— Отлично, — процедил он сквозь зубы.

Я приподняла брови, едва сдерживаясь, чтобы не вскинуть кулак в знак триумфа.

— Отлично? — Спросила я, просто провоцируя его.

Его взгляд пронзил меня.

— Ты и в первый раз меня услышала, сучка. Ты можешь остаться, но если ты что-нибудь сделаешь с моим братом, я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родилась.

Боль пронзила мой живот, как напоминание о том времени, когда я действительно жалела, что родилась на свет. В то время я чувствовала себя словно разбитая на тысячи осколков, которые уже никогда не смогут собраться воедино. Барби никогда бы не узнал, что ничто, что он может со мной сделать, не сравнится с тем, через что я уже прошла. Нельзя сломать то, что уже сломано. Я сжала кулаки.

— Попробуй, Барби. Но если ты сделаешь мне больно, я отвечу тебе тем же. Со мной никто не шутит. Никто.

Он открыл рот, чтобы возразить, но затем посмотрел на Эли и тихо выругался. Не говоря ни слова, он развернулся на каблуках и выбежал из комнаты.

— Все хорошо, — пробормотала я, массируя шею, чтобы хоть немного избавиться от напряжения. — Извини за это шоу уродов, генерал Сказочный. Наверное, мне следовало сказать тебе, что мы с твоим братом совсем не ладим.

— Но почему нет?

Я пожала плечами.

— Думаю, это просто одна из загадок Вселенной. Мы не нравимся друг другу, вот и всё. Спасибо, что заступился за меня. Я у тебя в долгу.

Его губы на мгновение изогнулись в улыбке.

— Не беспокойся об этом. — Он опустил взгляд. — Думаю, мне тоже следует извиниться. Мейс… Обычно он не такой. Я не знаю, что с ним происходит, но я обещаю, что он неплохой.

У меня не хватило духу не согласиться с ним. Я просто кивнула и сказала:

— Уже забыто.

Барби ошибался. Я пришла сюда не для того, чтобы причинить ему боль, используя его брата. Я бы никогда не использовала Элая для этого. Но если наша ссора и открыла мне глаза на что-то, так это на то, что у меня была прекрасная возможность отомстить ему за то, что он солгал директору. Он очень разозлился увидев меня здесь, и как бы мне ни было неприятно его присутствие, я в любом случае продолжала бы приходить, стараясь испортить ему каждый день, каждую минуту, пока он был один.

Кто-то должен показать ему его место, и я рада оказать ему эту честь.

После того как я покинула дом Элая, я отправилась в Сомерс, чтобы увидеться с отцом. Мы не общались уже довольно долго, и мне хотелось поговорить с ним. Он всегда был очень занят своей юридической фирмой, и чаще всего я могла общаться только с его ассистентом. Однажды он даже забыл о нашей договоренности встретиться за ужином, и мне пришлось ждать его в ресторане, как будто я какая-то глупая девчонка. Вот и всё, что я могла сказать о том, что была его любимым ребёнком.

Одна часть меня скучала по нему, а другая, та, что винила его во всех проблемах нашей семьи, хотела накричать на него и сказать, что он был самым плохим родителем на свете. Стивен пропал, и если бы он больше заботился о своём сыне и сделал хоть что-то, чтобы показать ему свою любовь и заботу, тогда, возможно…

Возможно, возможно, возможно… И ничего больше.

Я подъехала к нашему дому или, точнее, к папиному дому, и выскочила из машины. Воспоминания и эмоции нахлынули на меня с ностальгией, напомнив, что перемены — это могучий враг, способный лишить тебя всякого контроля и чувства направления. Я прожила здесь всю свою жизнь, пока мои родители не подали на развод, и не началась борьба за то, кто что получит. В конце концов, они смогли прийти к соглашению, и мы с мамой и Стивеном переехали жить к моим бабушке и дедушке. В их доме было уютно, а бабушка и дедушка поддерживали меня и были милы, но я не чувствовала себя здесь как дома. Это напоминало мне о том, что было потеряно, и предвещало грядущие разочарования. Затем мы переехали в наш новый дом, но разочарования не прекращались, и именно тогда все это «дерьмо» по-настоящему обрушилось на нас в виде зависимости Стивена.

Я скучала по своему дому.

Я использовала свой ключ, чтобы открыть дверь дома, и меня окутал знакомый аромат. Это был запах кедра, тёплых одеял и папиного одеколона, и я закрыла глаза, глубоко вдыхая. Это было удивительно успокаивающее чувство, заставившее меня на мгновение поверить, что всё будет хорошо.

Я сразу же направилась в комнату Стивена, надеясь, что он всё ещё там, хотя эта надежда и казалась мне невероятной. Мои быстрые шаги эхом отдавались в пустом доме, и они совпадали с биением моего сердца, которое учащалось по мере приближения к его комнате.

Я распахнула дверь и вошла в комнату Стивена. Она была пуста, как только возможно. Его старая мебель явно не использовалась с тех пор, как мы покинули этот дом. На всякий случай я проверила другие комнаты, включая свою, но все они были пусты. Я недолго задержалась в своей комнате, зная, что это вызовет у меня горько-сладкие воспоминания, к которым я не была готова в этот момент.

Следующей моей остановкой была комната развлечений Стивена внизу, но результат был тот же, и моя надежда обратилась в ничто. Я почти физически ощущала его присутствие, и это лишь усиливало мою боль. Я подошла к бильярдному столу и схватила шар-восьмерку, охваченная внезапным желанием запустить им во что-нибудь бьющееся, предпочтительно в бутылки с алкоголем Стивена, которые стояли нетронутыми на полках с напитками. Я крепко сжала шар в пальцах, мое дыхание участилось. Стивена нигде не было, и при таких темпах он мог исчезнуть навсегда.

Блядь.

Я бросилась на красный кожаный диван и подбросила мяч в воздух, стараясь дышать ровно. Напряжение нарастало, и я ударила кулаком по дивану, желая, чтобы он был не таким мягким, а гораздо более твёрдым, чтобы я почувствовала боль.

— Я серьёзно убью тебя, когда увижу, идиот, — сказала я хриплым голосом.

В моём сознании сформировался чёткий образ: Стивен был где-то на пути к новой дозе или в опасности, со сломанным носом и потерявший контроль над собой. Это рисовало только более ужасные сценарии, разрушая то немногое, что я могла контролировать.

Кто-то мог убить его. Полиция могла арестовать его. Его могли избить. Он мог лежать в луже собственной блевотины или крови. У него могла быть передозировка. Возможно, он уже был мёртв.

Мне нужно было двигаться.

Швырнув мяч в стену я выбежала из комнаты, чувствуя, как у меня перехватывает горло. Я прошла на кухню и достала из холодильника большую бутылку воды. Не утруждая себя поиском стакана, я просто откупорила бутылку и сделала глоток прямо из неё. Прохладный напиток обжёг моё горло, принеся небольшое облегчение. Как только я поставила бутылку на стол, входная дверь открылась, возвещая о возвращении моего отца. Через пару секунд он вошёл в кухню и, увидев меня, остановился, его глаза расширились от удивления.

— Мели? Что ты здесь делаешь? — Спросил он.

Я внимательно изучала его лицо, которое казалось свежим, как утренняя роса. С горечью я отметила, что развод не отразился на нём так сильно, как на маме. У него не было новых морщин и постоянных мешков под глазами. Нет, он был свободен делать всё, что пожелает, оставив всю ответственность на неё.

Я криво улыбнулась ему.

— Никаких «привет»? Никаких «как дела, я скучал по тебе»? Если я правильно помню, это всё ещё и мой дом тоже.

Он подошел ко мне и нежно поцеловал в лоб.

— Конечно. Привет, как дела? Я так рад видеть тебя, ведь ты нечасто здесь бываешь.

— И как тебе это известно? Ты, кажется, проводишь большую часть времени в своей фирме.

Он со вздохом достал из холодильника бутылку пива.

— Ты права. В последнее время я был очень занят. Как поживает твоя мама? — Она живет как королева в нашем новом особняке, который стоит несколько миллионов долларов. Я закатила глаза и поставила бутылку с водой обратно в холодильник.

— Как ты думаешь, пап, как она? Она делает все возможное для своей работы и детей сама по себе.