— Так, так, так, — сказала я. — Нам не нужна стычка альф. Вокруг нас дети. — Я многозначительно посмотрела на упомянутых детей, а затем встретилась взглядом с Матео. — И хотя Мейсен далек от рыцаря на белом коне, каким-то чудесным образом поменяв вселенные, оказалось, что он не так уж плох. Так что придержите коней.

И Мейсен, и Матео уставились на меня, разинув рты. Однако, пока ледяной взгляд Мейсена сменился чем-то более теплым, взгляд Матео стал яростным.

— Он не так уж плох? Ты вообще слышишь себя? — Матео недоверчиво хмыкнул. — Что теперь? Тебе тоже промыли мозги? Ты тоже влюбишься в одного из них? Сначала Сара, потом твоя подруга Джесс, а теперь и ты. Я не думал, что ты относишься к такому типу девушек.

Я вздрогнула, потому что это было слишком близко к правде.

— Подожди секунду…

— Продолжай говорить гадости о ней или моих друзьях, и ты останешься без зубов, — сказал Мейсен, делая угрожающий шаг к нему.

Я прижала руку к его груди, чтобы остановить его, ошеломленная тем, как он защищал меня. Моя грудь наполнилась теплом.

— Подожди, — сказала я.

Матео громко рассмеялся.

— Я не боюсь тебя, красавчик.

Ноздри Мейсена раздулись. Он оттолкнул мою руку, не сводя взгляда с Матео.

— Как ты меня только что назвал?

— Ты слышал меня. Ты…

— Ладно, хватит! — Я оттолкнула их обоих, крепко сжимая ящерицу, чтобы не уронить её. — Я понимаю, что ты злишься, но ты сам напрашиваешься на неприятности, — сказала я Матео. — Оставь его в покое, ладно?

Матео покачал головой.

— Я не могу в это поверить, Мел. Раньше ты говорила о нём самые ужасные вещи. Теперь ты общаешься с ним и защищаешь его? Что с тобой случилось?

Я стиснула зубы. Мне не нужно было ещё одно напоминание о том, как глупо было сближаться с Мейсеном. Матео был прав: у меня не было никакого права находиться рядом с ним, даже если у меня возникли эти новые, глупые чувства. Ничего не изменилось. Этот поцелуй стал причиной всех моих ошибок, и он был здесь — четкая красная черта, напоминающая мне, что я никогда больше не должна её пересекать.

Мне нужно было держаться подальше от Мейсена, потому что всякий раз, когда я оказывалась рядом с ним, мой здравый смысл, казалось, исчезал.

Я посмотрела на Элая. Всё это время он молчал, настороженно наблюдая за нами, и мне стало жаль, что он был свидетелем этой сцены.

— Матео, идем. Шрейя ждёт тебя, — произнесла я голосом, не терпящим возражений, и улыбнулся Эли.

— К сожалению, я должна уйти, но увидимся в воскресенье. Хорошо?

В присутствии Матео его застенчивость стала особенно заметной, и он лишь кивнул. Я даже не взглянула на Мейсена, уже собираясь уходить, но тут он окликнул меня.

— Мелисса!

Я остановилась. От этого чувственного звучания моего имени, слетевшего с его губ, у меня в животе словно разгорелся огонь. Это был первый раз, когда он назвал меня по имени, и мне это понравилось даже больше, чем я ожидала. Я медленно повернулась, стараясь не выдать своего волнения.

— Что?

Игривая ухмылка тронула его губы, а в глазах читалось молчаливое обещание.

— Увидимся в воскресенье, — произнес он.

При этих словах хмурый взгляд Матео пронзил меня насквозь, но я даже не дрогнула, когда ответила:

— К сожалению, — и ушла.

После этого Матео почти не разговаривал. Мы быстро попрощались, и я села в свою машину, раздражённая его поведением. Мне хотелось крикнуть ему, чтобы он не делал поспешных выводов, но потом я вспомнила, что сама поступала так же с Сарой и Джесс. Он защищал своего друга, как и я защищала своих подруг, поэтому было бы лицемерием жаловаться на это.

Интересно, чувствовали ли Джесс и Сара то же самое, когда я жаловалась? Чувствовали ли они себя виноватыми, но в то же время понимали, что им нужно защитить свои чувства?

В этом и была проблема — я чувствовала необходимость защищать свои чувства, в то время как должна была работать над их искоренением.

Я заехала на подъездную дорожку к своему дому и заглушила двигатель. Я была в смятении. Ощущение губ Мейсена на моих губах всё ещё было на моей коже, и тепло, которое я почувствовала, когда его губы встретились с моими, разлилось по моей груди.

— Прекрати, Мелисса Брукс. Да, этот поцелуй был лучшим в твоей жизни, но ты забудешь о нём. — Мой взгляд упал на ящерицу, сидевшую на пассажирском сиденье. — И что мне с тобой делать? — Как я могла забыть о Мейсене, когда один только вид этой ящерицы напоминал мне о нём?

Вздохнув, я засунула ящерицу в рюкзак и вышла из машины, готовясь к гнетущей тишине, которую, как я знала, найду в доме. Мама, скорее всего, гуляла с кем-то из своих лучших подруг, стараясь убежать от боли, которая, я была уверена, пряталась глубоко внутри неё.

Я направилась прямиком в свою комнату, предвкушая долгий горячий душ, который смоет все мои тревоги. Однако рыдания, доносившиеся из комнаты Стивена, остановили меня на полпути. Я осторожно шагнула вперёд, затаив дыхание.

Дверь была приоткрыта, и я заглянула внутрь. Мама лежала, свернувшись калачиком на кровати, и плакала. Рана в моей груди открылась слишком легко.

— Мама, — воскликнула я, бросившись внутрь и сев рядом с ней, взяв ее за руку. Она плакала, прижимая к лицу салфетку, ее глаза опухли от слез.

— Я скучаю по нему, Мели. Я так сильно по нему скучаю, — произнесла она, и в ее голосе звучала боль.

Моя грудь наполнилась ноющей болью, которая, казалось, никогда не утихнет. Я крепко сжала ее руку, рассматривая плакаты Стивена с видеоиграми, развешанные на стенах. Его комната казалась такой пустой без него.

— Я знаю, мам. Я тоже по нему скучаю. Я скучаю по нему каждую секунду, — ответила я, не в силах сдержать слезы.

— Это все моя вина. Это я виновата в том, что не смогла ему помочь. Я была так слепа, — сказала она с болью в голосе.

Я прикусила губу, чувствуя, как в голове нарастает давление.

— Это не только твоя вина, — прошептала я, пытаясь найти правильные слова. — Мы все виноваты в случившемся.

Она села и вытерла слезы:

— Я продолжаю думать об этом, но я не понимаю, что пошло не так. Я не знаю, как это могло произойти…

Я вздохнула, и тяжесть в моей груди стала еще сильнее.

— Я думаю, что это произошло из-за сочетания множества факторов. Тебя, отца, ваших ссор, развода… наркотиков. Меня. Его. Мы пытались помочь ему, но этого оказалось недостаточно. Мы сделали недостаточно, — добавила я, пытаясь найти выход из этой ситуации.

Она сжала салфетку в дрожащей руке.

— Что, если мы и не смогли бы сделать достаточно? Как можно бороться с чьей-то зависимостью, если они сами не хотят этого? Он не желал останавливаться. Его состояние только ухудшалось. Как долго мы могли бы находиться в этом замкнутом круге?

Я глубоко вздохнула, глядя вдаль. Я задавалась тем же вопросом. Если бы мы прилагали больше усилий, если бы мы сделали всё возможное, изменилось бы что-нибудь?

— Я не знаю, мам. Я действительно не знаю.

Я осознавала, что, как бы я ни старалась распланировать чью-то жизнь, полагая, что знаю всё лучше, я не обладала абсолютной истиной, и это было не в моей власти. Я не могла пытаться сделать других счастливыми за счёт их собственного счастья.

Я встретилась с ней взглядом.

— Ты скучаешь по папе? Я просто не понимаю, как вы можете перестать любить друг друга после всего, что произошло. Вы поклялись в вечной любви и завели детей! Зачем вы родили нас, если не были готовы к вечной любви?

Она сжала дрожащие губы, и по ее щеке скатилась новая слезинка.

— Конечно, мы думали, что останемся вместе навсегда. Конечно, мы серьезно относились к рождению детей. Но мы не можем предсказать будущее, дорогая. Мы не можем предвидеть все перемены или новые обстоятельства в жизни.

Папа говорил мне нечто подобное, но я все еще с трудом могла в это поверить.

— Все, что мы можем сделать, — это справиться с этим наилучшим образом, и в нашем случае это был развод. Мы ссорились каждый день, чему были свидетелями ты со Стивеном, и нам было невозможно ладить. Так что это было самое разумное решение для всех нас. — Она сжала мою руку. — Ты просто должна это принять.