Мои яйца со звонким шлепком ударяются о её мокрую киску, когда я вхожу в неё до самого основания.

Жар её тела, поглощающего меня целиком, разносит мою кровь в бешеном водовороте.

Я отступаю назад, снова вбиваюсь в неё.

Молли вскрикивает, и я ловлю этот крик в захлёбывающемся, влажном поцелуе, пока жестко, безжалостно двигаюсь в ней.

Раз за разом. Глубокими, выбивающими дух толчками, от которых сжимается живот и бешено колотится сердце. Я хочу вытрахать из неё всю грусть. Вытравить сожаление о прошлом, о том, что она сделала или не сделала.

Трахать её, пока она сама не почувствует это — уверенность в том, что, пока она здесь, ей даже не придёт в голову смотреть на кого-то ещё.

Трахать её так хорошо, так глубоко, чтобы она осталась.

Я не спешу, но вхожу до конца, заставляя изголовье кровати ритмично стучать о стену в такт моим движениям.

Молли полностью во власти моих рук — её запястья связаны, моё тело прижимает её к матрасу. Но даже так она умудряется двигаться вместе со мной, её бёдра ловко перекатываются в такт моим толчкам.

Она наклоняет голову и проводит языком вверх по моей шее, заставляя мурашки пробежать по моим рукам и ногам.

Одновременно с этим меня бросает в пот. Жар поднимается по члену, пульсируя в голове.

Но нет ни единого шанса, что Молли не кончит первой.

Оторвавшись от её губ, я перекидываю её ногу себе на плечо. Отбрасываю в сторону её рубашку и прикусываю плечо, двигаясь в новом, ещё более глубоком угле. Её стоны превращаются в крики.

Я тянусь между нами, ощущаю, как её киска раздвигается подо мной, плотно обхватывая мою толщину.

Играть с её клитором, нажимая пальцами, в то время как я ускоряю толчки — вот что мне нужно.

— Дай мне почувствовать это, ковбойша.

Я грубо скольжу пальцами по её клитору.

Её тёплая, дрожащая киска сжимается вокруг моего члена в тот самый момент, когда я наклоняюсь, чтобы снова поймать её губы.

Наши языки переплетаются в бешеном танце, пока я довожу её до грани.

Её бёдра резко подаются вперёд, толкая меня к самому краю собственного оргазма.

Её ноги дрожат.

— Сейчас, — рычу я. — Кончи сейчас, Молли. Я чувствую это. Отдайся, милая. Полностью.

Два бешеных удара сердца — и она отпускает.

Её тёплая киска сжимается вокруг меня. Она стонет моё имя. Я рычу, когда по позвоночнику взрывается целая галактика звёзд — от ощущения, как она пульсирует на мне.

Открыто. Без преград.

Я уже чувствую, как растекаюсь внутри неё, в тот момент, когда её нога соскальзывает с моего плеча.

Когда она кончает, наша связь становится такой тугой, что это почти больно.

Давление кружит голову.

Она дёргается, пытаясь вырвать запястья из моего захвата, выгибается мне навстречу. Её стоны переходят в мольбу, глаза крепко зажмурены.

Неправильно ли то, что я горжусь тем, как сильно заставил её кончить?

Я продолжаю целовать её. Продолжаю двигаться внутри неё так ровно, как только могу. Но теперь дрожу уже я.

— Твоя очередь, — выдыхает она мне в губы. — Давай, Кэш. Пожалуйста.

За пределами спальни она ни разу не была вежливой. Но когда я сверху, когда она жаждет большего, её отчаяние прорывается сквозь манеры — она умоляет меня о том, чего хочет.

Но сейчас отчаянный здесь я.

Двигаюсь резче, глубже, яростнее, заставляя её грудь подпрыгивать при каждом толчке.

— Если не хочешь, чтобы я кончил в тебя, скажи сейчас, — с трудом выдавливаю я, — или молчи навсегда.

В ответ она прикусывает уголок моих губ.

Обжигающее, раскалённое давление скапливается внизу, взлетает вверх по стволу, и я кончаю глубокими, горячими толчками.

Разрядка настолько мощная, что кажется нереальной. Я удивлён, что не прикусил себе язык, стиснув зубы, пока держусь за Молли.

Бёдра дёргаются в судорожных спазмах. Сердце подкатывает к горлу, пульсируя там, словно готовясь вырваться наружу.

Молли выдыхает мне в рот. Я чувствую, как её губы растягиваются в улыбке.

— Ты такой приятный… — Она медленно поднимает ноги, нежно обхватывая ими мои бёдра. — Кэш, это так чертовски хорошо.

Грудь сжимается от её нежности.

Я чувствую себя в безопасности, хотя всё, что заставляет меня ощущать Молли, — далеко не безопасно.

Жизнь столько раз била меня, что я уже сбился со счёта.

И всё же вот я — открываюсь полностью, готовый к разрушению, словно мне нечего терять.

Спина ноет от напряжения, оттого что держу себя на весу.

Я опускаюсь чуть ниже, позволяя себе положить больше веса на Молли. Мне нужно её тепло. Аромат её кожи и чистый вкус её губ.

Мы молчим несколько мгновений, оба тяжело дышим.

— Кэш? — наконец спрашивает она.

— Да?

— Развяжешь мне руки? Они онемели.

У меня снова сжимается грудь.

— Прости.

— Не извиняйся. Мне понравилось.

Я послушно распутываю ремень с её запястий. Ругаюсь, когда вижу красные следы на её коже. Осторожно массирую покрасневшие места.

— Больно?

— Немного. Но ты делаешь лучше.

— Надо было сказать.

— Я не хотела, потому что мне нравилось.

Она обхватывает меня руками за шею и притягивает в поцелуе.

— Это было идеально.

Ты идеальна. Я влюбляюсь в тебя. И хочу знать, что мне сделать, чтобы ты осталась.

Я слишком близок к тому, чтобы сказать это вслух. Но не здесь. Не сейчас, пока я всё ещё внутри неё. Так что я немного выхожу. Следом за мной вытекает тёплая, липкая волна, покрывая нас обоих. Не помню, когда в последний раз не использовал презерватив. Забыл, насколько это грязно. Насколько горячо.

— Я уберу это. Лежи пока.

Когда я отстраняюсь, привставая на колени, взгляд падает на её бёдра, блестящие от моего семени.

Оно медленно вытекает из её раздвинутых губ, перламутровой струйкой стекая вниз. Она вся во мне, её грудь поднимается и опускается, пока она смотрит на меня, а я — на неё.

Что-то дикое вспыхивает внутри. Желание обладать этой женщиной. Заполучить её в какой-то первобытно-извращённой, пещерной манере.

Так что вместо того, чтобы сделать то, что должен — пойти в ванную за тёплым полотенцем. Я опускаю руку и собираю пальцами своё семя. Затем смотрю Молли в глаза и задвигаю его обратно внутрь неё. Её веки тяжелеют, когда я двигаю пальцами, растягивая её чуть больше, чем нужно для комфорта. Она хватывает воздух, её брови выгибаются вверх.

— Скажи мне остановиться, — рычу я.

Но она лишь качает головой и толкается бёдрами мне навстречу. Её рука находит моё запястье, и я позволяю ей самой задавать ритм.

Внутрь и наружу.

Внутрь и наружу.

Она прикусывает губу, её тёплая плоть дрожит вокруг моих пальцев.

— Ты снова кончишь?

— Я… Я никогда не кончаю дважды подряд. Но сейчас… Я близко.

Что, чёрт возьми, мы делаем? Какую больную игру затеяли? Мне плевать. Я хочу, чтобы так было каждую ночь. Хочу её в своей постели. Хочу, чтобы моё семя было в её рту, между её ног, на её коже.

Через минуту она вздрагивает. Я провожу рукой вверх по её боку.

— О, малышка, замёрзла?

— Немного.

— Хочешь в душ?

Её глаза загораются.

— Только если ты будешь там со мной.

Позже, когда мы уже помылись и снова оказались в постели, начинается дождь.

Сначала он едва слышен — лёгкая изморось. Потом усиливается, барабаня по жестяной крыше, создавая ровный, раскатистый ритм, почему-то успокаивающий.

— Будто колыбельная, — сонно бормочет Молли.

Она лежит голая, прижавшись ко мне. Мы на боку. Моя рука крепко обхватывает её талию. Её упругая попка прижата к моему паху. Я зарываюсь носом в её шею, вдыхая аромат кожи. Спокойно мог бы ещё раз — легко. Но знаю, что Молли нужно отдохнуть.

— Спи, милая. — Я целую её затылок.

Она сжимает моё предплечье, которое лежит у неё на талии.

— Спокойной ночи, Кэш.

— Спокойной ночи, ковбойша.

Я слышу её улыбку, когда она отвечает:

— Этот прозвище мне нравится больше.