— Как в старые добрые времена, — усмехнулся волшебник. — Даже не знаю, обрадовался бы Фланель моему приходу…

— Это кто?

— Староста деревни. Когда я сюда пришёл впервые, он меня в кузнице и поселил.

Алан принёс охапку сухих дров к очагу и попросил Зарфи разжечь пламя. Теперь, когда воздух прогрелся, кочегарить горн смысла не было, а вот для поддержания тепла его было многовато. Вскоре костёр в центре «жилого» помещения мастерской начал весело потрескивать, отбрасывая искры на земляную насыпь вокруг, а дым потянулся наверх через отверстие трубы. Спутники набросали в котелок горсть кусочков мяса с жиром и пару нарезанных овощей, после чего, залив всё водой, отправили похлёбку вариться над огнём.

Покой оказался недолгим: дверь в кузницу с грохотом открылась, и внутрь залетели четверо селян с вилами наперевес. Одного из них Алан мгновенно вспомнил, лишь глянув на его лицо. Но сказать ничего не успел — его перебили:

— Не дёргаться! Чего тут забыли? — Знакомец кузнеца, бросив на него взгляд, заметно изменился в лице. — Ты ещё… Что такое? Колдун?!

Маг усмехнулся, усилием воли погасил Око и попытался приветливо улыбнуться:

— Ну здравствуй, Ривель. Давно не виделись.

Черноволосый пекарь открыл было рот, но замер и медленно опустил вилы.

— Ох ё… Орочья задница! Алан? Правда ты?

— Кто же ещё сюда мог нагрянуть, как к себе домой? — пожал плечами некромант. — Как видишь, помотала жизнь самую малость… Это Зарфи, моя спутница. — Он указал кивком в сторону волчицы. Та радостно ощерилась во все зубы:

— И не только!

— Зар, я тебя тресну.

— Молчу, — тут же испарилась зверодевушка из помещения, предоставляя возможность знакомым поговорить.

— А это Лангейр, но её сильно ранили в бою, поэтому она отдыхает и набирается сил. — Теперь парень указал на спящую.

— Ну охренеть, — ошалело выдохнул Ривель. — Эти шрамы и глаз… Что с тобой вообще стряслось? Тебя не было столько времени, я решил, что охотники всё-таки поймали добычу…

— Так и есть. — Некромант подтвердил предположение пекаря кивком. — Поймали, а потом отпустили. Видимо, поняли, что ошибочка вышла-с. Так я теперь сам эту пропавшую дочку герцога ищу.

— Дела-а, — протянул Ривель. — Мужики, всё нормально, расходитесь. Это наш коваль.

Трое селян с подозрением вперили глаза в мага, но всё же развернулись и молча покинули мастерскую.

— Приветливые какие. Некоторые вещи не меняются. — Алан усмехнулся, глядя на закрывшуюся дверь.

— Да неудивительно. Мы ж думали, бандиты какие решили вломиться. Сначала я издалека какую-то зелёную херню увидел, думал, показалось. Потом ближе подошёл, смотрю — свет в окне. Ну, я и позвал мужиков. Ты что же, получается, магом заделался?

— Да как тебе сказать, — вздохнул кузнец. — Не то чтобы заделался. Скорее, обстоятельства так сложились.

— Не очень-то ты этому рад. — Ривель проницательно прищурился.

— Да проблемы одни от этой магии, если уж начистоту.

— Вот ты странный парень! Нулевой что ли?

— Скорее наоборот.

— Силён? Так люди о таком только мечтать могут. Это ж какие возможности-то! Не надо сидеть в болоте, пошёл, куда захотел, вон, хоть авантюристом записывайся да греби серебряные лопатой. Не жизнь — сказка же! — Пекарь мечтательно улыбался, но Алан отрицательно покачал головой.

— Это со стороны так кажется. Ты просто не знаешь мою силу.

— Дык, покажи! — оживился парень и даже подался вперёд.

— Нет, брат, иначе вы меня всем селом отсюда с факелами погоните, если сразу своими вилами не заколете на месте.

— Неужто жуть такая?

— Ага, — подтвердил некромант. — Поверь мне на слово. Увидишь — потом жить с этим не сможешь и сопьёшься медовухой в попытках забыть. Оно тебе надо?

— Не-е, — помотал головой пекарь. — Точно нет. Держи уж тогда при себе свои секреты, колдун. Так, а зачем вы пришли-то сюда?

— Да передохнуть надо было с дороги. До утра тут побудем и дальше двинем.

— Опять бежишь? — прищурился Ривель. — Натворил чего-то?

— Да какой-то парень из гильдии магов решил, что мне нет места в Штаркхене, и натравил свору. Пришлось спасаться. Не вырезать же весь город подчистую из-за одного с протёкшей крышей.

— Вот оно как. — Ривель сделался серьёзным и встал. — Понятно. Тогда и правда не стоит тебе тут задерживаться. К старосте не зайдёшь повидаться перед уходом?

— Не хотелось бы старика тревожить, — признался некромант.

— Тогда и я промолчу, что тебя видел. Но только до утра. Бывай, кузнец. Надеюсь, вернёшься ещё, когда за тобой перестанут гоняться охотники. — Пекарь едва заметно улыбнулся, кивнул и вышел из кузницы, притворив за собой дверь. Тут же к огню подсела Зарфи и протянула вперёд руки, согревая их.

— Утром уходим?

— Как и планировали, — подтвердил маг. — Я пока начну подготовку к ритуалу.

Зверолюдка кивнула и стала наблюдать.

Волшебник извлёк из сумки маленький кусок мела, заглянул в одну из своих книг и приступил к начертанию круга для призыва, предварительно вытерев с пола слой пыли. В этот раз, даже с учётом более сложной структуры, получилось нарисовать печать быстрее, хотя не обошлось без проблем с расшифровкой собственных записей, сделанных корявым почерком.

Когда круг был закончен, Алан достал из сумки сухую кисть Мортис, развязал льняную ленту и положил конечность в центр печати, подметив, что маги, судя по всему, специальным образом бальзамировали тела, предотвращая процессы разложения. В теории, это можно было бы использовать для создания «долгоживущей» нежити.

Дальнейшим шагом ритуала стало наполнение маной рунических символов. Когда они засияли уже привычным глазу колдуна зелёным светом, он извлёк из-за пояса кинжал Вельсигг, внимательно осмотрел его, а затем осторожно положил поверх одной из рун в качестве предмета для привязки души. Ещё раз перечитав текст, Алан, не оборачиваясь, обратился к Зарфи:

— Мой нож у тебя?

— Ага, — ответила волчица и, достав из сумки кинжал, участвовавший в ритуале с Оком, передала его некроманту. Он занёс руку над центром печати и начал произносить заклинание:

— Мортис, потерянная душа, взываю к тебе. Из пустоты призываю — явись. Предо мной — явись. В мир живых — явись. Подчинись моей воле, следуй моему слову, служи мне, пока моя смерть не разрушит этот договор. Дарую тебе обитель, дом и храм. Явись, подчинись, займи своё место. Явись, подчинись, служи мне, Мортис!

Последние слова маг почти выкрикнул, рассекая недавно зажившую ладонь ножом. Кровь окрапила серую кисть, рукоять и лезвие кинжала травницы. Печать ярко засветилась, воздух над ней начал дрожать, и перед глазом Алана появилась уже знакомая дымка. Едва различимое — не то серое, не то белое — размытое пятно, показавшееся в пространстве и отдалённо напоминающее лицо некромантши, медленно поплыло в сторону ножа, словно втягиваясь в предмет. В голове у Алана громом прозвучал отчаянный вопль, который закончился так же быстро, как и начался. Кинжал дёрнулся и замер, печать начала угасать, а дымка — исчезать. Всё снова стало, как раньше. Некромант взял оружие в руку и закрыл глаза.

— Мортис? — вслух прошептал он.

«Как неожиданно, — прозвучало в голове в ответ. — Не думала, что обитание в этой пустоте будет таким мучительно… Долгим».

— Ты помнишь меня?

«Даже не сразу поверила, но завидую — забрать себе столько силы разом… Как ты ещё жив остался?»

Маг посмотрел на кинжал, но не выпустил его из рук.

— Не знаю. Но это неважно. Я призвал тебя, чтобы узнать про твой амулет с зелёным камнем. И про эту «Госпожу».

«А порабощать зачем? Ещё и применяя мои же ритуалы, — насмешливо поинтересовалась душа. — Жестоко с твоей стороны».

— Отвечай на вопросы, Мортис. Ты здесь не ради болтовни.

На миг Алану показалось, что он услышал протяжный вздох.

«Будь помягче, я с момента смерти в нигде болталась!.. Амулет был одним из убежищ Госпожи. Через него она могла наблюдать за тем, что я делаю, и общаться со мной. У Вельсигг был такой же. Правда, эта дура каким-то образом сумела перекинуть частичку Госпожи в герцогскую девку, и амулет опустел».