К черту все это. Я с раздражением бросила телефон на стол и скрестила руки на груди. Учительница, которая в этот момент читала лекцию, прервалась на полуслове и с недовольством взглянула на меня.

— Мисс Брукс? Разве так ученики должны себя вести на уроке? — Спросила она с укором.

Я выпрямилась и прижала руку к груди, надев свою самую очаровательную улыбку отличника.

— Ни в коем случае, мисс Дэвис. Приношу свои глубочайшие извинения, — произнесла я с легкой насмешкой, едва не отвесив насмешливый поклон.

Она прищурилась, словно пытаясь понять, шучу ли я над ней.

— Тебе лучше больше так не делать, — сказала она, не скрывая своего неодобрения.

Я с серьезным видом кивнула.

— Да, конечно, — пробубнила я, чуть не добавив «мэм».

Она отвела от меня взгляд и вернулась к своей лекции. На моем экране появилось новое сообщение. Я подумала о том, чтобы удалить его, не читая, но мне было слишком любопытно, чтобы устоять. Я открыла его: Просто скажи мне одну вещь. Если бы я был другим, самым милым парнем, которого ты когда-либо встречала, ты бы дала мне шанс?

Я долго смотрела на сообщение, мое сердце бешено колотилось в груди. Я чувствовала, что он наблюдает за мной.

Я поджала губы и напечатала ответ: Какое это имеет значение, если все, чего ты хочешь, — это секс?

Он ответил всего через несколько секунд: Давай представим на мгновение, что я хочу чего-то большего, чем просто секс.

У меня защемило в груди. Я смотрела на сообщение, пока слова не расплылись, и я перестала отличать правильное от неправильного. Всё вокруг казалось серым.

Всё, что касалось Мейсена и моих чувств к нему, было вне логики. Как меня мог привлечь такой человек, как он? Меня, которая не хотела быть с парнями и даже не доверяла им. Я была готова провести всю свою жизнь в одиночестве, потому что мысль о том, чтобы быть с кем-то, вызывала у меня тошноту и панику. Свидания казались мне невообразимой концепцией, потому что парни всегда рано или поздно наносили удар в спину.

Мейсен был самым раздражающим и высокомерным человеком, которого я когда-либо встречала. Он был главной причиной моего постоянного беспокойства и высокого давления. Я была уверена, что из-за него умру молодой от стресса. Однако, несмотря на это, я также понимала, что Мейсен был человеком, готовым на все ради своей семьи. Он заботился об Эли так же, как я заботилась о Стивене. В день похорон Стивена он был рядом со мной, крепко обнял и позволил мне выплакаться, хотя мы были врагами. Он защитил меня от ветки, когда я пыталась забрать Пиги в безопасное место, а затем выиграл для меня ящерицу, с которой я, по какой-то причине, сплю. Он действительно меня поразил, когда всё вокруг казалось серым.

Именно в такие моменты, как этот, моя защита ослабевала. На мгновение я почувствовала, что, возможно, Мейсен не предаст меня. Возможно, он был самым настоящим из всего, с чем я сталкивалась в жизни. И вот я рассказала ему правду. Я позволила себе открыться.

Я: Я бы не стала давать тебе шанс, потому что мои шрамы слишком глубоки, и я слишком боюсь. Боюсь парней, боюсь их прикосновений, боюсь тебя. Я бы постоянно ожидала, что ты уничтожишь меня, как это сделал он.

Закрыв глаза, я написала этот текст, дыша неровно. Я рассказала ему о том, что произошло. Он уже догадался, что меня изнасиловали, и это признание было для меня самым унизительным.

Тем не менее, мое сердце бешено колотилось в ожидании его ответа. Краем глаза я заметила, что он уставился в свой телефон, держа большие пальцы на экране. Он не смеялся. На его лице не было ни следа веселья. Я рискнула бросить на него взгляд и, к своему большому удивлению, обнаружила на его лице смесь боли и гнева. А потом он начал печатать. Яростно…

МЕЙСЕН: Жаль, что я не могу убить его. Я не святой, но я бы никогда не стал принуждать девушку к чему-либо. Если я когда-нибудь пересплю с тобой, ты сама этого захочешь.

Как можно одновременно испытывать такое сильное желание и такую глубокую боль? Его слова словно разрывали моё сердце на части. Я грустно улыбнулась.

Я: Разве ты не понимаешь? Я не могу позволить себе переспать с тобой.

Он написал мне в ответ: Нет, если я сначала завоюю твоё доверие.

Но в этот момент мисс Дэвис обратила внимание на нас, и дальнейшие разговоры стали невозможны.

Нет, если сначала я завоюю твоё доверие.

Эти слова не выходили у меня из головы, и я не могла перестать их повторять. Я перечитывала этот текст множество раз, чтобы убедиться, что они не были плодом моего воображения.

Они могли означать что угодно. С вероятностью 99 % они были частью какого-то грандиозного плана, который должен был привести к моему краху и заключению в психиатрическую лечебницу. Также существовала вероятность 0,8 %, что он действительно хотел меня так сильно, что был готов на временные изменения в своем поведении, чтобы добиться моего расположения. И, наконец, оставалась вероятность 0,2 %, что он был искренен и не имел злых намерений.

Если бы он был искренним, мне бы не повезло, потому что ему пришлось бы пойти на жертвы: пожертвовать почку, отправиться помогать голодающим детям в Индии, организовать кампанию против глобального потепления и провести десять лет без секса, чтобы завоевать моё доверие. Ему потребовалось бы настоящее чудо, чтобы я ему поверила.

И вообще, что всё это значило — пытаться завоевать моё доверие, когда он так явно мне не доверял?

— Ты выглядишь так, словно готова сразиться с армией акул, — сказал Элай, отвлекая меня от моих мыслей.

Я моргнула, и экран с паузой на «Последнем из нас» на телевизоре Элая сфокусировался в моих глазах. Рассеянно постукивая по своему контроллеру, я спросила:

— Скажи, ты заметил, что твой брат в последнее время немного изменился?

Элай нахмурил лоб:

— Что ты имеешь в виду?

Уже несколько недель я не замечала его в компании других девушек и не слышала о его регулярных победах. Даже Хейден и Блейк обратили на это внимание. Также не было никаких известий о том, чтобы он заставлял бедных учеников слушаться или затевал драки. Он был похож на исправившегося гражданина. Ему просто не хватало зачесать волосы назад в стиле пятидесятых и надеть твидовый костюм с галстуком, чтобы завершить образ.

— Я имею в виду, что он ведёт себя не как обычно, как придурок, — сказала я.

Элай нахмурился.

— Что ты хочешь этим сказать?

Да, Элай действительно не знал, какую сторону себя Мейсен демонстрирует в школе.

— Не обращай внимания, это я, глупая. В любом случае, у него, должно быть, менопауза.

Элай усмехнулся.

— Он же не женщина, Мел.

— И всё же, в слове «менопауза» есть слово «мужчина». Да, оно происходит от греческого и означает «месяц», но всё равно это какая-то странная вещь. В любом случае, я чувствую, что в нём есть что-то необычное. Но я не могу понять, что именно.

Взгляд Элая стал каким-то странным и напряженным, настолько напоминая мне Мейсена, что я вздрогнула. Удивительно, насколько они похожи.

— Почему ты так на меня смотришь? — Спросил он. — Хочешь узнать секрет? — Добавил он.

— Если это касается какого-то странного фетиша Мейсена, например, того, что он нюхает вонючие носки, то я вся во внимании.

Он рассмеялся.

— Я думаю, Мейс сам в шоке.

Мое сердце сжалось.

— Что?

Элай с улыбкой кивнул.

— Да. Он всегда погружен в свои мысли и уделяет больше времени, чем обычно, подготовке к школе. Вчера я сказал ему, что, по-моему, он поправляет прическу, чтобы произвести впечатление на какую-то девушку, и он покраснел! — Усмехнулся он. — Мейс никогда не краснеет! Он пригрозил вылить мне на голову целый тюбик геля для укладки, если я не оставлю его в покое.

Я уставилась на Элая с открытым ртом. Не стоит и говорить, что все функции моего организма пришли в волнение.