О чем думала миссис Агуда? Скорее всего, проще мне сесть в инвалидное кресло и кататься, притворяясь, что играю в Mario Kart, чем действительно быть полезной. Следующие несколько недель, возможно, станут самыми долгими в моей жизни.

Я вышла из машины и с наслаждением потянулась, с тоской оглядывая этот район с низкими доходами. Все дома вокруг нуждались в срочной покраске или ремонте, как будто они никогда не видели такого за всю свою долгую жизнь. Как же я ненавижу это финансовое неравенство в мире!

Из быстрого поиска в Google я узнала, что парализованным людям требуется много денег на лечение. Я была очень обеспокоена встречей с этим ребёнком, ведь его семья, вероятно, испытывала трудности и не могла обеспечить ему всё необходимое. Я знала, что буду чувствовать себя неловко, ведь моя семья всегда была богата.

Подойдя к входной двери, я заметила, что она находится на уровне первого этажа. Я позвонила и глубоко вздохнула, удивляясь, насколько сильно нервничаю. Взглянув на свои едва заметные ногти, я решила не грызть их. Если бы я сделала это ещё раз, то, вероятно, началось бы кровотечение.

Дверь открылась, и мне улыбнулась невысокая девушка лет двадцати, родом из Восточной Азии.

— Привет! Вы, должно быть, Мелисса Брукс. Из программы" Студенческий кодекс"?

Я улыбнулась ей в ответ.

— Да. Это я, и я пришла с миром. — Я подняла руку в знак мира. — Я вижу, вас предупредили обо мне. Не волнуйтесь, я не тот дьявол, каким меня изображают. Я безобидна, как котенок.

Она усмехнулась.

— Это очень плохо. Если вы безобидны, то вам здесь нечего делать. — Мне нравится чувство юмора этой девушки. Оно меня очень радует. — Я Мавар, дневная сиделка Элайджи. Заходи.

— Спасибо. Красивое имя. — Я вошла в маленькую прихожую.

— Спасибо. По-индонезийски это означает" роза".

Теперь мне она нравится еще больше.

Коридор вел в просторную гостиную, которая соединялась с небольшой кухней без порогов. Мебель в комнате была старой и изношенной, но расставлена так, чтобы человеку в инвалидном кресле было удобно передвигаться. Несмотря на это, места оставалось немного, ведь сама комната была небольшой, даже меньше, чем моя спальня.

— Мистер Браун работает допоздна, поэтому я здесь, чтобы рассказать тебе о твоем задании. Присаживайся. — Она указала рукой на узорчатый диван. — Я не ожидала тебя так рано. Разве ты не должна быть в школе?

— Да, но помимо того, что я была вынуждена… — Я кашлянула, чтобы скрыть свою оплошность. — Помимо того, что меня пригласили присоединиться к этой замечательной программе, я еще и отстранена от занятий. И вот я здесь.

— Ой, это плохо. В любом случае, не хочешь ли чего-нибудь выпить?

— Нет, я в порядке. — Я оглядела комнату, почти ожидая, что этот парень появится из ниоткуда. — А где же малыш?

— Он сейчас в своей комнате. Я познакомлю вас, как только мы обсудим твое задание.

— Только не говори мне, что я должна стоять на голове и жонглировать четырьмя мячами ногами. Я могу делать всё, что угодно, только не это!

Она улыбнулась и села в кресло напротив меня.

— Тебе не придётся жонглировать четырьмя мячами ногами, — сказала она. — Тебе нужно будет жонглировать пятью.

— О, замечательно. Я так рада это слышать.

Она улыбнулась.

— Серьёзно, это довольно просто. Всё, что тебе нужно делать, это быть дружелюбной с ним. Вот и всё. Ты здесь не для того, чтобы заботиться о нём, если тебя это беспокоит. У него паралич нижних конечностей С6, поэтому он может двигать руками, но не пальцами. Тем не менее, он по большей части независим. Я забочусь о нём утром и днём, а его отец и брат заботятся о нём в остальное время. Иногда к нему приходит ночная медсестра, так что мы в значительной степени за ним присматриваем.

— Итак, для чего я здесь?

Ее взгляд, полный сочувствия, устремился вдаль.

— Элайджи очень застенчивый и замкнутый мальчик, и у него совсем нет друзей, — сказала она. Раз в неделю он посещает собрания группы поддержки для пациентов с травмами спинного мозга, но почти не разговаривает. Создается впечатление, что он не хочет туда приходить, но старается ради своих отца и брата. Он учится на дому, поэтому большую часть утра проводит со своим частным репетитором, а затем со мной. Но бывают моменты, когда он совсем один, и ему может быть очень одиноко. Вот почему, когда я услышала о программе, я предложила мистеру Брауну рассмотреть её. Как ты, наверное, знаешь, расходы на долгосрочный уход очень высоки, и им нужно экономить деньги, где только возможно. Поэтому программа будет для них бесплатной, и я надеюсь, что Элайджи заведет друзей благодаря ей.

Я хотела спросить, имеет ли мальчик, о котором идёт речь, право голоса в этом вопросе, но на самом деле это не имело ко мне отношения. Я была здесь, чтобы завершить эту программу, а не стать психиатром.

— Это замечательно, но что, если я ему не понравлюсь? — Спросила я. — Я имею в виду, что я потрясающий человек, и меня невозможно не полюбить, но давай просто предположим, что есть крошечный, почти ничтожный шанс, что он этого не сделает. Что тогда?

— Тогда, я думаю, тебе больше не придётся сюда приходить, но не беспокойся об этом. Теперь о твоем расписании. Ты будешь приходить сюда по средам и четвергам после школы, а также по воскресеньям примерно в это же время и проводить с ним около двух часов. Тебя это устроит?

— Да. По воскресеньям я работаю неполный рабочий день, но во второй половине дня я свободна.

Она радостно воскликнула:

— Это замечательно! Тогда ты можешь начать уже завтра. Кстати, если тебе с Элайджи захочется куда-нибудь поехать, ты можешь воспользоваться нашим минивэном. Он приспособлен для передвижения на инвалидных колясках, и я с удовольствием покажу тебе, как пользоваться ремнями, чтобы закрепить инвалидное кресло к полу.

Я не знала, как на это реагировать, но всё же кивнула. Она взяла с кофейного столика небольшой листок бумаги.

— Я записала здесь номера телефонов мистера Брауна, брата Элайджи, и свой собственный. Ты можешь связаться с нами, если тебе что-нибудь понадобится или в случае крайней необходимости. — Она протянула мне записку, и я, не глядя, положила её в карман. — Там также есть номер телефона его лечащего врача. Элайджи регулярно проходит обследования, но никогда не знаешь, когда они могут понадобиться. Ах да, если вы идете куда-нибудь поесть, убедись, что он не ест сладкое или жареное. В целом, полуфабрикаты — это не совсем еда. Иногда они допустимы, но если бы это зависело от Элайджи, он бы ел их постоянно. — Она усмехнулась. — Для него важно правильно питаться, так как у него медленный обмен веществ, и его желудок легко расстраивается. Поэтому мы следим за тем, чтобы он ел здоровую пищу умеренными порциями и при необходимости принимал препараты для лечения кишечника.

Я покачала головой, пытаясь переварить всю эту информацию, которая начинала казаться мне какой-то тарабарщиной.

— Кроме того, Элайджи хорошо соблюдает график приема лекарств, так что тебе не нужно беспокоиться об этом.

Я в недоумении уставилась на нее. Неужели она действительно ожидала, что я все это пойму и запомню?

Она хихикнула.

— Ты ведь не знаешь, о чем я говорю.

— Нет, — ответила я.

— Я так и думала. Вот почему, — она схватила папку с журнального столика, — я кое-что для тебя приготовила. Не буду обременять тебя подробностями, так что не переживай. Я просто упомянула о некоторых важных аспектах его состояния, чтобы тебе было легче это понять.

Я взяла папку и открыла ее, обнаружив несколько листов, заполненных текстом от начала до конца. Если для нее это не было слишком длинным, то я не знала, что это было. Библия?

Она хлопнула в ладоши.

— Ладно. Думаю, на сегодня все. Если у тебя возникнут какие-либо вопросы, просто задавай.

Вопросы? Конечно, у меня было множество вопросов. Я хотела знать миллион вещей. Как он стал парализованным? Может ли он вообще чувствовать боль или прикосновения? Чувствует ли он что-нибудь, когда ему нужно было справить нужду? Сможет ли он когда-нибудь снова ходить? Почему жизнь казалась такой трудной?