— Хорошо. Спасибо.

Виктория поела, после чего попросила обезболивающую таблетку. От движений разболелись перебитые ребра.

— Я вам лучше укольчик сделаю, — сказала медсестра.

После инъекции боль ушла, но тревожные мысли остались. Что же с ней случилось? Если бы она потеряла сознание не в больнице, а где-нибудь на улице или в магазине, то умерла бы. Ей повезло, что все случилось в реанимации. «Хоть в чем-то повезло», — усмехнулась она.

Виктория знала десятки причин внезапной сердечной смерти и стала перебирать их в уме. Она поймала себя на мысли, что ей не страшно умирать. Неужели в ее жизни все так плохо? Потом она вспомнила маму, бабушку, детей, и ей стало ужасно жалко себя и их. По щекам поползли слезы.

На следующий день к Виктории пришла начмед, Анжела Васильевна. Удивилась, что ее ничем не лечат, не провели консилиум, не определились с диагнозом.

— Я поговорю с Ильей Игоревичем, — сказала она.

— Как там Тавренкова? — спросила Виктория.

— С ней случилась удивительная история. У нее все прошло.

— Как так?

— Давление нормализовалось.

— Так бывает у детей с болезнями почек. Что-то перестраивается, и давление нормализуется. Помните Дятлову?

— Помню. Но тут другой случай. У Тавренковой почки заработали. Совершенно нормальные анализы. Креатинин, мочевина, калий — все в норме.

— Ничего себе.

— Никто не понимает. Ну да ладно. Вы выздоравливайте. Нам без кардиолога плохо.

Целый день Вику возили на обследования. Она устала и пропустила обед. Хорошо, что ей оставили еду. Она с аппетитом съела жиденькие щи и принялась за макароны с тефтелькой, когда во рту что-то хрустнуло. Вика замерла. Только этого сейчас не хватало. Наверное, в мясе оказалась кость. Неужели зуб раскололся? Денег у нее на стоматолога точно нет. Она осторожно провела языком по поверхности зубов. Причмокнула и почувствовала солоноватый вкус крови. Господи! Все-таки зуб. Да не один. Верхние моляры справа качались. И слева тоже! Может, их повредили, когда ее откачивали? Могли челюсть разжимать, воздуховод вставлять. Что за костолом ее реанимировал?!

Вика отставила тарелку с недоеденной тефтелькой на тумбочку, прополоскала рот компотом и улеглась на койку. Собралась поспать, но пришла заведующая приемным покоем.

— Выглядишь отлично.

— Угу.

— Я тебе фрукты принесла.

Вика посмотрела на крупные зеленые яблоки, и у нее заныли все зубы.

— Спасибо. Передачи в реанимацию не разрешают.

— Ну, мы все свои. Как ты себя чувствуешь?

— Лучше.

— Отлично. Ты, наверное, больничный возьмешь?

Вика удивленно посмотрела на заведующую. Похоже, той хотелось, чтобы она со сломанными ребрами, синяками, после клинической смерти, вышла на работу. Да ведь у нее как раз завтра дежурство. И вдруг Виктория отчетливо поняла, что больше никогда не вернется в эту больницу.

Вика выписалась из больницы с большим трудом, после длительной перепалки с Ильей Игоревичем. Он настаивал на переводе в федеральный центр. Трус и бюрократ. Сам ничего не понял, хотел переложить ответственность на других. Но формально он был прав и это злило Вику еще больше. Она сама несколько раз направляла в федеральный центр детей с опасными аритмиями. Обидно заболеть той болезнью, от которой спасаешь других. Как говорится, сапожник без сапог. Но у нее другой случай. Ей просто не повезло. Бывает же фатальное стечение обстоятельств. Она написала отказ от обследования и лечения.

— Ты играешь со смертью, — сказал Илья, отдавая ей выписку.

— Я знаю, что делаю, — буркнула она.

— Сомневаюсь. При любом недомогании, головокружении вызывай скорую. Хоть это ты можешь обещать?

До дома ее подвезла Надя, ординатор второго года. Приятная и умная девушка. Во время дежурств она хвостиком ходила за Викой и ловила каждое слово. Настоящие знания врач получает после университета, на практике. Хорошо, если повезет с учителями. Вика никогда не отмахивалась от ординаторов. Всегда старалась все показать и объяснить. За это ее и любили.

Старенькая леворульная «Хонда» потарахтела на морозе, но завелась. Надя погладила ее по рулю и поблагодарила. Машину ей подарил отец на окончание университета. Сам он служил боцманом на краболове во Владивостоке. Когда возвращался на побывку домой, врачи приемного покоя пировали, объедаясь океанскими деликатесами. Машина остановилась напротив подъезда.

— Давайте я вас до квартиры провожу, — предложила Надя.

«Что ж они все на меня так смотрят?» — подумала Вика.

— Не стоит. Успокойся. Со мной все нормально.

Она действительно чувствовала себя хорошо. Без труда забралась на третий этаж. Звонить не стала, сама открыла дверь ключом.

— Мама, я дома, — крикнула с порога.

В их небольшой трехкомнатной квартире кухня прилегала к прихожей. Оттуда доносились аппетитные запахи. Еще имелась гостиная, которая вечером превращалась в спальню для Вики и ее дочери Инги. Девятиметровая комната с двухъярусной кроватью принадлежала двум братьям, Борису и Петру. В комнате чуть побольше располагались мать и бабушка Вики.

Из кухни вышла полноватая женщина с ножом в левой руке, другую она держала согнутой в локте, правая ладонь была вымазана красным.

— Викуша! — воскликнула она. — Что ж ты не предупредила? Я бы встретила.

Она подошла, пошире развела руки и чмокнула дочь в щеку.

— Не волнуйся. Меня подруга подвезла.

— Подруга? — удивилась мама.

— Коллега.

— А-а-а. Пойдем, я тебя покормлю.

— Обязательно. Соскучилась по твоему борщу. Ты ведь его варишь?

— Да, — улыбнулась мама.

— Но сначала в душ. Хочу смыть всю эту больничную грязь.

— Хорошо, — кивнула мама и ушла в кухню.

Вика минут двадцать отмокала под душем. Несколько раз намыливала голову, отодрала тело мочалкой, просто стояла и наслаждалась горячим потоком. Воду она обожала, неплохо плавала. Только когда это было в последний раз? Господи, она не брала полноценный отпуск лет пять. Никуда не уезжала. Забыла, как выглядит синее море и теплый песок. Неудивительно, что все кончилось так плохо. Просто нужно побольше отдыхать и спать. Иначе высыпаться придется на больничной койке, а то и в могиле.

Единственный отпуск, который она позволила себе в этом году — это неделя в сентябре. Провела его на даче у коллеги, в домике на озере. Вода была ледяной, не покупаешься, зато в лесу росло огромное количество грибов. Они целыми днями собирали самые отборные: боровики, красные, рыжики. Потом чистили, мариновали, солили, сушили. После такого отдыха Вике еще долго снились разноцветные шляпки.

— Почему тебя так неожиданно выписали? Что тебе сказал врач? — спросила мама, наливая тарелку свежеприготовленного борща.

— Я сама врач, — усмехнулась Вика.

— Меня этот заведующий, твой бывший ухажер, напугал. Говорил, что все серьезно. И вдруг выписал.

— Слушай его больше.

— Так расскажи.

— Я потеряла сознание. С каждым может случиться. Меня обследовали вдоль и поперек. С сердцем, головой все нормально. Анализы отличные. Вот и выписали. Больше мне в больнице делать нечего.

Мать недоверчиво взглянула на дочь.

— Так тебя на работу выписали?

— Нет. У меня несколько ребер сломано. Завтра пойду в поликлинику. Продлю больничный.

— Как сломаны?

— Неудачно упала. Все. Хватит об этом. Я чувствую себя хорошо. У меня ничего не болит, даже ребра.

— Все равно не понимаю…

— Мама, ну прекрати. Расскажи лучше, как дети, как бабушка.

— Да все у нас нормально. Доедай, сходи к ней. Она все время о тебе спрашивает.

— Очень вкусно, — сказала Вика.

— Котлетки с пюрешкой будешь?

— Нет. Спасибо. Наелась.

Вика с благодарностью посмотрела на мать. Марии Дмитриевне шел шестьдесят пятый год, но столько ей никто не давал. Подвижная, энергичная, хозяйственная, она никогда ни на что не жаловалась, ни с кем не ссорилась, гасила все конфликты в семье, всегда находила нужные слова поддержки и смотрела на жизнь с оптимизмом.