— Верно, — усмехается ведьма. — Иногда я забываю, насколько ты на меня похожа.

Женщина протягивает руку, касаясь кончиками пальцев густых каштановых волос. Улыбается вымученно, с безнадёжной тоской. Смотрит с любовью и нежностью в глазах.

— Я и не заметила, как ты выросла, — шепчет ведьма, поджимая губы.

— Это проклятье всех родителей, — усмехается Карлетт.

— Верно, — вздыхает Диона. — Жаль, что Глион не увидел какой красивой и смелой девушкой ты стала.

Карлетт болезненно поджимает губы. Любое упоминание отца отзывалось под грудью тупой болью.

— Он наверняка дал бы мне мудрый совет.

Верховная Жрица лишь грустно улыбается и спрашивает:

— Ты говорила с Алкеем?

— Да, — отвечает девушка, заметно погрустнев. — Он не был в восторге от этой идеи.

— И я его понимаю.

Карлетт бросает на матушку укоризненный взгляд. Люстра над потолком, сделанная из старого сломанного колеса, тихо покачивается, бросая на лица ведьм тень от пламени свечей. Конюшня наполнена тихим ржанием и цокотом копыт. Воздух пропитался кисло-сладким запахом сена и смолистым ароматом дерева.

— Я тут принесла тебе, — Диона протягивает дочери небольшую сумку. — Зная о твоих умениях в приготовлении отваров, тебе это пригодится.

Карлетт откидывает клапан из мягкой коричневой ткани. Внутри лежат флакончики с различными зельями и мешочки с ведьмовскими травами. До Карлетт доходит запах полыни, лаванды и зверобоя — самых часто используемых в заклинаниях трав.

— Из её личных запасов.

Карлетт не отвечает. Лишь слегка кивает, закрывает сумку, вешая себе через плечо.

— Ты уверена, что хочешь взять её с собой? — спрашивает Диона, недоверчивым взглядом наблюдая за тщетными попытками Эмрис сильнее натянуть стремена. Серые взъерошенные волосы делали её похожей на нахохлившегося воробья.

— Она мой фамильяр, — с нежностью смотря на Эмрис, отвечает Карлетт. — Я в ответе за неё. К тому же будет лучше, если в дороге я буду не одна.

— Ты права, — Диона улыбается мягкой, искренней улыбкой, заглядывая дочери в глаза. — Отец бы тобой гордился.

***

Ночной лес шумит. Листья шепчутся друг с другом, как игривые светские сплетницы. Трава и ветки под ногами лошадей скрипят и трескаются от каждого шага в темноту. Накидка не спасает от холодного, влажного ветра, пропитанного запахом хвои и лесных ягод. Вечерний дождь размыл дорогу, и копыта лошадей теперь тонут в противно хлюпающей грязи. Карлетт сильнее натягивает капюшон и поправляет сумку. Склянки с зельями и отварами звонко ударяются друг об друга.

— Вы уверены, Моя Шерон? — Эмрис одёргивает лямку походной сумки на плече. — Ещё не поздно вернуться.

— Да, мышка, я уверена, — заверяет Карлетт и смотрит на своего фамильяра. Эмрис вся дрожит и стучит зубами от холода. — Иди сюда.

Ведьма стопорит лошадь и снимает с пояса небольшую пузатую склянку с мутно-голубоватой жидкостью. Фамильяр недоверчиво смотрит за тем, как Карлетт, снимая перчатку, капает на кончик указательного пальца маленькую каплю. Она трёт зелье между пальцев, согревая его. Эмрис наклоняется, чтобы ведьме было удобнее втереть зелье в ямочку под самым ухом. Кожу холодит и слегка щиплет, а через мгновение по телу проносится волна тепла. Дрожь унимается.

— Спасибо, Моя Шерон.

— Просто Карлетт. С этого момента не называй меня по статусу. По крайней мере пока мы не пересечём границу с Ихт-Караем. Если люди узнают, что правительница соседней страны путешествует без сопровождения, вместо того чтобы присутствовать на инициации, могут поползти слухи.

Эмрис послушно кивает. Они продолжают путь по лесной дороге. Чавкающие звуки разбивают романтику ночного леса. Из глубины чащи доносится стрёкот сверчков и уханье совы. Растущая луна, пробиваясь сквозь переплетения листьев и хвойных иголок, освещает лес и дорогу голубоватым свечением. Обгоняя друг друга и кружась между веток в своеобразном танце, два маленьких светлячка рисуют жёлтой краской узоры на тёмно-сапфировом полотне леса.

— Если судить по карте, — говорит Эмрис. — То до Иршина мы доедем только к утру.

— Это и лучше, обойдёмся без лишних любопытных глаз, — отвечает Карлетт. Конь под ней фыркает. — Остановимся в местном гостевом дворе. И лошади отдохнут, и мы обдумаем дальнейший путь.

Эмрис кивает.

***

Они доезжают до Иршина ближе к рассвету. Небольшой городок встречает их тишиной и сонными охранниками у главных ворот. Немногочисленные прохожие смотрят на Карлетт и Эмрис с интересом. Путешественники в маленьких городах были редкостью.

Фахверковые дома заросли фиолетовыми и розовыми вьюнками. Флажковые ленты разноцветными зигзагами развешаны над главной улицей города. Девушки спрыгивают с лошадей у местного трактира и привязывают их к коновязи.

Деревянная вывеска с надписью «Одноглазый кот» призывно покачивается взад-вперёд. За дверью трактира слышится тихий гул, а ветер доносит запах похлёбки, специй и домашней настойки.

— Остановимся здесь на одну ночь, — говорит Карлетт. — Обдумаем план дальнейших действий.

Ржавые петли противно скрипят, когда они заходят внутрь. Внутри полумрак съедает большую часть помещения. На одном из столиков спит местный пьяница. За стойкой стоит толстая блондинка средних лет. Её сальные волосы завязаны в пучок, а грязный фартук порван в нескольких местах. Женщина бросает на Карлетт безразличный взгляд, когда та подходит к стойке.

— Доброе утро. Нам нужна комната на одну ночь.

Блондинка молча достаёт из-под стойки ключ, протягивая его ведьме, и так же молча забирает у Карлетт несколько блестящих фэс. Девушки поднимаются по массивной деревянной лестнице на второй этаж. Комната под номером «4» оказывается светлой, очень холодной и оборудованной только одной кроватью.

Карлетт бранится и разворачивается, чтобы попросить поменять комнату, но Эмрис останавливает её, говоря, что всё нормально. Она проходит вглубь помещения, и через мгновение на месте девушки остаётся лишь ком упавшей на пол одежды, из которого высовывается острый маленький нос с трепещущими длинными усами.

— Мышка моя, — Карлетт поднимает маленькую серую крысу на руки и садит себе на плечо.

Найдя в сумке тёплую шаль, Карлетт сворачивает её в бублик и кладёт на прикроватную тумбочку. Эмрис аккуратно спрыгивает с плеча в самодельное шерстяное гнездо.

— Тебе нужно поспать, — говорит ведьма. — Я пока схожу в город.

Фамильяр кивает и удобнее устраивается на шали, укрываясь длинным хвостом.

Карлетт снимает плащ, оставаясь в дорожном костюме. Она выходит на улицу, которая постепенно заполняется людьми. Лавочники готовят магазины к открытию, подметая крыльцо от пыли и раскрывая ставни. Вдоль домов бегает ранняя детвора. Ведьма идёт вверх по улице, набредая на городской базар. В воздухе ароматно пахнет свежим хлебом, ягодами и пряностями. Карлетт подходит ближе к девушке, что торгует фруктами и овощами.

— Подходи, не стесняйся. Чего желаешь, красавица? Томаты в этом году уродились на славу, — тараторит девушка. Чёрные кудри смешно подпрыгивают при каждом её слове.

— Сколько стоят яблоки?

— Один фэс за пять штук.

Карлетт протягивает монеты, которые девушка тут же прячет в карман платья. Ведьма забирает яблоки, проходясь по базару покупает у других торговцев вяленое мясо, домашние лепёшки, мешочек со смесью орехов и идёт обратно в трактир. Идя мимо лавки с драгоценностями, девушка слышит разговор двух стариков, сидящих рядом на скамейке.

— …вот так взял и узнал? — спрашивает первый, с большими обвисшими красными щеками, недоверчиво щуря глаза.

— Да говорю тебе! — возбуждённо восклицает второй старик, с забавным хохолком на голове. — Озеро ему всё рассказало! Даже про то, что жена его шашни мутила на стороне и сын их не его крови оказался.

Карлетт останавливается у витрины, делая вид, что разглядывает украшения.

— Да это любой дурак и без всякого озера знает, — язвит первый. Щёки его трясутся, когда он дёргает головой.