Уличная жизнь все глубже и крепче затягивала меня в свои сети, и лишь там я находил своего рода отдушину. Чем больше экстрима, драк и потасовок, синяков и шрамов на моем теле, тем меньше я ощущал душевный дискомфорт и меньше придавался другим горестным воспоминаниям, которые никак не хотели меня отпускать.

— Ты совсем о матери не думаешь! Если, не дай бог, что с ней случится…Ты совсем об этом не думаешь, да, Роберт…

— Папа, папа, — подбежал к нему маленький Артур, хватая его за ноги и прерывая наш очередной «задушевный» разговор.

«Папа» взял его на руки, так нежно и по-отцовски прижал к себе.

— Ты чего разорался, сопляк?! К твоему сведению, он тебе не отец, — тычу я своему младшему брату, предаваясь внутренней агонии. — Твой отец, как и мой, умер!

Меня злило, будто все забыли о НЕМ.

Артур посмотрел на меня с ужасом и непониманием, и разрыдался.

— Пошел вон! — Сжав челюсть, процедил Леха, пытаясь успокоить своего «сына».

Последняя капля для моих «сожителей» наступила тогда, когда они меня из отделения полиции забирали.

Мама беременная от своего нового мужа. В машине, пока мы ехали домой, у нее случилась нехилая такая истерика. Я чувствовал вину, хоть и считал ее предательницей, наверно, поэтому в какой-то степени и наказывал ее своими выходками.

Конечно, здравый голос периодически мне напоминал, что она не заслужила такого отношения к себе, что и ей пришлось пройти через потерю и боль. Что она как и я испытала самый настоящий ужас в тот день, когда нас вывезли в лес, в тот день, когда умер отец и тогда же случились преждевременные роды…

Ну и тварь же я.

Может уехать? Но куда?

Им без меня будет спокойнее, а значит лучше.

В этой идеальной семье я явно был тем самым уродом, о котором так любят говорить, когда вспоминают худших из худших в роду.

На помощь пришла тетя, та, что была родной сестренкой моего отца, Луизка, с которой мы с детства были не разлей вода в силу того, что разница в возрасте у нас была незначительная.

Она вышла замуж за немца, и последние годы проживала в Германии. Все это случилось как раз после того, как отца не стало.

Мне ее чертовски не хватало все эти года.

Так собственно с ее подачи случился мой переезд в другую страну.

Поездка, в которой сомневались практически все, в итоге стала в моей жизни решающей.

Оказавшись на чужих просторах, моя агрессия направилась в иную сторону.

Началось все с изучения незнакомого для меня языка, а после и культуры чужой страны. Таким образом я «отвлекся» на более

Наши дни

— Роб, — Лизка теребит мою макушку, — ты что спишь?

Кажется, я успел прикорнуть. Мои же мысли меня убаюкали и унесли куда-то из реальности.

Пока я приходил в сознание, сестренка продолжала верещать, стоя надо мной.

— Давай, просыпайся, соня. Стол уже накрыт. Мама просила тебя позвать. Уже и Арчи с Викой подъезжают. Давай-давай, — она сделала попытку поднять меня, дернув за руку. В этом вся Лиза. «Шило в попе».

Сестренка приехала погостить в отчий дом на зимние каникулы. Наша красавица, комсомолка, отличница… Или… как там говорят? Кажется, я все напутал.

К тому же очень энергичная и порой мне кажется, слишком непосредственной, чем меня только удивляет, учитывая, что она везде и во всем преуспевает. За что не возьмется, все у нее получается на все сто.

Сегодня у нас был а-ля предновогодний ужин.

— Наконец наша семья собралась в полном составе, — верещала мама от восторга, не пытаясь скрыть своих нахлынувших эмоций и, приставая к нам с крепкими нежными объятиями. (Как правило, то один отсутствует, то другой. Я так уж и подавно долгое время не участвовал в подобных семейных мероприятиях.)

Обычно мама бывает более сдержанной. Если быть точнее, как я заметил, то это она с годами стала такой отстраненной и холодной даже что ли, все время где-то в себе. Хотя вспоминая свое детство, мне она запомнилась как раз таки другой — очень эмоциональной, открытой, любвеобильной. Вот Лизка мне напоминает нашу маму в молодости.

Мы собрались в просторной гостиной дома наших родичей. Некогда нелепый и большой стол сегодня в кои-то веки оказался к месту, учитывая количество человек, который за ним восседал. Он приветствовал нас едой на любой вкус и цвет. Мама постаралась угодить каждому из нас, включив в меню любимые блюда всех своих детей.

Наблюдая за возней за столом, словил себя на мысли, что мы вполне себе смахиваем на нормальную семью. Хотя сейчас мы наверно таковой и являемся. Отчасти.

Мне хочется в это верить.

Внимательно смотрю на Артура и Лизку и пытаюсь найти хоть какие-то общие черты, чтобы убедить себя в том, что мы родные братья и сестры и, прости господи, вылезли из одной мамы.

Темный, светлый, рыженькая. Прям, идеальный состав какого-нибудь попсового бэнда.

— Как дела на предприятии? — Проявил неподдельный интерес Леха, мамин муж, обратившись будто ко всем одновременно.

— Отлично, па, даже лучше, чем мы ожидали. Скажи, Роб? — Тут же подключился еще один «идеальный» ребенок семьи Смирновых, Артур.

— Это хорошо. — Вполне искренне произнес Леха.

— Это все Роберт. Если бы не он, то не уверен, что мы за год вышли бы на такие показатели, к которым изначально планировали прийти только через пару лет, а то и пять, учитывая, насколько плохи были дела у завода в последние годы.

— Прекрати! — Вмешался я в хвалебную речь брата, теребя его за светлую макушку. — Мы все хорошо поработали…

Артур любил преувеличивать мои заслуги. Интересный факт, что мы всю жизнь с ним росли вдали друг от друга, лишь изредка встречались на каникулах и при этом стали самыми близкими. Может, это был зов генетики, ведь в отличии от Лизки, у нас был один кровный отец на двоих.

— Альфред бы вами гордился, — выпалил Леха на эмоциях и тут же замолчал, поймав на себе наши молчаливые и потерянные взгляды.

Эта тема до сих пор отзывалась болью у нас у всех. А я еще решил дровишек подкинуть в неугасающий костер скорби, возвращая папину компанию.

Кстати, эту идею, кроме Артура никто не поддержал. А брат всегда слепо и беспрекословно доверял всем моим решениям. Для него мое слово и мой авторитет были нерушимы. По итогу он не просто последовал за мной как слепой котенок, но и фанатично включился в рабочий процесс, говоря, что это просто работа мечты. И еще раз я вспомнил про генетику и ее возможное влияние на человека, иначе я не знал, как все это объяснить.

— Так…слово москвичам, — решил я сменить тему, — рассказывай, отличница, как там столица? Покорилась уже нашей рыжей бестии?

Это был хороший ход. Когда начинала говорить Лизка, все вокруг наполнялось особой атмосферой. Эта девчонка умела рассказывать истории, которых у нее вагон и маленькая тележка, таким образом, что никто не мог остаться равнодушным, эмоционально погружаясь и сопереживая каждому герою ее рассказов. Перед нами открывался целый театр одного актера, и таким образом мы могли отвлечься от собственных трагедий. И в этот раз эта тактика тоже сработала. Мы хором ахали, удивлялись, смеялись, а Лизка с каждым новым словом входила в раж.

— Мам, ты чего? — Артур обратил все наше внимание на маму, которая шмыгала носом.

— Это от счастья, сынок… Я так счастлива, — произнесла она, и улыбнулась, протирая салфеткой кончик носа.

Артур и Лизка подошли ней, чтобы утешить.

Вот такой я маму тоже давно не видел.

— Я так всех вас люблю…

Я лишь протянул свою руку через стол, чтобы сжать ее хрупкую ладонь в своей, пока ребята обнимали ее.

— Ну, ма-а-а-ам. Мы тоже тебя любим, — Шептала Лизка в мамину макушку, явно немного растерянная.

— Лидочка, ну ты чего? — Уже подключился Леха.

После такой трогательной паузы, мы перешли к десерту. Атмосфера за столом была правда такая светлая добрая семейная. Я и сам соскучился по чему-то подобному. Да и в последнее время что-то сильно хандрил. Сам не понимал, с чем это могло быть связано. Но ощущения какой-то незыблемой тоски не покидало меня. Я, конечно, всегда с ней жил. Но казалось, что на какое-то время это чувство меня все же оставляло и теперь снова… Что-то я упускал из виду…