— А. Ну, удачи им. — Я беру свой чай.

— Как прошёл поп-ап у Джорджаны? — спрашивает мама, имея в виду бутик, который недавно принимал нашу выездную точку Bellamy Brooks в Далласе.

— Хорошо, определённо шаг в правильном направлении. Мы не продали много, но я завела полезные знакомства с крупными модными блогерами. Уилер и я уже договорились о встречах с ними.

Мама улыбается.

— Разве не здорово, что Даллас так одержим модой?

— Полностью. Не уверена, что Bellamy Brooks смог бы процветать где-то ещё.

И я действительно так думаю. Поп-ап магазины вроде того, что мы организовали у Джорджаны, — это кровь нашего бизнеса. Доступ к её клиентской базе бесценен, а освещение в соцсетях даёт ту самую узнаваемость бренда, которая, возможно, поможет Bellamy Brooks выбраться из минуса.

Помогает и то, что в Далласе живёт куча влиятельных людей. У этих мужчин и женщин сотни тысяч подписчиков, и если они выкладывают пост с твоим товаром, это может сильно поднять продажи. Главное — попасть к ним в поле зрения, и возможность встречаться с ними здесь, в Далласе, сыграла огромную роль.

— Я горжусь вами, — говорит мама.

— Спасибо. Но раз уж мы говорим о том, чтобы оставаться в Далласе…

— Ох, твой отец и ранчо. Да. Мои адвокаты работают над этим, дорогая. Они тоже считают, что это требование совершенно абсурдное, но нужно время, чтобы вынести дело на суд. Всё получится. — Она тянется через белоснежную скатерть и похлопывает меня по руке. — Будь терпелива. Пока сосредоточься на Bellamy Brooks. Ты получишь эти деньги.

Ресторан, полный людей, гудит вокруг нас. Это место для тех, кто, как мама, устраивает деловые обеды. И, как и мама, все здесь выглядят безупречно. Я любуюсь модными образами — длинные юбки, дизайнерские ремни, стильные топы — и мой живот сжимается от мысли, как потрясающе всё это бы смотрелось с сапогами Bellamy Brooks.

Если, конечно, Bellamy Brooks не закроется до того, как мы выпустим следующую коллекцию. А это возможно, если мы не найдём крупное, очень крупное, финансирование.

Мы с Уилер придумали концепцию женской линии ковбойских сапог, когда были на последнем курсе Техасского университета. Хотели создать классические сапоги в женственном, высокомодном стиле. Почти пять лет компания была для нас лишь побочным проектом, пока мы не накопили достаточно денег на корпоративных работах, чтобы заняться этим всерьёз.

Мы вложили в Bellamy Brooks все свои сбережения, а Уилер добавила ещё часть, заняв у своих бабушки и дедушки.

Мама тоже внесла немалую сумму. Она много лет упорно трудилась, чтобы построить свою фирму, и теперь это наконец окупилось: агентство недвижимости Brown Real Estate Brokerage (после развода мама вернула себе девичью фамилию) вошло в число ведущих компаний Далласа, насчитывая более двадцати агентов.

То, что мама вложилась в Bellamy Brooks, было невероятно, даже если она мягко, но твёрдо дала понять, что на этом её финансовое участие заканчивается.

В совокупности этих денег хватило, чтобы запустить нашу первую полноценную коллекцию в прошлом году. Коллекция состояла из двух моделей сапог в пяти разных цветах и была принята на ура. Но между затратами на производство и маркетинговой кампанией мы с Уилер не заработали ни цента.

К счастью, у нас оставалось немного свободных средств, чтобы держаться на плаву. Вернее, так было до недавнего времени — сейчас наши расходы начали обгонять доходы. Вторая коллекция, над которой мы работали весь год, должна стать успешной, если мы хотим остаться в бизнесе.

К счастью, мы в восторге от этой коллекции и верим, что она сможет взлететь. Дизайны, которые мы разработали, сочетают классику с дерзким, смелым стилем. Представьте себе сапоги с вышитыми сердцами, звёздами, а на одной паре, которую мы назвали Невеста, даже с бриллиантовыми кольцами.

Когда мы делали эскизы, мы не могли перестать визжать от радости. Процесс создания коллекции был потрясающим. Но деньги уходили с бешеной скоростью: счета за аренду, за (очень дорогого) веб-дизайнера, за сервис рассылок писем по электронной почте, за бухгалтера, за графического дизайнера, за расчёт зарплат…

Список бесконечен.

А потом папа неожиданно умирает от сердечного приступа в пятьдесят шесть лет. Это был полный шок. Когда мама сказала мне, что я единственная наследница его имущества, всё изменилось.

Наша компания наконец-то получает столь необходимую финансовую поддержку. Всего неделю назад я связалась с нашим производителем, чтобы разместить огромный заказ. Настолько огромный, что мне хотелось прикончить пару бутылок вина и разрезать свою корпоративную карту на кусочки. Но знание того, что я вот-вот получу наследство, позволило мне дышать чуть свободнее.

Размещение заказа — всё равно огромный риск. Такой, что от него у меня сводит желудок. Особенно теперь, когда я не уверена, когда именно получу наследство. И получу ли вообще.

Хотя… у меня уже лет пять что-то не так с желудком. Я обошла всех гастроэнтерологов в Далласе и Форт-Уэрте, и каждый говорил одно и то же: причина неизвестна, но мне стоит лучше управлять стрессом и попробовать разные диеты, чтобы выявить возможные триггеры.

Никаких триггеров я пока не нашла. Что касается управления стрессом… ну, это в процессе.

— Давай сделаем это по-крупному, — сказала Уилер, когда я рассказала ей о трасте. — Если у нас есть деньги, идём ва-банк. Ты же не хочешь потом жалеть, что не использовала все возможности, правда? Потому что если мы сделаем всё правильно, я реально верю, что для нас не будет пределов.

Мы с годами наблюдали, как другие техасские бренды взлетали до небес.

Вот сестры, чей бренд расписанных вручную обоев и тканей попал на обложку Elle Decor. Ювелир, Кейт, сделала миллионы на продаже позолоченных цепочек и браслетов из своей студии в Остине. Пара парней с нашего университета придумали выпускать готовые коктейли Ranch Water — теперь их продукция продаётся почти в каждом супермаркете в каждом штате, а недавно они подписали контракт, став официальным поставщиком коктейлей для одной из самых известных спортивных команд Далласа.

— А почему не мы? — ответила я Уилер.

Она улыбнулась.

— Вот именно, почему нет?

Хотя иногда, когда я ворочаюсь в постели, мне становится страшно: а вдруг моя жажда успеха Bellamy Brooks не столько о любви к сапогам, сколько о чём-то другом?

О чём-то, о чём говорила мой терапевт.

Возможно, о желании наконец-то заполучить внимание родителей.

Всё просто. У мамы всегда была насыщенная жизнь, а папа был так занят своей, что после того, как мы с мамой уехали с ранчо, когда мне было шесть, он больше в моей жизни не присутствовал.

Кажется, та одинокая девочка, которой я была, и, возможно, остаюсь, верит, что если я добьюсь успеха, мама наконец-то оторвёт взгляд от телефона с гордостью в глазах. А папа…

Папа, может быть, наконец-то захотел бы стать частью моей жизни, и у меня, может быть, наконец-то хватило бы смелости сесть с ним за стол и поговорить о том, что между нами пошло не так.

Слишком поздно.

Всё началось почти двадцать восемь лет назад, когда мама встретила папу в кантри-баре в Остине. Он приехал в город на родео, а она была там на девичнике подруги. Бурный роман, свадьба через шесть месяцев, переезд на семейное ранчо папы в Хартсвилле.

А через месяц после этого мама узнала, что ждёт меня.

По её словам, жизнь на ранчо была изолированной и однообразной, особенно после моего рождения. Она оставалась одна, ухаживая за новорождённым, который всё время плакал, в то время как отец был на ранчо, занимаясь своими ковбойскими делами. Мама родом из Далласа, и, как и я, она на сто процентов городская девушка. Она не была готова к тишине и одиночеству загородной жизни.

Она старалась адаптироваться. Научилась ездить верхом, и когда я подросла, мы могли чаще гулять по ранчо, иногда даже с папой.

Но ей всё равно было тяжело находить друзей, и она скучала по городской жизни. Ей было грустно и одиноко. К тому же, ей не нравились школы в Хартсвилле, и когда пришло время отдавать меня в детский сад, она поставила папе ультиматум: либо переезд в Даллас, либо развод.