— Как и ты, я выбрал свой путь саморазрушения, — произнес Стивен, и поражение в его глазах отражало то, что было в моём сердце.

Да, я находилась во власти этого. Я была охвачена ненавистью и горечью, и, что самое ужасное, я полностью приняла это состояние. Я осознавала, насколько оно разрушительно, но всё же позволила ему захватить контроль над моей жизнью.

С той ночи, которая изменила мою судьбу, я оказалась в порочном круге ненависти и агрессии, которые помогали мне держаться на плаву. Это был либо такой путь, либо полное отчаяние, и я не собиралась позволять этому чудовищу взять верх надо мной. Я не желала становиться его или чьей-либо ещё жертвой. Поэтому я заплатила свою цену и стала жестче, отказываясь быть слабой еще хоть на один день.

И что с того, что все считали меня сумасшедшей и озлобленной? Что с того, что у меня не было друзей, потому что я была остра на язык и всегда высказывала то, что думала? Что с того, что мне приходилось наказывать некоторых, если я не могла их переубедить? Всё это было лучше, чем быть маленькой жизнерадостной девочкой, которая слишком легко доверилась тому, кто предал её самым жестоким образом.

Но теперь это касалось не только меня. Из-за этого я потеряла брата. И что теперь? Теперь я не знала, что, черт возьми, мне делать.

Я была так погружена в свои мысли, что не заметила, как Мейсен незаметно наблюдал за мной. Я вздрогнула, встретившись с ним взглядом, в ужасе от того, что он мог увидеть на моем лице. Я немедленно надела маску, но было уже слишком поздно, потому что я увидела это в его глазах. Он и так уже видел слишком много.

— Прости, — сказал он, и мои глаза расширились. Я определенно попала в новую реальность, потому что он никогда раньше не извинялся, и у меня почти возникло искушение заставить его повторить свои слова, просто чтобы убедиться, что я правильно расслышала. — Как я уже сказал, я не хочу с тобой ссориться. Ты сейчас через многое проходишь, так что давай просто… расслабимся. Хорошо?

Я была в замешательстве и молчала. Увидев, что я не собираюсь отвечать, он отвернулся. В этот момент в класс вошла учительница, и все разговоры прекратились. Однако я почти не обращала на неё внимания, глядя на затылок Мейсена и пытаясь понять, какую хитрую схему он придумал на этот раз.

Всё утро Матео присылал мне забавные картинки с животными, и я была ему очень признательна. В то время как все остальные относились ко мне так, будто я могла в любой момент расклеиться, меня это раздражало. Мне не нужно было, чтобы мои друзья вели себя иначе, но, похоже, они все пришли к соглашению делать так. Сколько бы раз я ни просила их перестать баловать меня, они не желали этого. Даже миссис Агуда спросила, не хочу ли я сделать перерыв в работе над учебным кодексом, как будто я была не в состоянии справиться со своими заданиями сейчас, когда у меня было горе.

На самом деле, мне нужно было сделать всё возможное, чтобы отвлечься от мыслей о Стивене. Поэтому, когда Матео написал мне, что у него есть кое-что для меня и он ждёт меня перед школой, я обрадовалась, как маленький ребёнок. Он стоял, прислонившись к своей машине, и мягко улыбался, когда я подошла к нему.

— Я и не подозревала, как сильно ты по мне скучал, — подмигнула я ему. — Тебе следовало раньше сказать мне, что ты умираешь от вечной любви ко мне. О, твое бедное, бедное сердце.

Он улыбнулся, но в его улыбке читалась грусть.

— Возможно, сейчас не самое подходящее время для подарка, но вот он. — Он полез в машину и достал оттуда пакет, обернутый в золотую декоративную бумагу. — Запоздалое поздравление с днем рождения.

Я посмотрела на подарок, который он вручил мне, и почувствовала, как у меня защипало в горле. Я не привыкла получать подарки, особенно в такой момент, как этот. Медленно развернув бумагу, я обнаружила "Хоббита" Дж. Р.Р. Толкина. Я уставилась на книгу, потеряв дар речи. Я прочла все три тома "Властелина колец", но "Хоббита" так и не прочитала.

Должно быть, на моём лице отразились мои чувства, потому что он поспешил сказать:

— Послушай, это всего лишь небольшой подарок, ничего особенного. Ты часто говорила, что хотела бы его получить, и я решил сделать это для тебя. — Он пожал плечами.

Я глубоко вдохнула через нос, встретившись с ним взглядом, и на моём лице появилась улыбка.

— О, так ты действительно любишь меня глубоко и навечно, — произнесла я, хлопнув его книгой по плечу и подмигнув. — Я обещаю, что никому ни слова об этом не скажу.

Он не настаивал, уже понимая мои границы, но я знала, что он осознает, как много значит для меня его жест.

Поскольку мне нужно было попасть к Эли домой, я не могла дольше оставаться с Матео, но я поблагодарила его и пообещала как-нибудь сходить с ним куда-нибудь в ближайшее время. Мне нужно было как можно больше отвлечься. Предполагалось, что визит к Элаю даст мне несколько часов долгожданного отдыха. Однако, когда я стояла в дверях его комнаты с улыбкой на лице, мысли о Стивене вернулись с новой силой.

Элай, словно почувствовав моё состояние и тихо сказал:

— Я сожалею о твоём брате. — Я с трудом сглотнула. Мне хотелось успокоить его, но слова не шли с языка. Мой взгляд упал на фотографии, которые Элай бережно хранил на полке, особенно на те, где он был запечатлён вместе с Мейсеном.

У меня перехватило дыхание, и я не могла вдохнуть воздух, в котором так нуждалась. Ноги сами понесли меня к этим фотографиям, прежде чем я осознала, что делаю. У меня защемило в груди от улыбок и выражения взаимной любви на их лицах.

Я представила себя и Стивена на этих фотографиях, когда мы были неразлучны, и моё сердце сжалось от тоски. На одной из фотографий Мейсен с улыбкой раскачивал Элая на качелях, но я не могла сосредоточиться на этом изображении. Вместо этого я видела, как Стивен отступает от качелей каждый раз, когда должен был толкнуть меня, и смеется надо мной, когда я начинаю обзывать его за то, что он портит мне веселье.

Я закрыла глаза, чтобы остановить поток воспоминаний, но они были непреклонны, накатываясь бесконечной волной за закрытыми веками. Это были счастливые воспоминания, но теперь осколки горя разрезают каждое из них на ленточки, оставляя после себя только сожаление. Так много сожалений.

— Мел, ты в порядке? — Вопрос Элая прозвучал у меня за спиной, как удар хлыста. Я с трудом дышала, дрожа. Мои губы дрогнули в вымученной улыбке, когда я обернулась.

— Да. Я просто очень хочу пить. Как кактус, который целый год не пил воду! — Я усмехнулась, но, черт возьми, это прозвучало так фальшиво. — Я только схожу за водой…

Я не стала ждать его ответа. Бросив рюкзак на стул, я поспешила на кухню, но не остановилась там, а устремилась к задней двери. Я выскочила на заднее крыльцо, жадно вдыхая свежий воздух.

Я теряла самообладание. Я действительно теряла контроль над собой.

Сбежав с крыльца, я оказалась на заднем дворе. Зажав рот рукой, чтобы заглушить крик, я согнулась и закричала, сильно прикусив кулак. Слеза скатилась по моим щекам, и я вздрогнула, тут же смахнув её.

Сжав кулаки, я направилась к крыльцу. «А ты не способен быть никем, кроме как мудаком», — произнесла я, подойдя ближе.

Я открыла рот, чтобы извиниться, но слова Стивена вновь зазвучали в моей голове. «Ух ты, сестренка, я преклоняюсь перед тобой. Ты королева дедукции», — произнес он.

Новая боль пронзила моё сердце.

«Ты злобная, склонная осуждать, агрессивная сука, которая продолжает лаять и никогда не перестает думать о том, как сильно может навредить кому-то. Всегда такая взрывная», — продолжал он.

Я успокоилась и поспешила домой, переполненная множеством смешанных чувств и мыслей.

Мейсен был плохим человеком, в этом не было сомнений. Возможно, у него и были способности заботиться о своей семье, и он делал всё возможное, чтобы обеспечить их, но это не меняло того факта, что у него был ужасный характер. Он был распутным и неуправляемым. Его высокомерие и самонадеянность были невыносимы, и я не могла вынести его присутствия. Даже если у него и были какие-то положительные качества, они не могли перевесить того факта, что обществу было бы лучше без него.