество препятствий и недостатков своего характера, прежде чем он смог добиться успеха. Иногда его снедали подозрения, которые затуманивали ясность его мысли. Своим оружием он выбрал убеждение, но при этом был некрасив, грубо разговаривал и мало заботился о своем достоинстве. Он создал шпионскую сеть, охватывающую всю Европу, но он настаивал на том, чтобы делать все по своему усмотрению. Он не мог скрыть от баронов, с которыми ему приходилось мириться, презрения, которое он испытывал к их архаичным понятиям, и не боялся нажить себе врагов, высмеивая своими манерами, одеждой и речью условности обычаев своего времени. Слишком неугомонный, он никогда не был удовлетворен результатами своей деятельности, и когда он выкладывался по полной, у него периодически возникало искушение совершить какой-нибудь сомнительный подвиг, который мог поставить под угрозу задачи, которым он посвятил свою жизнь.

Но если Людовик иногда предавал самого себя, он никогда не предавал народ Франции. Он был наделен редким талантом умения учиться на своем жизненном опыте, так что сама неудача приносила ему пользу, а его воля была достаточно сильна, чтобы преодолеть свои слабости. В его жизни есть несколько примеров одного и того же процесса: уход в себя с последующей возросшей уверенность в своей правоте. Когда, живя в замкнутом мире своих надежд и мечтаний, человек вдруг сталкивается с суровой реальностью мира, к которому он не готов, становится объектом насмешек или жертвой равнодушия, он чувствует жестокую душевную рану и замыкается в себе. В этом мрачном одиночестве его пошатнувшаяся уверенность сменяется прочной уверенностью, основанной на подлинном знании внешних реалий, и человек, вооруженный новой силой, выходит из своего уединения, чтобы противостоять миру. С блестящими иллюстрациями таких разных личностей, как Святой Августин, король Англии Альфред и В.И. Ленина, этот процесс прекрасно описан в Sartor Resartus (Перекроенный портной) Томаса Карлейла и Prélude (Прелюдия, или Рост мысли поэта) Уильяма Вордсворта. Для Людовика XI неудачи, уход в себя и возрождение являлись ритмом его жизни; но, похоже, он скорее принял этот процесс, чем страдал от него. Неудачи никогда не озлобляли его и отнюдь не сбивали с пути, невзгоды укрепляли его веру в то, что игра стоит свеч, и в период неудач он был слишком занят усвоением урока, чтобы тратить силы на обвинения судьбы. Если благоденствие и притупляло его осторожность, он никогда не бывает так опасен, как в момент опасности. То, что Людовик сказал о Франческо Сфорца, другом политическом авантюристе, в равной степени относится и к нему самому: "Ему никогда не было лучше, чем когда он был по горло в воде".

Именно в этот переходный период, когда достижения и обновления еще только смутно ощущались, Людовик XI следовал своим мечтам и использовал свои таланты. Разрываясь между разрушенными традициями угасающего Средневековья и новыми националистическими принципами неопределенного будущего, загадочная и жестокая Европа XV века стала свидетелем расцвета поколения ярких государей и проницательных авантюристов. Людовик взошел на трон феодального королевства, истощенного столетием вторжений, междоусобиц, народных восстаний, чумы и недееспособности власти. Своим преемникам он оставил национальную монархию. Чтобы уничтожить самых опасных из своих врагов, он изобрел новое оружие — холодную войну, и для нас это, пожалуй, самый поразительный из его подвигов[3]. По праву известный как один из основателей современной Европы, он является ярким представителем важнейшего момента в эволюции человечества. Его достижения означают, что у нас есть символическое представление его характера, даже если его характер должен помочь нам понять его достижения. Поэтому я не смог не остановиться на развитии его творчества; но я постарался нарисовать образ правителя таким способом, чтобы попытаться удивить за ним человека.

Человек, который однажды станет Людовиком XI, христианнейшим королем Франции, родился 3 июля 1423 года, около трех часов дня, в епископском дворце в Бурже, недалеко от великого собора Сент-Этьен. Он появился на свет в неподходящий для королевского наследника момент: состояние дел его отца, его Дома и его страны вряд ли могло быть хуже. Его дед, Карл VI, (если это действительно был его дед) был душевнобольным, и стал игрушкой в руках соперничающих партий в борьбе за власть, а затем был вынужден отдать свою дочь и свое королевство иностранному завоевателю Генриху V Английскому. Хотя некоторые признавали отца Людовика королем Франции, его многочисленные враги насмешливо называли Карла VII "Буржским королем" и даже его мать королева Изабелла Баварская объявила его бастардом. Карл не был коронован в Реймсе, и, не будучи господином тех немногих принцев, над которыми он все еще правил, он не был хозяином даже самого себя. Он был всего лишь марионеткой, которой манипулировала клика разбойников, маскировавшихся под королевских советников.

Через два часа после рождения Людовика Карл, которому тогда был 21 год, послушно начал диктовать сообщение для тех немногих городов, баронов и иностранных держав, которые могли быть заинтересованы. В спальне его жены, Марии Анжуйской, младенец, которому вскоре предстояло стать одним из самых непокорных детей в истории, лежал среди роскошных гобеленов, развешанных здесь в честь родов королевы. Но эти гобелены были взяты в займы, а великолепные гобелены дома Валуа, составлявшие одну из величайших коллекций в Европе, попали, помимо прочего, в руки англичан. На этих же был вышит герб Карла, герцога Орлеанского — имя, напоминающее о печальных и не столь отдаленных событиях. Захваченный восемью годами ранее в битве при Азенкуре, герцог-поэт все еще находился в плену в Англии.

На следующий день после рождения Людовик был доставлен в собор Святого Стефана для крещения. Один из крестных родителей носил титул канцлера Франции; другой, Жан, герцог Алансонский, был 14-летним мальчиком, которому предстояло стать одним из соратников Жанны д'Арк, а затем погрузиться в самообман и совершить бесчисленные предательства. Службу проводил Гийом де Шампо, епископ-пэр Лаонский, болтливый плут, известный тем, что вел "позорную и бесчестную жизнь". Ребенок находился на руках у Екатерины де л'Иль-Бушар, графини де Тоннерр, женщины, столь же замечательной своей жадностью, как и красотой. Его окрестили Людовик — "в память о Святом Людовике", как говорят.

Через несколько дней Париж озарили костры, люди танцевали на улицах, по которым маршировали процессии. Но не в честь рождения королевского наследника горели огни и развевались штандарты: это было празднование ослепительной победы, которую англичане только что одержали при Краване над остатками армии Карла. Вскоре после этого англо-бургундские войска стали угрожать самому Буржу. К тому времени, когда Людовику шел третий год, соперничающие партии, раздиравшие двор его отца, и победы противника представляли такую угрозу для его собственного существования, что ребенка пришлось забрать у родителей и укрыть за мрачными стенами замка Лош.

Крепость в Турени, где Людовик жил до 10-летнего возраста, стоит посреди холмистой, богатой лесами сельской местности, полной всевозможной дичью. Но сам замок был далеко не так приятен. Окруженный высоким обводом стен с мощными башнями, построенный на скалистом склоне холма с нагромождением деревенских хижин у подножия, замок представляет собой огромное, темное, сырое каменное сооружение, непроницаемое, как скала. Это здание, чьи немногочисленные окна позволяли увидеть лишь узкий клочок неба, было предназначено для жизни в нем гарнизона готового для ведения боевых действий. Эта твердыня, построенная в XI веке Фульком III Нерра, свирепым графом Анжуйским, поглотила молодого Людовик де Валуа. Когда он стал королем Франции, он использовал замок для размещения в нем заключенных. И, возможно, именно таким он видел себя в детстве: пленником несчастий Франции и слабости своего отца.