Мозг у Ивана работал медленно, после вчерашнего, поэтому он лишь пожал плечами.

— Ты мне должен свою жизнь, раз забрал мою, — предъявил ему Дубыня.

— Я же… я же ради дела. Ради спасения Тридевятого царства, — оправдывался Иван. — Мне пришлось, иначе и меня бы прикончили. Кто, если не я, доставил бы Корону?

— А мне похуй! Я сказал, ты мне должен!

— Чего ты от меня хочешь? — спросил Иван напрямую.

— Не догоняешь? — удивился воевода. — Чтобы ты убил Лютогоста! Я буду являться к тебе и изводить до тех пор, пока ты не прикончишь его.

— Но…

— Никаких «но»! — перебил воевода. — Разберись с ним, отомсти ему вместо меня, и тогда у нас с тобой все будет ровно. Я все сказал.

Дубыня исчез. С минуту Иван не мог пошевелиться, раздумывая о том, что это было. Сон? Галлюцинация?

«Кошачий самогон. Баюн, мать его!»

Старушка Яга не подвела, нога у Ивана полностью зажила за ночь. Плотно позавтракав, он стал собираться в дальнейший путь.

— С кем ты базарил рано утром? — провожая его, спросил Баюн. — Мне показалось, я слышал два голоса из твоей комнаты.

Иван замер на месте. Так это был не сон? К нему явился призрак Дубыни?

Яга подвезла Ивана Удалого на своей избушке через всю пустошь прямо к подножию Безымянной горы, сэкономив тому много времени и сил. Эта гора была не самая высокая в Тридевятом царстве, но восхождение на ее вершину легкой прогулкой не станет, да и в один день не уложится. Однако Иван был полон сил и решимости завершить свою миссию.

Огибая каменные валуны, Удалой поднимался по пологому склону горы и прокручивал в голове мысли о том, какой будет встреча с Автором и новым Царем. Он подбирал у себя в голове слова, которые им скажет. Ответственность за Тридевятое царство давила на него. Тем временем, подъем становился все круче и круче.

Все чаще и чаще ноги Ивана стали соскальзывали с гладких камней. Чтобы не споткнуться и не сломать ноги или шею, ему приходилось идти аккуратней и медленней. Подниматься становилось все сложнее. Как на зло, сумка с Короной тяжелела и тянула Ивана вниз.

Иногда приходилось идти прямо по краю обрыва. Прижавшись спиной вплотную к скале, Иван медленно, шаг за шагом двигался боком. Камушки осыпались вниз. Каждый порыв ветра заставлял его замереть как вкопанному, зажмуриться и надеяться, что его не сдует в пропасть. Он мог много раз погибнуть за время этого похода, но погибнуть здесь, когда он уже достаточно близок к цели, было бы крайне обидно. Он преодолевал один узкий проход за другим, одно препятствие за другим.

Будучи уже высоко на горе, Ивану стали попадаться скелеты в одеждах жрецов «Свидетелей Автора».

Когда склон горы становился слишком крутым, Удалому приходилось карабкаться, цепляясь руками за камни. Очень быстро он содрал кожу на пальцах о грубую породу и вырвал себе несколько ногтей. Три раз он чуть было не сорвался и не покатился кубарем вниз. И каждый раз, когда нога соскальзывала, в его голове мелькала мысль, что это конец и он сейчас присоединиться к тем бедолагам, там внизу, которые в своем восхождении хотели найти спасение, а нашли погибель.

На высоте дышать стало тяжелее. Воздуха стало не хватать, он стал сухим и холодным. Иван сильно устал, смертельно, можно сказать, но продолжал ползти. Он проползал мимо мертвецов сидящих, меж камней. То были мумии. Те, кто остановились когда-то передохнуть. Некоторых приходилось сталкивать со своего пути. Иван передвигался очень медленно, каждый ярд давался с трудом.

Надвигалась ночь. Он укрылся под плащом одного из мертвецов, сидящего между двух больших камней. Закутавшись во все это тряпье, он, полностью обессиленный, моментально заснул.

Иван проснулся от толчков, гора содрогнулась. Камни большие и маленькие посыпались сверху вниз, кроша хрупкие человеческие мумии. Удалой в последний момент успел отползти от летящего сверху тяжеленного валуна.

Руки и ноги у него окоченели за ночь. У него кружилась голова и он плохо соображал. Несмотря ни на что, Иван Удалой продолжал восхождение.

На исходе второго дня, Иван оказался на самой вершине. Там были еще несколько застывших навсегда в одной позе людей. У них получилось преодолеть этот невероятно сложный путь, но их надежды разбились в пух и прах, их мольбы не были услышаны.

Где-то здесь должен быть храм, он же Великий Архив. Отдохнув и отдышавшись, Иван стал осматриваться. Он не знал, что должен был найти, но сразу понял, куда ему двигать, когда на глаза ему попалась выделяющаяся на общем фоне деталь. То был монолит, правильной прямоугольной формы, высотой в полтора человеческих роста и шириной с размах рук. Эта штука, судя по блеску, создана из металла. Отражая свет заходящего солнца, монолит был окрашен в кроваво красный цвет. Эта хрень явно не природного происхождения.

Иван приблизился к монолиту. Он прислонил к блестящей поверхности ладонь и ощутил холод. Он тихонько постучал. Ничего не произошло. Что ему с этим делать?

Здесь могла помочь только Корона Неимоверности. Плохо слушающимися и дрожащими руками Иван открыл сумку и достал Корону. Что-то произошло, он почувствовал легкую вибрацию. Монолит почувствовал Корону. Он разделился вертикально пополам, его половины разъехались в стороны, открыв проход в только что появившееся пространство. Преисполненный волнением, Иван шагнул в неизвестность.

Великий Архив Иван представлял, как огромную залу с громоздкими деревянными шкафами, уходящими ввысь, полностью забитыми книгами. Так же он представлял, как книги и различные свитки горами складировались и на полу, залитом воском от тысяч свечей.

Или же он ожидал увидеть величественные каменные статуи Автора и Всемогущего Царя Богумила, а также высокие колонны, подпирающие потолок. Это соответствовало бы его ожиданиям о храме (подобных полно по всему Тридевятому царству).

Все оказалось вообще не так. Место, в котором оказался Иван, было светлым. Ни потолка, ни пола, ни стен. Чистое пустое пространство. Он было подумал, что оказался на небесах. Когда его глаза привыкли к яркому свету, он кое-что разглядел.

Буквы. Слова. Они были повсюду: спереди, сзади, сверху, снизу и по бокам. Иван начал всматриваться, читать. То был текст, в котором шла речь о нем, об Иване Удалом, и его путешествии. Он стал читать, и до него стало доходить.

Он все понял! Все это не реально! Мир не реален! Он не реален! Он, всего-лишь, проекция воплощенная в тексте! Все, что представляло его мир, было вымыслом! Компиляция впечатлений, собирательные образы одного мыслителя.

Правда ворвалась ему в голову. Захватила его разум, пронесла сквозь время и пространство. Его разум был уничтожен и воссоздан заново.

Иван Удалой не мог в полной мере осознать те откровения, которые свалились на него. Ему вдруг стал ясен смысл всех удачных и неудачных совпадений, стала ясна некая последовательность.

Он одновременно находился в ужасе и блаженном покое. Он знал истину. Это его сковывало и это его освобождало. Он и жив и мертв. Существует и не существует. В его существовании нет смысла, но в то же время смысл есть.

Все, что он делал, было предрешено. Он — пешка. Тем не менее, хоть он и пешка, но пешка, участвующая в грандиозной шахматной партии.

Иван прочитал предложение, которое гласило:

«И тут Иван услышал громоподобный глас».

И тут Иван услышал громоподобный глас.

— ВОТ ОН, ИВАН УДАЛОЙ! ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ НА СВОИХ СТРАНИЦАХ!

У Ивана подкосились ноги, он сразу понял, что к нему обратился сам Автор. Который это тут же и подтвердил:

— Я — АВТОР, ТВОЙ СОЗДАТЕЛЬ.

Удалой не видел говорившего с ним, но ощущал его присутствие каждой клеткой своего тела.

— Я… Я — Иван Удалой, — промямлил Иван, не зная с чего начать, хотя много раз прокручивал у себя в голове этот диалог.