— Почему? — Спрашивала я, нанося удары сильнее, оставляя на стене все больше крови. — Почему? — Снова крикнула я, ударяя с еще большей силой. — ПОЧЕМУ?!

Я била по стене снова и снова, не в силах сдержать свои чувства. Слезы и ярость застилали мне глаза, и я кричала, не в силах контролировать свои эмоции. Мне казалось, что ничто уже не будет прежним, и я никогда больше его не увижу.

— Вернись, ты, глупый идиот! — Кричала я, продолжая наносить удары, погружаясь в пучину боли. Я не замечала ничего вокруг, пока кто-то не схватил меня за руки и не заключил в крепкие объятия.

— Хватит, — прошептал нежный голос мне на ухо. Я попыталась пошевелиться, чтобы снова избавиться от этой тошнотворной боли, но он не позволил мне. Я закрыла глаза и зарыдала от беспомощности.

— Стивен, Стивен, Стивен… — Я вцепилась в его рубашку, притягивая его к себе так близко, как только могла. — Почему ты бросил меня? — Я потянула его за рубашку. — Почему ты был таким идиотом? Ты обещал мне, что мы будем вместе подшучивать над нашими внуками. Ты обещал мне, что мы всегда будем рядом друг с другом… Ты лжец! — Я закричала и ударила его в грудь, и его руки еще крепче обхватили меня. — Ты просто лжец! Я ненавижу тебя! Я так сильно тебя ненавижу!

Я снова закричала, захлебываясь от боли, пока не лишилась всего. Пока не почувствовала, что не могу найти конец своей боли. Пока мне не захотелось просто лечь где-нибудь и ничего не делать до конца своей жизни. Я прислонилась к нему, чувствуя усталость. Я была такой, такой уставшей…

— Все хорошо, выпусти это, — сказал голос.

Я вцепилась в его рубашку, всхлипывая, но внезапно почувствовала его запах, который вернул меня в реальность. Это был не запах Стивена, а что-то более мужественное, более чувственное. Это был совсем не братский аромат. Я замерла и резко открыла глаза, охваченная паникой от осознания того, что меня держит какой-то парень.

А потом я увидела его…

Нет, это был не просто какой-то парень. Это был Мейсен. Он был здесь, обнимал меня.

Издав сдавленный звук, я оттолкнула его и отступила на десяток шагов. Он молча ответил на мой взгляд, на его лице не было и следа обычной дерзости или насмешки.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — Я сердито вытерла слезы, охваченная стыдом. Он только что стал свидетелем моего самого слабого момента. Как будто мало того, что мой брат умер, я еще должна была выставить себя дурой перед Мейсеном гребаным Брауном.

— Я слышал, как твоя мама говорила твоему отцу, что ты, вероятно, здесь, но они не могли отправиться на твои поиски, потому что начинались похороны.

Я усмехнулась ему.

— Значит, из всех людей именно ты решил сыграть роль поисковой группы?

Он пожал плечами, его лицо оставалось бесстрастным.

— Я просто хотел это сделать.

Я скривила губы.

— Это определенно доказывает, что у тебя совсем нет мозгов. Нет другого объяснения, почему ты пришел сюда.

Он стиснул зубы.

— Я пришел сюда, потому что мне жаль, ясно?

Я недоверчиво уставилась на него, моя ненависть к нему росла. Как раз в тот момент, когда я подумала, что не смогу ненавидеть его сильнее, он сделал нечто, что доказало, что я ошибалась.

— Вау. Значит, тебе нужна смерть, чтобы изменить свое мнение?

Едва заметная усмешка исказила его лицо.

— Не сомневайся, ты мне все еще не нравишься, но Стивен был моим другом, и я не хочу продолжать ссориться с тобой после этого.

Я крепко сжала кулаки, несмотря на боль в костяшках пальцев. Какой же эгоцентричный и раздражающий человек. Казалось, что все вращается вокруг него. Я не могла терпеть его присутствия здесь, в этом месте. Он все портил. Мне нужно было, чтобы он ушел. Мне нужно было, чтобы он исчез из этой комнаты и из моей жизни.

— Убирайся, — прошипела я.

— Нет, пока ты не пойдешь со мной.

— Я никуда с тобой не пойду! — Меня трясло от ярости. — Я не хочу идти на его похороны! Мне нужно объяснить это по буквам, чтобы ты понял? Убирайся!

— Подожди…

— ВОН! — Я схватила старую книгу из стопки на полу и бросила в него. Он увернулся и попятился. Я направилась к нему.

— Не могла бы ты просто…

— Вон отсюда! Убирайся к черту!

Я потянулась к лампе, но он отступил назад с чердака, прежде чем я успела бросить её в него. Я уронила лампу и захлопнула дверь перед его носом, закрывшись на замок. Обхватив колени руками, я сползла по двери и залилась слезами.

Всё, чего я хотела, — это остаться одна. Утонуть в своей боли. Забыть о том, что жизнь была жестокой и забрала у меня моего брата. Забыть о том, что, как бы я ни старалась контролировать всё, что происходит, что-то может ускользнуть из моих рук и разбиться, и больше никогда не восстановиться.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда я остановилась у могилы Стивена. Небо было окрашено в оранжевые и розовые тона, которые резко контрастировали с темнотой, царившей внутри меня. Вдалеке тихо гудел ветер, гипнотически раскачивая ветви деревьев, но на меня это не производило успокаивающего эффекта.

Надгробие было окружено цветочными композициями. Мое сердце сжалось при виде того, что я надеялась никогда больше не увидеть. Это казалось нереальным. Кто-то, должно быть, сыграл со мной злую шутку. Стивен не мог быть здесь, навечно погребенный под землей. Он просто не мог.

Я даже не успела сказать ему, что люблю его.

Закрыв глаза, я заставила себя глубоко дышать. Мне нужно было продолжать идти, оставаться сильной, хотя больше всего на свете мне хотелось свернуться калачиком и заплакать.

Прижав к себе раненую руку, я открыла глаза. Мои губы дрожали, когда я попыталась изобразить улыбку.

— К сожалению, я опоздала, но теперь я здесь. — Я прочистила горло и попыталась говорить бодрым голосом. — Тебе повезло, правда. Я могла бы отправиться в путешествие на Багамы или, не знаю, в Малайзию, но я решила почтить тебя своим великолепным присутствием. Для тебя должно быть честью, что такая важная персона, как я, потратила своё время на то, чтобы приехать сюда и навестить тебя, вместо того чтобы загорать и есть мороженое на каком-нибудь далёком пляже.

Моё сердце болезненно сжалось в груди, а улыбка исчезла. Я почти видела, как он закатывает глаза и говорит, что я слишком много болтаю. Я почти слышала, как он говорит, что я не в своём уме и мне следует проверить, не уронили ли меня при рождении.

— Может быть, они действительно уронили меня при рождении. Это объяснило бы, как я могла мириться со всеми твоими выходками. — Мне было больно улыбаться. Больно говорить. Больно вспоминать. Я не хотела этого.

Но воспоминания всё равно нахлынули на меня.

— Помнишь, когда мне было пять лет и я простудилась, ты накормил меня черникой, потому что думал, что она поможет? Ты сказал, что видел это в каком-то мультфильме, и, конечно, тебе хотелось попробовать. Но потом у меня началась крапивница, и мама с папой отвезли меня в больницу. Так мы узнали, что у меня аллергия на чернику. Ты плакал несколько дней, потому что думал, что я могла умереть, и мне пришлось быть старшей сестрой и утешать тебя. Ты был таким плаксой. А потом, когда мне было семь, ты уговорил меня залезть с тобой на высокое дерево. Мама была очень расстроена, когда поймала нас, а папа чуть не сломал руку, помогая нам спуститься. Мы с тобой заключили тайный договор: в следующий раз забраться на дерево так, чтобы мама с папой не заметили. Больше они нас так и не поймали.

Я рассмеялась, и боль пронзила мою грудь.

— А когда тебе было одиннадцать и ты получил свой первый поцелуй, я пошла к твоей пассии и сказала ей, что у тебя вши. Ты не хотел разговаривать со мной до конца той недели.

Из меня вырвалось еще больше смешков, каждый из которых причинял больше боли, чем предыдущий. Я должна была остановиться. Воспоминания убивали меня. У меня больше не будет новых воспоминаний о нём. Мы больше никогда ничего не будем делать вместе.