Господи, это что пистолет?

— Будь умничкой, — произнес с самодовольной улыбкой Вознесенкий, продолжая есть и запивать еду пивом из бутылки. — Ну и манеры! — ерничал он, — Хотя оно и понятно, что с вас, провинциалов еще ждать… Говорила мне мама, зачем тебе нужна эта деревенщина, у них же людей с периферии культуры ноль. Вот тебе и мораль. Родителей всегда нужно слушаться… — видимо довольный своей речью, снова он улыбнулся. — М-м-м, а как вкусно, — смакуя обед, продолжил он, — А вот ваша дочь, Зинаида Пална, так себе готовила. Что же вы за дочерью-то не уследили? Может поэтому наш брак с таким треском развалился? — смеясь, подытожил он.

Юморист прям! В «Кривом зеркале» явно бы имел успех.

Напарник его, наконец, нарисовался на переднем плане.

Такой же не особо приятный, я бы даже сказала, пугающей внешности.

Еще эти несуразные татуировки, судя по всему, по всему телу, хотя видны были лишь некоторые фрагменты.

Он курил, расхаживая по комнате и особо не церемонясь, стряхивал пепел прям на пол.

Вот тебе и периферия, вот тебе и культура. Куда уж нам?!

— Валить пора! — приказным тоном выпалил напарник, тем самым перебив бывшего мужа, который неугомонно выступал со своим стендапом. Но я его не слушала все это время, потому что отвлекалась на этого второго.

Хорошая мысль.

— А чего так? Душевненько сидим, — выстрелил он своим взглядом в сторону своего подельника, скорчив недовольную гримасу.

Ему явно не понравилось то, с каким тоном говорил с ним его друг.

Или кто он там ему?

Вознесенский вскочил из-за стола и швырнул бутылку из-под пива в стену, а после быстрым шагом подскочил ко мне и резким движением руки поднял меня со стула как безвольную тряпичную куклу.

— А ты, моя птичка, поедешь с нами.

— Никуда я с тобой не поеду, отпусти! — крикнула я, но только позабавила его своими воплями.

— Ладно, погнали, — держал он меня крепко одной рукой, обращаясь ко второму, и продолжая затягиваться сигаретой, морщась при этом от дыма. — А ты заткнись! И веди себя тихо, — прорычал он мне в лицо своим перегаром.

— Отпусти… — продолжала я говорить бессмысленные слова, хватаясь глазами за взгляд своей мамы, как за последнюю надежду.

Но что она сделает? Она сама сейчас в беспомощном состоянии.

Андрей достал откуда-то пистолет и приставил мне к ребрам.

— Может хоть это тебя угомонит, — прорычал он мне в затылок и надежда на спасение тут же испарилась.

Сердце внутри билось в судорогах, активно при этом качая кровь в венах, пульсацию которой я ощущала всей своей кожей.

Откуда этот запах?

Вдруг в нос ударил запах горелого, пока меня бывший муж утаскивал из столовой.

Я резко обернулась, а комната, которую мы покидали втроем, была охвачена пламенем.

— Не-е-ет! — прокричала я, и стала вырываться, пинаясь ногами и извиваясь в крепких руках Вознесенского, но все было тщетно.

— Сука, угомонись ты уже! Блядь, как же ты меня заебала! — после этих слов я получила удар по голове и на мгновенье перестала понимать, что происходит из-за того, что все перед глазами вдруг поплыло. — Всю жизнь мне, сука, испортила! Думаешь, я теперь просто так оставлю тебя в покое, пока ты починаешь тут на лаврах, в тепленьком месте, — а он все говорил и говорил, пока мы шли по дому, судя по всему в сторону выхода.

В голове стоял гул. Когда мы оказались на свежем воздухе, я немного пришла в себя и снова попыталась вырваться, продолжая забавлять бывшего мужа своими нелепыми телодвижениями.

— Отпусти ее! — чей-то до боли родной голос прорвался сквозь эту суету.

Роберт. Милый Роберт…

— Это что за, блядь, три мушкетера? — засмеялся Андрей, продолжая удерживать меня в своих руках.

Он был не один.

В следующую минуту уже раздавались какие-то оглушительные хлопки и крики.

Я только и успела увидеть подельника, который корчась, упал на землю.

— Сук-ка-а! — прорычал он, запинаясь.

Будто я смотрела фильм. Если вначале все произошло так быстро, будто кто-то поставил кадр на перемотку, то дальше все было в какой-то замедленной съемке.

Мой мозг сильно лагал.

— В доме пожар, а там родители! — успела я крикнуть в сторону трех мушкетеров, как их назвал Андрей.

Двое тут же убежали, как мне показалось, получив одобрение Роберта.

— Отпусти ее, я сказал, если не хочешь, как и твой товарищ остаться без колена.

— А кто это у нас тут такой бесстрашный? — он демонстративно прижимал пистолет к моему виску. — Ну, давай же, смельчак! Сделай что-нибудь, — засмеялся смело Андрей, прижимая меня к себе еще ближе. — Ты даешь мне сейчас уйти, в противном случае я пристрелю вас обоих.

Кажется, он не шутил.

Роберт точно ничего не сможет сделать.

Голыми руками на вооруженного человека? Это как? И ребята еще не вернулись.

Надеюсь, они смогут вытащить из горящего дома моих родителей.

Пока эти двое вели переговоры, я была занята мыслями о папе и маме, взывая к Небесам о помощи.

Осталось только уповать на какое-нибудь вселенское чудо.

Вдруг те двое выбежали из дома, вынося на руках два бездыханных тела.

Это отвлекло Вознесенского от Роберта и дало второму фору.

Он, оказавшись рядом с нами, отбросил меня в сторону, а сам набросился на Андрея.

Они повалились на землю, и началась яростная борьба. Все бы ничего, но у одного их них в руках сверкал самый настоящий пистолет.

Ребята Роберта отгородили меня, уводя подальше от места потасовки.

— Ваша безопасность — наша прерогатива. У нас приказ, прошу, — все выталкивал меня один из них подальше, в то время как второй висел на телефоне, вызывая помощь, и при этом надевал наручники на напарника бывшего мужа, который продолжал лежать на земле в позе эмбриона и постанывать.

Потом они начали оказывать помощь моим родителям, которые были без сознания, но, слава богу, живые. Я в этом ничего не смыслила и могла только наблюдать за процессом, пребывая в состоянии растерянности.

Мне казалось, что все происходило как-то медленно.

Где помощь?

Пока парни возились возле моих родителей, снова раздались хлопки.

Я оглянулась. Роберт наносил удары Андрею, все сильнее и сильнее, пока тот совсем не вырубился.

В итоге поднявшись, он побрел, покачиваясь, в нашу сторону под звук приближающихся сирен.

Помощь была где-то рядом.

Наконец-то!

— О, господи, Роберт! — я заметила, как из его тела сочилась кровь, оставляя после себя алую дорожку на снегу.

Вдруг он резко сел коленями на землю и схватился за живот.

— Больно, черт, — улыбаясь и при этом корчась от боли, произнес он, глядя мне в глаза.

— Надо бы прикрыть ему рану, чтобы кровь остановить, — один из парней подбежал, и стал делать какие-то манипуляции. — Терпи, Роберт, неотложка уже едет.

— Потерпи, помощь уже в пути, — повторила зачем-то я, держа его за руку, которая была вся в ссадинах.

Меня всю трясло. И я никак не могла взять себя в руки.

— Прости меня, Дана, — лежа на спине, головой на моих коленях, произнес он, жалостным взглядом пронзая меня в самое сердце. — Кажется, на этом все…

Ему с трудом давались эти слова. Дышал он тяжело, сжимая веки.

— Роберт, помолчи, пожалуйста. Тебе же больно. Просто лежи спокойно.

— Знаешь, я же тебя с первого класса люблю, представляешь? — не унимался он, улыбаясь сквозь пронзающую его тело боль. — Никогда не забывал и никогда не переставал… — он запнулся, схватившись за живот.

— Роберт… — ахнула я.

Сердце рвалось от его признания, и от его состояния.

Да, пользы от меня сегодня, как от козы молока. Могу только ахать и падать в обморок.

Я все крепче держала его за руку, продолжая успокаивать то ли его, то ли себя.

Немного отдышавшись, он потянулся пальцами к моему лицу, все также сохраняя со мной зрительный контакт.