Теперь уже моя очередь с трудом сглатывать. Если мама не в разъездах и не завалена работой, мы с ней говорим несколько раз в неделю.

— Я тоже скучаю. Но, знаешь… — В глазах жжет, я крепко зажмуриваюсь. — Мне здесь нравится. Очень. Я знаю, что тебе нет, и понимаю почему. Но я не могу позволить этому помешать мне дать ранчо шанс.

— О. Ну, ладно. Главное, чтобы ты вернулась в Даллас.

Я бы закатила глаза, если бы они не болели.

— Мне пора. Скоро ужин.

— Будь осторожна с едой. Не хочу, чтобы у тебя снова начались проблемы с желудком.

— На самом деле, желудок чувствует себя куда лучше, чем раньше.

— Правда?

Я усмехаюсь, но в голосе пустота.

— Не удивляйся так.

— Я за тебя рада. Интересно, что именно так на тебя влияет?

Свежий воздух? Меньше стресса? Горячие ковбои?

Все вышеперечисленное?

— Не знаю, но мне этого хочется больше.

Повисает неловкая тишина.

— Помни, ты обещала постараться, — напоминаю я.

— Постараюсь. А ты помни, что ты вернешься домой. Спокойной ночи, дорогая.

— Пока, мама.

Всю неделю я играю в ковбойку.

Погода начинает понемногу охлаждаться по мере того, как приближается октябрь. Одно утро даже выдалось по-настоящему свежим. Я не могу надышаться этим воздухом. Солнцем, движением, тем, как ковбои подшучивают друг над другом, пока бросают лассо и ухаживают за ранеными коровами.

Наконец-то мы с Марией находим общий язык. С каждым днем я все увереннее держусь в седле.

Мы так с ней синхронизировались, что я даже ем, как лошадь, сметая все, что готовит Пэтси. Однажды вечером она делает потрясающие ребрышки, буквально тающие во рту, с нежным, кисло-сладким барбекю-соусом — я почти в одиночку съедаю всю порцию. А ее сырная каша, которую она готовит по утрам, и куриный салат с круассанами, испеченными с нуля, просто доводят меня до блаженства.

Мой желудок не болит уже… вау, неделю.

Заставляет задуматься: может, проблема вовсе не в еде или аллергии? Может, дело в чем-то другом? Может ли свежий воздух избавить от боли в животе? Или в далласской воде было что-то, что меня убивало?

Или мне просто нравится жизнь на ранчо больше, чем жизнь в городе?

Я стараюсь не слишком зацикливаться на последнем вопросе, потому что его последствия… ну, пугают, мягко говоря. Я же не собираюсь оставаться на ранчо навсегда.

Но мне нравится это ощущение усталости в теле в конце дня. Я послушно принимаю ванны с английской солью, а потом просто валюсь в постель.

Я никогда в жизни так хорошо не спала.

Еще я еле успеваю разрываться между обязанностями. По вечерам после ужина у меня хватает сил только на то, чтобы быстренько разгрести дела, связанные с Bellamy Brooks, но, разумеется, надолго меня не хватает — голова начинает клониться к столу почти сразу.

К пятнице я уже пропустила столько звонков и накопила столько писем и счетов, что решаю полностью отказаться от ковбойских дел и заняться наконец дизайнерскими.

К тому же днем приезжает Палмер, и я хочу успеть принять долгий душ, побрить все, что надо, и помыть голову.

Когда за завтраком я сообщаю Кэшу, что не присоединюсь к нему и остальным ковбоям, он моргает.

— О.

Сердце делает кульбит.

— Если вдруг понадоблюсь…

— Занимайся своими делами. Мы справимся.

— Точно?

Он делает глоток кофе.

— Точно.

— Ты будешь скучать, да?

— Мария будет. Она тебя любит.

Я улыбаюсь, даже когда сердце делает еще один переворот. Почему мне кажется, что Кэш разочарован? Ему правда хочется, чтобы я была рядом? Он правда будет скучать?

— Хватит меня давить чувством вины, — фыркаю я.

В его глазах вспыхивает искра.

— Пассивная агрессия — не в моем стиле, Молли. Но объяснять все своей лошади тебе придется самой. Если она заплачет — это на тебе.

— Это лошадь папы. — Я легонько толкаю его в плечо. — И вообще, лошади не плачут.

Он пожимает плечами.

— Скоро узнаешь.

Я не хочу смеяться. Но смеюсь.

Я не хочу думать о Кэше, Марии и остальных ковбоях, когда позднее утром разбираю почту в просторном, тихом офисе Нового дома.

Но думаю.

Когда я набираю Уилер, она сразу же берет трубку.

— О, привет-привет!

— Доброе утро! — пропеваю я. — Как дела?

— Разве у тебя не бодрый голос? Пожалуйста, скажи, что это потому, что тебя наконец-то хорошенько отымел ковбой с каменным твёрдым…

— Единственное «отымел», с которым я столкнулась на этой неделе, — это возведение забора.

Уилер хихикает:

— Смотри-ка, настоящими ранчо-делами занялась! Горжусь тобой. Но гордилась бы еще больше, если бы ты занялась тем самым «отымел».

Думаешь, я об этом не размышляла? Еще как.

— Так вот, мой аванс вот-вот поступит на наш счет.

— Ты ужасно неловко сменила тему. Подожди-подожди. Ты еще не отымелась, но уже близка к этому! Боже мой! — она верещит от восторга. — Ура тебе! Недаром говорят, что ковбои делают это лучше, быстрее, жёстче и вообще…

— На самом деле, я пригласила Палмера на ранчо.

Мертвая тишина. Потом.

— Ты мне сейчас пытаешься сказать, что тебя окружают чертовски горячие ковбои, но ты собираешься заняться сексом с Гордоном Гекко?

— Ох, да ладно тебе. То, что Палмер не в твоем вкусе…

— Он нормальный, Молли. Вот просто нормальный. Но не в том смысле, в каком тебе хотелось бы.

Уилер пару раз была с нами, когда мы с Палмером пересекались в конце ночи после клубов. Если он оказывался неподалеку, мы встречались в каком-нибудь баре, а потом ехали ко мне или к нему.

— Он делает свою работу, — дипломатично замечаю я.

— Кто-то другой мог бы сделать её лучше. Как Кэш?

Я закатываю глаза, нажимая на новое письмо.

— С ним все в порядке. Так вот, как только деньги поступят, нам нужно будет…

— Ты прелесть.

— Что? Да брось, Уилер, соберись. У меня дел невпроворот.

— Я знаю, что ты сохнешь по нему.

Я продолжаю просматривать почту.

— Даже если так, это ничего не значит. Мы работаем вместе.

— Отлично. Вы можете заняться этим в сарае, и никто даже глазом не моргнёт.

— В реальности сараи выглядят далеко не так романтично, как в Йеллоустоуне.

— Кому какое дело? Это было бы чертовски горячо. Он мог бы использовать поводья, чтобы тебя связать, а потом…

— Уилер.

— Ладно-ладно, — смеётся она. — Просто слишком весело фантазировать о ковбоях через тебя. Но деньги уже идут, Молли. Спасибо тебе за это. Я не говорю, что это не важно — это очень важно. Но у нас всё под контролем. Мы не просто справимся — мы разорвём всех. Bellamy Brooks будет процветать. А это значит, что ты можешь спокойно… поразвлекаться с поводьями и седлом.

Я снова закатываю глаза, хотя сердце пропускает удар.

— Мне еще нужно утвердить дизайн прострочки на ботинках Brittney. И мне нравится фактурная кожа, которую мы выбрали для Keira, но я не уверена, что прямо-таки в восторге. А ещё кучу счетов надо оплатить…

— Они будут оплачены в четверг, когда поступят деньги. Мы справимся. Я справлюсь.

— Ты не должна разбираться со всем в одиночку. Это несправедливо.

— Кто знает, может, однажды у меня будет собственный роман с ковбоем, и тогда ты будешь прикрывать меня. А пока воспользуйся моим предложением взять на себя часть работы и просто наслаждайся временем, проведённым на ранчо твоего отца. Похоже, оно удивляет тебя самыми лучшими способами.

Моё сердце уже не просто пропустило пару ударов — оно летает где-то в облаках.

Да, ранчо Лаки удивляет.

Я занята. И даже чем-то вроде… романтики.

Может, дело не только в Кэше. Может, я влюбляюсь в Хартсвилл. В Пэтси, в Хэппи, в Эллу, в Марию. Я уже по уши влюблена в ранчо по утрам. В закаты, в звезды — они тут просто потрясающие.

— Короче, я хочу, чтобы ты сбежала с ковбоем, — продолжает Уилер.

— Ха.

Но, по правде говоря, мысль об этом более чем соблазнительна.

Вот почему я испытываю облегчение, когда спустя пару часов слышу звук шин на гравии. Подняв глаза, вижу, как к дому подкатывает большой, сверкающий GMC.