— Мышка моя, что-то случилось? — ведьма смотрит на фамильяра обеспокоенно.

— У меня плохое предчувствие, — отвечает девушка.

Эмрис дёргает головой, натирая тело мыльной тканью. Карлетт подплывает ближе, поднимая голову девушки за подбородок. Чёрные глаза смотрят тоскливо и виновато.

— Я пыталась вас догнать. Во сне. Но вы уходили всё дальше и дальше, как бы я ни бежала к вам. А затем появилась фигура.

Эмрис замолкает, пальцем создавая водоворот в пенной воде, а когда он исчезает, произносит:

— Вы улыбались, говорили о чём-то, смеялись, но… Потом фигура начала душить вас, — девушка всхлипывает и сглатывает. — Я пыталась добежать до вас, кричала, но всё вокруг начало наполняться водой. Так стремительно, быстро. Я начала тонуть и…

— Эй, — Карлетт притягивает фамильяра к себе, замечая, как подрагивают чужие губы. — Всё хорошо, слышишь? Это просто сон.

Эмрис усиленно кивает, словно ребёнок, прижимаясь ближе к чужой груди.

— Ты хочешь вернуться? — не спрашивает, а скорее утверждает ведьма.

Эмрис замирает в чужих объятьях, сжимает кулаки и отстраняется. Смотрит пристально большими ясными глазами.

— Нет, — говорит она уверенно. — Я не брошу вас, Моя Шерон.

Карлетт хмыкает на обращение, заправляет мокрую прядь за чужое ухо и, взяв Эмрис за макушку, сталкивает её лоб со своим.

— Как же я благодарна Богине, что она подарила мне тебя, — улыбается ведьма.

Фамильяр копирует её улыбку и слегка посмеивается. Со стороны входной двери раздаётся громкий голос Фаны:

— Сколько мне ещё вас ждать?

Девушки выходят из воды, закутываются в полотенца и идут переодеваться.

***

Город остаётся за спиной. Впереди снова холмы и зелёные пятна деревьев. Солнце скрылось за облаками, и прохладный ветерок развевает гривы лошадей. Головная боль, появившаяся после выезда из Игг-Сабетта, монотонно давила на виски. Ведьма старалась не обращать на неё внимания, изучая карту. Фана шла чуть впереди, любуясь видами Ихт-Карая.

— До Эрдана рукой подать, — потягивается на лошади блондинка. — Сегодня вечером уже будем у границы.

— Завтра, — говорит Карлетт. Эмрис в её нагрудном кармане беспокойно елозит, высовывает мордочку и тревожно шевелит усами.

— Что? — Фана озадаченно смотрит на ведьму. — Что значит завтра?

«Вы собираетесь это сделать? — обеспокоенный голос Эмрис раздаётся у ведьмы в голове. — Но это может быть опасно!»

«Я знаю, Эмрис, — мысленно отвечает ведьма. — Но это необходимо сделать».

Крыска мотает серой мордочкой, длинные усы недовольно дрожат.

— Что значит завтра, ведьма? — своей лошадью Фана преграждает дорогу коню Карлетт. — Ты хочешь изменить маршрут?

— Да.

— И куда мы направимся? А главное, зачем? Разве тебе не нужно было добраться до Леурдина как можно скорее?

— Во-первых, узнаешь, когда приедем, — отвечает Карлетт, объезжая Фану. — Во-вторых, это не займёт много времени.

— Ты не доверяешь мне? — спрашивает блондинка.

Вопрос заставляет ведьму застыть на месте. Лошадь недовольно мотает копытом, а Карлетт глубоко вздыхает, опуская глаза и чувствуя на себе выжидающий взгляд.

— Прости, — говорит ведьма тихо. — Дело не в тебе. Просто… После всего, что случилось, я боюсь доверять.

Фана кивает и, пришпорив лошадь, едет дальше, бросая короткое:

— Делай, как считаешь нужным, Моя Шерон.

Карлетт благодарно улыбается подпрыгивающей в разные стороны светлой косе. К вечеру, когда небо окрашивается персиковым отливом, они подъезжают к полуразрушенному каменному храму. Длинная лестница ведёт к огромной, украшенной лепниной и сводами арке. На уцелевших стенах храма выгравированы узоры и письмена на древнем языке. Одна из жилых башен храма цела и возвышается над землёй, касаясь шпилями облаков. Карлетт спешивается с лошади, снимает с неё сумку с вещами и, оставив пастись рядом с храмом, подходит к каменной лестнице. Фана следует за ней.

— Что это? — спрашивает та, разглядывая разрушенную святыню.

— Один из Храмов Богини. Конкретно этот самый главный, — отвечает Карлетт, поднимаясь по лестнице. — Раньше здесь проводили шабаши и инициации Верховных Жриц и Жрецов. Во время войны храм был главным пристанищем для гонимых. Перед самой решающей битвой его разрушили. Сейчас в Акрате стоит новый храм, а про этот стараются не вспоминать.

— Ясно.

Внутри стены украшены гравировкой, лепниной и мозаикой. На выцветших от времени картинах изображены ведьмы и маги, собравшиеся в круг перед огромным костром. Над искрящимся пламенем парит в радужном свете женщина. За её спиной ветер, в одной ладони она удерживает ветку, с другой стекает вода. Карлетт проходит дальше, разглядывая гравировку стен. На пыльных камнях набита дата постройки храма и стихотворение на древнем языке. Карлетт вглядывается в полустёртые надписи, разбирая лишь слова «Богиня» и «магия». Пол завален камнями, свечами и досками. Сквозь мраморные блоки проросла трава, опутывая весь храм цветами.

— Что нам здесь надо? — спрашивает Фана, поворачиваясь к ведьме.

— Сегодня ночь Алой луны, — отвечает Карлетт, опуская сумку на пол.

— И что это должно значить?

Ведьма достаёт из сумки серое походное платье и опускает на пол завертевшуюся в кармане Эмрис. Фамильяр чихает от слоя пыли и в мгновенье принимает свою человеческую форму. От холода камня поджимая пальцы на ногах, Эмрис хватает платье и начинает одеваться.

— В ночь Алой луны усиливается связь с Богиней, — отвечает на вопрос Фаны Карлетт. — Ритуалы, проведённые в эту ночь, могут дать ответ на самый интересующий вопрос.

— И что? — Фана складывает руки на груди и как-то нервно склоняет голову. — Ты сможешь получить прямо точный ответ?

— Конечно нет, — выдыхает ведьма и заходится во внезапном приступе кашля.

Горло колет иголками и жжёт. Карлетт чувствует влагу на прижатой ко рту ладони и, оторвав её от лица, видит на ней кровь.

— Всё в порядке? — подходя ближе, обеспокоенно спрашивает Эмрис.

— Да, конечно, всё хорошо, — нервно улыбается Карлетт, пряча окровавленную ладонь. — Просто пыльный воздух.

Эмрис кивает и возвращается к расстановке свечей. Ведьма, усмирив забившееся в страхе сердце, поворачивается к Фане и продолжает:

— Любые видения дают лишь намёки. А то, что они пытаются передать, уже моя задача понять.

— И нам теперь торчать здесь всю ночь? — ворчит Фана, хмурясь и топая ногой.

— Если хочешь, можешь уйти, — спокойно говорит Карлетт.

Блондинка пожимает плечами и падает на уцелевшую каменную скамью. Карлетт кидает на неё весёлый взгляд и щелчком пальцев зажигает магией свечи. Когда первый кровавый блеск луны освещает храм, они начинают ритуал. Карлетт, взяв Эмрис за руку, заводит её в круг из свечей. Девушки садятся друг напротив друга, берясь за руки. Карлетт читает заклинание призыва. Магия льётся через кожу жарким мощным потоком, передаваясь от фамильяра к ведьме. Пламя вспыхивает, поднимаясь на несколько метров. Карлетт запрокидывает голову. Глаза её закатываются. Губы бессвязно шепчут заклинание. Сознание погружается во тьму…

***

Вокруг пустота. Серый туман окутывает Карлетт со всех сторон. Девушка осматривается, но не видит ничего. Она идёт вперёд, смотря по сторонам. Туман мешает обзору, но Карлетт замечает в серой дымке тусклый силуэт. Ведьма окрикивает его, но тень не двигается с места, и тогда девушка идёт к ней сама. С каждым шагом сердце Карлетт ускоряет свой бег. Знакомая высокая фигура стоит к ведьме спиной. Чёрные волосы распущены и вьющимися локонами спадают на белые плечи. Чернильное кружевное платье сидит строго по тонкой талии. Рука с длинными, музыкальными пальцами заправляет прядь волос за ухо.

— Марона? — дрожащим голосом спрашивает Карлетт.

Фигура разворачивается, и знакомая зелень глаз заставляет сердце ведьмы остановиться. Карлетт, задыхаясь, улыбается дрожащими губами и протягивает руку в сторону видения.

— Это правда ты?

Марона подходит ближе, касаясь пальцами протянутой ладони. Кожа её сухая и холодная, совсем не такая, какой Карлетт её помнит. Ведьма вдыхает воздух, пытаясь почувствовать такой родной сердцу запах ванили и шоколада, но ничего не ощущает.